28 декабря.
Закрыв глаза и откинувшись головой о спинку кресла, Хелен шепотом считала секунды. Каждый вечер она повторяла одну и ту же процедуру – выдавливала из шприца пару миллиграмм кровив центрифугу, подключенную к компьютеру, вводила команду и ждала. Ждала в надежде, что когда она откроет глаза, показатель с синей графы на экране по-прежнему будет выше значения красного. И с осознанием того, что рано или поздно ситуация изменится.И этот момент всё ближе.
Майкл не знал, ради чего ежедневно девушка просила его сдавать кровь. Вернее, не знал, ради чего она это делала на самом деле. С первого же дня он был резко против того, чтобы Хелен искала вакцину от его заболевания, заранее зная, что она тем самым лишь зря потеряет время. Но она не могла просто наблюдать со стороны за тем, как таят его силы.
Графики, формировавшиеся уже не первую неделю компьютером, подчеркивали лишь одно – болезнь Майкла, один за другим поражавшая его внутренние органы, прогрессировала. Ни один из реагентов, подготовленных за всё это время Хелен, не дал даже временного результата. Она понимала, что справиться с тем, на безуспешную борьбу с чем что ушли многолетние усилия десятков специалистов, шансов у неё нет никаких. И что Майкл прав – она лишь зря тратит время.
Но таков уж был её характер. Отступать она не привыкла. Даже двигаясь прямиком в тупик.
Она не считала себя счастливым человеком. Она всю жизнь полагалась только на саму себя и верила, что наша жизнь зависит только от нас самих. Что только наши действия определяют наше будущее.
Но порой мы отказываемся от своих убеждений даже не задумываясь, почему до этого считали иначе. Почему до того мы проявляли принципиальность, не пытаясь рассмотреть иные варианты.
Девушка и не заметила, в какой момент изменила своим прямолинейным принципам. В какой момент в глубине её души разожглась искра, которой было не место в душе той Хелен, что осталась в прошлом. Искра надежды. Она никогда не просила ни о чем у Бога, у Высшего разума или природы – она и сама не могла понять, к кому мысленно обращалась с мольбой о помощи.
Но куда больше её удивляла причина, почему она чуть ли не впервые в своей жизни отошла от рациональных суждений, от научных позиций. Мужчина, готовивший в соседнем от неё помещении ужин из найденных в очередном мини-маркете продуктов. Которого она ещё два месяца назад и не знала и случайный взгляд которого никогда в жизни не заставил бы её обернуться.
Впрочем, мысли об этом она усердно прогоняла из своей головы. Сейчас ей не хотелось решать очередную загадку. Сейчас ей просто хотелось верить. Сейчас она просто хотела верить в чудо. Пожалуй, лишь надежда помогала ей не сойти с ума в этом мире. Уже третий день она не притрагивалась к ампулам с порошком, заменявшими ей смысл её существования.Небывалое достижение для неё раньше.И чувствовала удивительную легкость – то, что она уже успела позабыть за все эти годы.
Она не относилась к этому как к жертве. Скорее, она была лишь рада избавлению от ещё одного наследия той, прежней Хелен. Той, к которой новая относилась с презрением. Той, от воспоминаний о которой новая хотела избавиться во что бы то ни стало. И той, к которой новая не хотела возвращаться.
Но ситуация заставляла девушку вернуться к реальности.
30 декабря.
Бледно-серая пелена тумана медленно, словно наслаждаясь величием момента, застилала окрестности Центра. Лучи солнца постепенно слабели, сигнализируя о приближении вечера.
Хелен поймала себя на мысли, что не могла вспомнить, когда она в последний раз просто любовалась природой, когда она в последний раз наблюдала за закатом, за тем, как вечер вступал в свои права. Туман постепенно усиливался, скрывая из виду очертания до того видневшихся вдали окраин города. Даже два ярких прожектора, освещавшие вход в Центр, не могли пробиться сквозь него. Девушка, стоявшая у окна верхнего этажа, вскоре не могла различить и их.
То и дело она посматривала на алюминиевый шкаф, стоявший возле неё. Использование костюмов химзащиты, находившихся там, с первых дней после начала вспышки стало обязательным для сотрудников. И хотя вскоре стало известно, что никакой безопасности они не обеспечат – источник заражения уже давно был в организмах – Майкл всё равно использовал их при выходах наружу.
