Рождением русской инквизиции можно считать 1375 год. В том году церковная власть Новгорода совместно со светской властью приговорила трех стригольников к смертной казни «путем утопления в Волхове». Один из них был Карп Стригольник, другой - диакон Никита. Формулировка их преступления такова: «Развратники христианской веры». Если еретиков обвинили в преступлениях с точки зрения христианского вероучения, учения Иисуса Христа, то возникает вопрос: каково евангельское обоснование уничтожения инакомыслящих людей, стремящихся согласовать религиозную жизнь с принципами Евангелия? Лично Иисус Христос не допускал расправы даже над теми, кто по отношению к Нему совершал насилие. Показателен евангельский эпизод взятия Иисуса в Гефсиманском саду. Ученик Иисуса темпераментный Петр выхватил меч (или длинный рыбацкий нож) и отсек ухо одному из тех, кто брал Учителя. «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут», - остановил Петра Иисус. (Евангелие от Матфея, глава 26, стихи 61-52). Какое серьезное предупреждение! Не относилось ли оно и к Русской церкви? Она подняла меч на христиаи-инакомыслящих, назвав их еретиками, и еще более страшный меч обрушился на нее самою в годы социальных потрясений.
С докучливыми стригольниками иерархи с помощью светской власти расправились без труда. Однако духовно-нравственные проблемы церкви, о которых вопили казненные, остались. Более того, они разрастались, углублялись. Поборы архиереев за поставление в сан священников сохранились. К ним добавилась уже упомянутая выше практика «дарения духовного хлеба». Ситуация усложнялась тем, что все более возрастал интеллектуальный уровень священников и светской элиты. Просвещенных, мыслящих священников уже тяготила церковная ортодоксия, сформулированная вселенскими соборами тысячелетней давности. Они жаждали естественного обновления религиозной жизни. Что касается светской элиты, то ей хотелось более широких и глубоких обновлений, которые сменили бы средневековое церковное мировоззрение в целом. Таким образом, духовно-интеллектуальная почва России была подготовлена к тому, чтобы принять новые семена религиозной истины и морали.
И семена были посеяны. Таковыми стал библейский идеал органической взаимосвязи двух частей Священного Писания: Ветхого Завета и Нового Завета. Это была богословская проблема преемственности завета Иисуса Христа.
Названные духовные семена были завезены в 1470 году в Новгород двумя-тремя евреями, которые входили в свиту православного князя Олельковича. Этого князя новгородцы пригласили из Киева для управления военной жизнью города. Вокруг приезжих евреев, которых в то время называли жидами, быстро сложился кружок высшего новгородского духовенства во главе с протопопами Денисом, Алексеем и Гавриилом. Через год евреи уехали, а высказанная ими идея осталась. Судя по всему, она творчески перерабатывалась и развивалась новгородскими священниками, как в свое время идея богомилов стригольниками, с учетом русской церковно-религиозной действительности. Кружок еретиков, то есть людей, мыслящих в духе религиозной свободы, разрастался, постепенно распространялся по территории области.
Религиозное свободомыслие в это время пустило корни также в Москве при дворе государя великого князя Ивана III (1440-1505). Здесь главным вольнодумцем был государев министр иностранных дел Федор Курицын. Он завез на Русь новые религиозные идеи из Венгрии, где довольно продолжительное время служил при русском посольстве. Владея четырьмя европейскими языками - немецким, венгерским, польским и греческим - Федор, конечно же, имел в Европе многочисленные беседы со священниками и религиозными мыслителями. Над Европой уже витал дух Реформации, отражавший глубокую неудовлетворенность религиозных масс православием в застывшей форме католической церкви. Курицын, несомненно, пропитался этим духом. В Москве он оказался в атмосфере духовного брожения. Закономерно, что широко образованный, свободно мыслящий Курицын стал в этой среде центром притяжения, к которому тянулись умы и сердца тех, кто был критически настроен по отношению к средневековому мировоззрению русских иерархов, к почитанию икон, святых мощей и т. д. С Курицыным сблизились статс-секретарь его министерства, чиновники - дьяки великого князя, купец Иван Климов, книжный переписчик Иван, он же Ивашка Черный.
«Это было широкое интеллигентское вольнодумство, соблазны просветительства и власть моды», - характеризует московскую атмосферу православный историк А. В. Карташев. Ввиду идейной мешанины, отсутствия определенной доктрины эта так называемая ересь распространилась за пределы элитного кружка и охватила довольно широкие круги москвичей. Подобные настроения переживала и Новгородчина.