Майкл, который никогда не оставался на ночь вне стен Центра. Но всё когда-нибудь происходит впервые. Так, по крайней мере, хотела думать Хелен. Ей не хотелось верить в то, что его рация не отвечает не из-за поломки, что он не возвращается не из-за тумана. Ей не хотелось верить в худшее. Что он, возможно, не вернется. Что она возможно, больше его не увидит.
Не единожды она задумывалась, каким будет её будущее, когда она останется одна.Не единожды ловила себя на мысли, что не сможет сопротивляться одна, что не сможет смириться с потерей своей последней опоры в этом мире.
Она знала, что результаты анализов крови Майкла давали отрицательную динамику. Она знала, что беспристрастный компьютер не давал ему шансов прожить еще хотя бы пару дней. Знала, но не могла сказать об этом ему. За что корила себя. Не могла сказать, потому что это бы ничего не изменило. Он лишь напомнил бы ей, что она напрасно тратит время, и попросил бы сосредоточиться на создании вакцины. Будто та что-то изменит.
Больше всего она сейчас хотела спуститься на первый этаж, выбежать из дверей Центра и броситься в город. Туда, где сейчас где-то был он. Со слабой надеждой его спасти.
Она не знала, что её останавливало. Стремившиеся к нулю шансы найти его в огромном городе-призраке, еще недавно населенными сотнями тысяч человек, страх отправиться одной туда при том, что она не бывала там с момента начала Вспышки, или же обещание, данное Майклу, что она не бросится на его бессмысленные поиски.
Впервые за пять дней её воля не могла противиться желанию прикоснуться к ампуле, лежавшей в кармане её халата. Впервые за пять дней она чувствовала усталость, подавленность, тревогу – те ощущения, что она уже успела позабыть. Она понимала, что сил у неё нет.
В сознании Хелен пронеслись воспоминания о вчерашней ночи. Воспоминания о том, как она, завершив свою работу уже традиционно далеко за полночь, поднялась со своего рабочего кресла и направилась в жилое правое крыло Центра. О том, как она прошла мимо своей комнаты. О том, как она неожиданно для себя самой уверенно остановилась возле дверей комнаты единственного человека, которого судьба еще не забрала из её жизни. О том, как она медленно подошла к кровати, где тот уже давно набирался сил после очередного дальнего похода. О том, как она осторожным прикосновением своих губ к его поросшей щетиной щеке разбудила его. О том, как давно она боялась этого момента. Но боялась напрасно. Майкл всё понял без слов.
У неё на глазах появились слезы. Губы её дрожали, но она усилием воли пыталась сдержать себя, словно боясь, что кто-то увидит её в этот момент. Или же от воспоминания того, как она вчера обняла его. Обняла в последний раз. Так, будто заранее зная об этом.
Она хотела тогда забыться в его объятиях, искренне веря в то, что к утру от их проблем не останется и следа. Она хотела провести эту ночь с ним. И не важно, станет она последней или нет.
Она вспомнила то, как он подошел к ней утром и нежно поцеловал перед уходом. Она запомнила его взгляд. Она прочла в нем то, что смогла понять лишь сейчас. Майкл знал, что не вернется. Он прощался с ней.
1 января.
Первые лучи солнца осветили постепенно покрывавшуюся белоснежным снегом землю. Лишившаяся в одночасье негативного фактора, убивавшего её сотни, тысячи лет, природа восстанавливала свой первоначальный вид. Приобретали свой истинный яркий оттенок облака, словно пробудившаяся ото сна земля возвращала истинные краски, вернувшие свою нишу животные, еще недавно побаивавшиеся даже приближаться к человеческим селениям, вовсю осваивались как новые повелители этого мира.
Словно стараясь поскорее завершить возложенную на неё миссию, природа подарила первому дню вновь наступившего года небывалый снегопад, не ослабевавший ни на мгновение. Снегопад, небывалый для прежних владельцев этих земель. Владельцев, память о которых постепенно стиралась с облика маленького хрупкого голубого шарика, затерянного в глубинах бескрайнего космоса.
Наступала новая эпоха. Эпоха, в которой не было места ошибкам. Эпоха, в которой не было места гордости.Эпоха, в которой не было места надменности.
Эпоха без человечества.