Всего этого было вполне достаточно, чтобы новгородский архиепископ Геннадий (Гонзов) воспринял новые веяния как ересь, а их носителей и сочувствующих им как еретиков. Он яростно ринулся в бой под знаменем защиты православия, а фактически под стягом инквизиции. Первых «еретиков» Геннадий выявил в Новгороде в 1487 году. Точнее, они засветились сами. Это были два священника и один дьяк. Находясь в нетрезвом состоянии, вольнодумцы «поругалися святым иконам». То есть в какой-то форме выразили свое негативное отношение к иконам. Позже архиепископ Геннадий описал начало русской инквизиции следующим образом. «От жидовина распространилась ересь в Новгородской земле, а держали ее тайно, да потом начали урекатись вопьяие, и аз, услышав о ереси, начал розыск».
Вот оно слово «розыск», что в переводе на латынь означает «инквизиция».
Еще один очень важный момент. Налицо принципиальное отличие русской инквизиции от западной. Если на католическом Западе инициатором инквизиции являлось государство, то на Руси - Русская церковь. В дальнейшем мы на конкретных исторических фактах увидим, как со стороны русских церковных иерархов велось активное давление на государей с целью узаконить смертную казнь еретиков и ввести ее в широкую практику.
Итак, начав по своей инициативе розыск, архиепископ Геннадий тем самым сделал первый шаг по пути формирования института русской инквизиции. Геннадий обратился непосредственно к государю, требуя казнить, жечь и вешать еретиков. В пример он ставил короля Испании, который таким образом очистил свою землю от ереси. Откуда у новгородского иерарха знание европейских дел и боевой дух испанского инквизитора? Геннадий не скрывал, что его просветил проезжавший через Новгород посол австрийского императора Поппель.
Как просвещенному человеку Европы, Поппелю, несомненно, были хорошо известны побудительные мотивы и сущность испанской инквизиции. В 1474 году правитель испанского королевства Арагонии король Фердинанд Католик женился на Изабелле, королеве испанской провинции Кастилии, и они образовали единое государство - Испанию. Эта королевская чета всецело находилась под влиянием католического духовенства. Особой набожностью отличалась Изабелла. Еще в юности она обещала, что, вступив на престол, все силы отдаст делу искоренения неверующих. Осуществление заветной мечты стало главным содержанием ее жизни. Муж поддерживал жену.
Поэтому сразу же после заключения брака Изабелла и Фердинанд стали ходатайствовать перед папой Римским об утверждении в Испании особого государственно-церковного суда для розыска и наказания всех христиан, подозреваемых в вольнодумстве. Папа Сикст IV дал свое согласие на утверждение такого суда - он был назван Святой инквизицией. В состав суда входили монахи-доминиканцы и представитель короля. Таким образом, это был действительно государственно-церковный суд. Доносы в него принимались без проверки. Подозреваемых немедленно арестовывали и подвергали страшным пыткам с целью получить признание в вольнодумстве, назвать своих единомышленников среди родных, близких и знакомых. Под пытками люди давали признательные показания в том, чего никогда не думали и не делали, называли имена родных и близких. Названных немедленно арестовывали и пытали. Они также давали признательные показания...
Методика инквизиции проходила опробование в крупном административном и портовом городе Севилье. 6 января 1481 года на специально отведенной площади на окраине Севильи состоялось первое торжественное сожжение шестерых христиан. Оно сопровождалось специальным богослужением и получило название «аутодафе», - «подвиг веры». Через несколько дней сожгли еще одну группу христиан, затем казни стали регулярным явлением в жизни Севильи. За первые десять месяцев здесь по приговору Святой инквизиции было сожжено 300 христиан. Суды инквизиции учреждались также в других городах Испании.
На должность «великого инквизитора» был назначен духовник королевы Изабеллы монах-доминиканец Томас Торквемада, который придал инквизиции те чудовищные формы, которые ужасали современников.
У архиепископа Геннадия рассказ Поппеля вызвал горячее желание применить испанский опыт инквизиции в России. Конечно, для применения чужеземного опыта физического истребления людей в родных краях должен быть соответствующий внутренний настрой. Тем более, речь идет не о каком-то сельском священнике, а об архиепископе Новгорода, города, который в те времена являлся центром культуры и просвещения северо-восточной Руси. Вообще новгородский архиепископ Геннадий (Гонзов) в истории Русской церкви фигура знаковая. Кто он?
Впервые Геннадий появляется на страницах истории церкви в должности архимандрита московского Чудова монастыря. Поводом для появления стал его конфликт с первоиерархом церкви московским митрополитом Геронтием по поводу направления движения при совершении крестного хода. Один из них считал, что крестный ход нужно совершать вокруг храма по ходу солнца, «посолонь», другой - в обратном направлении. Упершись на своем, Геннадий так и не уступил митрополиту. Геронтий затаил на строптивого архимандрита обиду и стал ждать подходящего случая, чтобы рассчитаться. Такой случай представился в 1482 году. Тогда сочельник выпал на воскресенье. В Чудовом монастыре монахи после принятия пищи попили богоявленской воды - воды, освященной во время великого водоосвящения на Крещение Господне. Это являлось грубым нарушением церковных правил, которое митрополит Геронтий расценил как непослушание архимандрита монастыря. В целях воспитания Геннадия митрополит приказал заковать его в оковы и посадить в ледник под своей митрополичьей палатой. Подобная воспитательная мера вполне соответствовала традициям христианской любви к брату по вере, как ее понимали иерархи Русской церкви.
Геннадий достойно выдержал ледниковое заточение. Об этом факте узнала вся московская светская элита, в том числе государь Иван III, у которого стойкость Геннадия вызвала уважение. Два года спустя по указанию государя Геннадий был возведен в архиепископы. Так он стал духовным лидером Новгородской земли.
Развернув в Новгородской епархии розыск, архиепископ Геннадий с огорчением обнаружил, что еретиков попалось значительно меньше, чем он ожидал. Собственно, раскололся один поп Наум - он принес духовные книги, по которым молились еретики, да тетрадь с духовными песнями. Не густо. Но инквизитора в первую очередь интересовали имена еретиков. Оказалось, кроме четырех человек, двух священников и двух дьячков, Наум никого не знал. Всех названных Геннадий приказал арестовать, а показания попа Наума отправил в Москву митрополиту Геронтию. Кроме того, послал в Москву на имя государя Ивана III донос, в котором сообщал об открытии в Новгороде ереси. Митрополит на сообщения Геннадия вообще никак не отреагировал, а государь ограничился отпиской, посоветовав архиепископу беречься, чтобы «то лихо в земле не распространилося».
Позиция Москвы несколько обескуражила начинающего инквизитора, но он не опустил руки. Геннадий решил поднять шум на все епархии. Сам он не был силен в грамоте, поэтому привлек в помощники игумена подмосковного Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого, с которым у него по вопросам отношения к инакомыслящим было полное взаимопонимание. Как и подавляющее большинство иерархов того времени, Геннадий не отличался ни знанием Священного Писания, ни письменным слогом. Зато Иосиф в этих отношениях считался корифеем. Волоцкий охотно отозвался на призыв Геннадия и подготовил за его подписью духовным лидерам ряда епархий письма с сообщением о выявленной ереси. Такие письма получили иерархи Суздаля, Ростова (Ярославского), Перми и не только.
Акция удалась. Поднятый Геннадием шум вынудил в конечном счете и Москву сказать по поводу новгородской ереси свое слово. В 1488 году был проведец церковный собор, на котором обсуждался вопрос о трех еретиках, тех самых, что в нетрезвом состоянии ругали в Новгороде иконы. И все. Государь Иван III высказал в ходе собора свое мнение в форме приказа: еретиков бить кнутом, затем отправить в Новгород, там собрать местный собор, на котором дать еретикам возможность покаяться. Если не покаются, предать их городской казни. Согласно приказу государя, следовало продолжать розыск еретиков.
Как видим, приказ государя был вполне щадящий. Новгородский архиепископ понял его по-своему. Геннадий решил, что Москва не хочет сама серьезно бороться со злом ереси, но дает ему, Геннадию, в розыске большие права. И он без долгих раздумий воспользовался ими. Если раньше Геннадий вел розыск «не крепко», то теперь взялся за это дело «накрепко».
Рвению новгородского инквизитора благоприятствовал сам ход исторических событий. На следующий год после московского собора умер недоброжелатель Геннадия митрополит Геронтий, и на его место был поставлен митрополит Зосима. Новый первоиерарх Русской церкви имел две слабости: он любил вино и мальчиков. Проще, Зосима был пьяница и гомосексуалист. Помимо этого, он оказался просто неверующим человеком. Иосиф Волоцкий записал некоторые его высказывания:
- А что то Царство Небесное? А что то второе пришествие? А что то воскресение мертвых? А ничего того нет - умер кто, так и умер.
Можно себе представить что творилось в Симоновом монастыре, архимандритом которого Зосима был до назначения на должность митрополита. Какие духовные семена посеял он души монахов? А ведь монашество поставляло из своей среды архиерейский корпус церкви. Впрочем, это не тема данной главы.
Архиепископ Геннадий без промедления написал новому митрополиту письмо, в котором изложил свою программу инквизиции на Руси. Прежде всего он определил цели и задачи собора, который считал необходимым созвать. На соборе требовалось принять решение, дававшее право еретиков казнить, жечь и вешать. Об этом, согласно рекомендации Геннадия, митрополит должен был напоминать государю. Новгородский инквизитор ставил вопрос ребром: если государь не разыщет и не казнит еретиков, то как же он избавит свою землю от срама? Приводя в качестве примера борьбы с еретиками испанского короля, Геннадий прилагает к письму копию рассказа посла Поппеля, раскрывающего практику испанской инквизиции. В целом в письме новгородского архиерея четко прослеживалась мысль: чем крепче вера, тем шире должен быть размах инквизиции. Геннадий советовал митрополиту настойчиво доводить ее до государя, будучи убежден в том, что инквизиция по испанскому образцу - дело чести русского государя.
Своими инициативными, целеустремленными действиями архиепископ Геннадий добился того, что в 1490 году был созван общецерковный собор, и на нем был прямо поставлен вопрос о введении для еретиков смертной казни. Сам Геннадий был, конечно же, за казнь. Ему противостояли единомышленники министра Федора Курицына и два легендарных заволжских старца-нестяжателя: Нил Сорский и Паисий Ярославов. Кроме архиереев на соборе были широко представлены низшие чины духовенства. В качестве еретиков на соборе фигурировали девять человек - это все, что Геннадий смог выявить при самой энергичной деятельности судебно-следственной сети в Новгороде и Москве. В числе девяти было четыре попа, два дьякона и два их светских родственника.
Дискуссии на соборе были жаркие. В конечном счете собор не благословил смертную казнь. По и не осудил ее как противоречащую евангельской заповеди Христа. Он принял половинчатое решение. Согласно воле государя Ивана III, собор присудил девятерых к заточению, дав им возможность покаяться. Вместе с тем собор удовлетворил запросы новгородского инквизитора: всех осужденных отправили в Новгород, где Геннадию было предоставлено право произвести их наказание.
Архиепископ Геннадий дал волю своей ненависти к инакомыслящим, он устроил над осужденными зрелищное истязание в стиле столь дорогой его сердцу западной инквизиции. За сорок верст до Новгорода люди Геннадия встретили осужденных, посадили их верхом на лошадей лицом к хвосту, на головы им надели берестяные колпаки с кистями из мочалки и надписью: «Это есть сатанинское воинство». Когда процессия прибыла на городскую площадь, колпаки на головах были зажжены...
Об этой расправе над осужденными в новгородской летописи сохранилась запись: «Геннадий владыка одних еретиков велел жечь на Духовом поле, других торговой казни предал, а иных в заточение послал».
«Велел жечь...». Так по приказу и под непосредственным руководством будущего святого русской церкви архиепископа Геннадия (Гонзова) в Новгороде заполыхали первые костры, на которых сжигали инакомыслящих христиан. Этим было положено начало великих инквизиторских костров на Руси. Что касается «торговой казни», то она представляла собой избиение приговоренного кнутом или прутьями в палец толщиной при массовом стечении народа на Торговой площади. При рвении Геннадия наказуемые были, скорее всего, забиты до смерти.
Архиепископу Геннадию не довелось до конца осуществить свои инквизиторские мечты. Он попался на взяточничестве и в 1504 году был заточен в Чудов монастырь, где когда-то выполнял обязанности архимандрита. Там он и скончался то ли в 1505, то ли в 1506 году.
К великому сожалению, заложенное им дело инквизиция на Руси не пропало. Нашлись люди, которые подхватили знамя борьбы с «еретиками» путем смертной казни и понесли дальше. Одним из них оказался московский митрополит Симон, который в 1495 году сменил в должности церковного первоиерарха пьяницу и гомосексуалиста Зосиму. Другим был игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий.