Я приехал, когда пацаны уже проснулись и вовсю завтракали.
- Чего это вы так рано проснулись? Отоспались бы.
- Привычка. В детдоме подъем в шесть утра – Санька с аппетитом уплетал глазунью, запивая какао. Юрка лениво ковырял в тарелке и есть не спешил.
- А Юрка не голодный что ли?
- Да нет, просто никогда не ел глазунью, вот и не знает, как подступиться.
- А что, в детдоме вам глазунью никто никогда не готовил?
- Ха! Каждое утро изо дня в день, из года в год на завтрак манная каша. С комочками. И молоко с пенками. Не съел – физическое наказание.
Я промолчал. Для себя в отношении этого учреждения я уже все решил, и сегодня начну воплощать решение в жизнь.
- Дядь Дим, а мы когда поедем?
- Как позавтракаете, так и поедем.
- Я уже все! – Санька продемонстрировал пустую тарелку.
- Молодец, что сказать. А Юрка как же? Голодный поедет?
- Не, у меня со вчера бутерброды остались. Ну, с позавчера…
- Я так понял, надоел тебе твой друг, и ты решил от него избавиться…
Санька покраснел, но, заметив, что я улыбаюсь, сказал:
- Не будет он яичницу. Он очень осторожный ко всему незнакомому.
Так бы сразу и сказал.
- Щас, подождите.
Я поднялся и пошел на кухню, где быстро нарезал бутербродов и запарил чаю в большой термос. Юрка и по дороге неплохо поест. Вышел из кухни в зал, сказал Саньке:
- Собирайтесь, поехали.
Санька подскочил, быстро вытолкал Юрку из-за стола и повел одеваться. Юрка на такое бесцеремонное обращение никак не отреагировал. Позволил себя одеть и покорно ждал у двери, пока Санька оденется тоже.
- Дядь Дим, а мы на чем поедем? – Санькины глаза лихорадочно блестели. – На желтой машине, да?
Вон оно что, прицелился Санька хотя бы раз в жизни на крутой спортивной машине прокатиться. Думаю, не обидится Эрика на такую вольность с моей стороны, страховка у нее открытая, так что…
- На желтой, на желтой.
Санька выдохнул сквозь стиснутые зубы и расцвел в улыбке до ушей.
- А она быстрая?
- Посмотрим.
Санька подхватил Юрку под руку и буквально поволок к машине. Остановившись перед «Мустангом», он какое-то время восхищенно его разглядывал, а потом попросил, явно пересиливая себя:
- Только пусть Юрка на переднем сиденье едет, ладно?
- А не напугается?
- Не знаю. Мне кажется, ему должно понравиться.
Молодец он все-таки. Сам хочет впереди сидеть, да так хочет, аж пищит, но думает о друге. Уважаю.
- Давай так сделаем: посадим Юрку вперед и попробуем разогнаться. Если не испугается – отлично, а если занервничает, назад его усадим.
Санька кивнул, явно обрадовавшись появившемуся шансу, и полез на заднее сиденье. Юрку с большим трудом удалось уговорить сесть отдельно от друга, но, в конце концов, мы справились. Я завел «Мустанга», и Юрка замер, как испуганный зверек, едва заслышав басовитый рык двигателя. На холостых этот гордый скакун звучал куда как внушительно. Срываться с места я не стал, хотя соблазн был такой, что кончики пальцев пощипывало. Сложно себя сдержать за рулем такой машины. Едва мы тронулись с места, Санька тут же влип между передних сидений, восторженно вслушиваясь в звук двигателя и глядя на дорогу. Юрка пока что вел себя спокойно, даже равнодушно. Он отвернулся и смотрел в окно на проплывающие мимо деревья. Я добавил скорости, потом еще чуть-чуть, еще… Ничего не изменилось.
- Сань, может, пересадим Юрку назад? Ему и там будет удобно смотреть по сторонам.
Санька тронул Юрку за плечо:
- Юр, давай местами меняться?
Юрка тут же, без раздумий попытался перебраться назад, но не пускал пристегнутый ремень. Я остановил машину, отстегнул ремень, и Санька аккуратно пересадил Юрку назад, а сам плюхнулся рядом со мной.
- Ремень пристегни, взлетаем.
Санька тут же пристегнулся и приготовился к старту. Я оглянулся на Юрку. Тот откинулся на спинку сиденья и внимательно смотрел в окно. В этот раз я не стал отказывать себе в удовольствии и рванул с места, заставив «Мустанга» утробно взреветь движком. Трасса неслась под колеса с бешеной скоростью. Я кинул взгляд на Саньку. Глаза горят, рот приоткрыт, пальцы судорожно стискивают панель. Пропал пацан, заболел скоростью. Я откровенно наслаждался мощью и послушностью «Мустанга», ловко обходил попутные машины, влетал в пологие холмы и ухал вниз, заставляя желудок на мгновение зависать в невесомости. Буду теперь иногда просить его у Эрики прокатиться. Или, может, куплю себе что-нибудь этакое, посмотрим.
До Тихого Плеса мы домчались быстро и теперь неспешно катились по пыльной деревенской дороге, распугивая кур и поросят. Сидевшие в теньке деды провожали нас сумрачными взглядами, а дворовые псы отчаянно облаивали незнакомую машину. Вот и берег, и дом деда Матвея. Хозяина дома не оказалось, и я повел мальчишек к реке. Так и есть, лодка у другого берега, на пасеке дед. Дожидаться его возвращения в мои планы не входило, поэтому я решительно отвязал чью-то лодку и позвал мальчишек.
- А можно? – опасливо спросил Санька, помогая неуклюжему Юрке устроиться в лодке.
- Мы ж с возвратом, ненадолго – пояснил я и оттолкнулся от берега.
Дорогу на пасеку я знал хорошо, да и мудрено было бы тут заблудиться. Мы шагали через березняк, и Юрка вовсю крутил головой, повторяя про себя «Птичка. Еще птичка». На лице его играла блаженная улыбка, и, глядя на него, я еще раз решил, что лучшего места для него сложно было бы придумать.
Дед Матвей увидел нас издалека, но занятия своего не прекратил. Он обдавал улей дымом из дымокура, вынимал рамки одну за другой и рассматривал их на просвет, оценивая запасы меда. Памятуя его наставления о том, что в такие моменты пчелы раздражены и запросто могут начать защищать улей от посягательств, я остановился на краю поляны. Санька последовал моему примеру, а вот Юрка ничтоже сумняшеся подошел прямо к деду Матвею и протянул вперед руку. На нее тут же уселись несколько пчел и принялись деловито ползать, не делая попыток ужалить. Дел Матвей молча наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Юрка тем временем ткнул пальцем в пчелу и пробасил «Ухааа». Дед Матвей покачал головой и ответил:
- Не муха, а пчела. Пчела, понимаешь?
- Чела – послушно повторил Юрка.
- Ладно, постой тут пока, мне закончить нужно…
Мы с Санькой уселись в траву в тени березы, а Юрка остался рядом с дедом Матвеем. Он с интересом наблюдал за действиями деда, а потом и сам потянул рамку из улья. Голыми руками, без перчаток, без защитной маски. Странное дело, но пчелы его не кусали, будто признавали за ним право хозяйничать в их доме. Так прошло около часа. Наконец, дед Матвей закончил работу и пошел к нам, поманив за собой Юрку.
- Кого это ты мне привез? – спросил он, пожав мне руку.
Я молча протянул ему привезенные мальчишками бумаги. Дед внимательно изучил написанное, хмыкнул. Оглянулся на стоящего за его плечом Юрку, повернулся ко мне:
- Внучка, говоришь, привез… А я ведь знаю о нем, и родителей его знаю. Что же они так?... Ну что же, место есть, с голоду тоже не пухнем…
- Двух внучков – поправил я его и подтолкнул вперед засмущавшегося Саньку.
- А тебя как зовут, внучок? – дед Матвей с интересом посмотрел на Саньку.
- Санька.
- Ну что ж, пойдемте в дом, там и поговорим.
- Дед Матвей, у меня времени в обрез… - начал я, но он меня перебил:
- А ты мне и не нужен. Нам с мальцами жить, нам и договариваться, и ты нам без надобности. Да, Санька? – и подмигнул…
Уехал я с легкой душой. Дед Матвей мальчишек точно не обидит и на улицу не выгонит, даже если не сойдутся вдруг характерами. На крайний случай, мне их привезет. Но я думаю, что не привезет. Ему на старости лет все не одному куковать, да и есть кому дело теперь передать. А меня ждет недобрый Айболит и директриса детдома. Я потянул из кармана трубку телефона, настроил в салоне громкую связь и набрал номер своего старинного друга и однокашника Сереги Михно, который теперь и не Серега вовсе, а Сергей Иванович, целый полковник юстиции и по совместительству прокурор нашей богоспасаемой области.
- Алло, Димыч – раздался его хрипловатый баритон.
- Сам ты алло. На месте, товарищ полковник?
- Вроде да. Ты в городе?
- Скоро буду. У меня к тебе дело.
- Да понятно, ты ж просто так и не позвонишь.
Несправедливо, регулярно созваниваемся потрепаться за жизнь, ну да ладно.
- Ладно, подтягивайся тогда к Арману, мяса поедим.
- Заметано – я нажал отбой и вдавил в пол педаль газа…
Город с моего последнего приезда не изменился, разве стал еще более пыльным и невзрачным. Что поделать, архитектурное наследие времен всеобщей уравниловки давало о себе знать. Небольшой двухэтажный особняк, на первом этаже которого располагался ресторан Армана, разительно выделялся на общем сером фоне, радуя глаз старинной лепниной. Серега ждал меня за своим любимым столиком в углу, у выходящего на зеленую улицу окна. Увидев меня, он поднялся и шагнул навстречу, широко раскинув руки.
- Тысяча зим, Дима, это слишком много – он облапил меня, постучал по спине. – Совсем друзей забывать начал.
- А ты потихоньку превращаешься в капризную бабульку, полковник?
- Давай за стол, Арман уже поставил мясо.
Серега налил мне коньяку, себя не обделил тоже.
- Ну, за встречу – не стал он оригинальничать. Опрокинул коньяк залпом и с аппетитом погрузился в салат.
- Ты никогда не умел пить коньяк.
- А чего там уметь? Наливай да пей. Ты, кстати, пей, а то закипит скоро.
- Да я за рулем, обратно ехать.
- Что значит «обратно»? А для кого сынище мой баню топит? Нет, Димыч, обратно ты поедешь завтра. Решим твое дело, в баньке погреемся, за жизнь поговорим.
Понимая, что сопротивляться бесполезно, я выпил свою порцию коньяка и принялся звонить сначала Эрике, потом Игорю.
Эрика искренне расстроилась, но раз надо… Игорь просто сказал «Добро» и отключился. Видимо, гостей в зале хватает, некогда особо разговаривать.
- Эрика? Ты женился? – Серега хитро на меня посмотрел.
- Как бы я без тебя женился, интересно? Собираюсь только.
- Кто она?
- Вечером, после баньки, все тебе расскажу.
В этот момент принесли мясо, и стало не до разговоров. Есть такое мясо нужно обязательно молча, отдавая дань уважения готовившему его шефу и не лишая себя возможности полностью распознать все оттенки вкусов и ароматов. Каждый раз, бывая в городе, я стараюсь попасть к Арману. Этот достойный армянин родился и вырос именно здесь, но это не помешало ему готовить мясо так, как умеют только на берегах Севана.
Я разделался со своей порцией быстро, благо успел проголодаться, и теперь неспешно цедил коньяк, глядя на вяло текущую городскую жизнь. Серега ел вдумчиво, стараясь взять максимум от каждого кусочка сочной баранины, и я ему не мешал. Но всему приходит конец, закончилось и мясо на его тарелке. Довольно улыбаясь, Серега откинулся на спинку диванчика и посмотрел на меня.
- Рассказывай, что за дело у тебя?
- Не ловите вы мышей, товарищ полковник.
Серега удивленно вскинул бровь и промолчал, ожидая продолжения. Я вкратце рассказал ему историю Саньки и Юрки, о недобром Айболите с его садистскими наклонностями и спросил:
- Ты что-то с этим можешь сделать?
Серега задумался и молчал минут пять, глядя в окно и попивая коньяк. Потом повернулся и ответил:
- Теоретически мы можем приехать с проверкой и гарантированно найти кучу нарушений, мелких и не очень. И предложить директору уволить этого твоего Айболита, но он ведь в другое место устроится. Для того, чтобы его лично прижать, мне нужны основания. Заявления от детей, например. Твои пацаны напишут?
- А если я к этому Айболиту применю свои методы убеждения? Аккуратно. А ты ему волчий билет выпишешь на работу с детьми. Есть же у вас какая-то общая база? Или, может, какой-нибудь маяк на него ты можешь подвесить? Приходит он устраиваться, его по базе пробивают, а там пометка «Запрет на работу с детьми». Есть такое?
- Пересмотрел ты разного кино, вот что я тебе скажу. Мы с тобой где живем-то? Какая единая база, если интернет совсем не везде есть? Ладно, этому горю мы поможем. Но ты со своими методами убеждения не лезь, иначе придется еще и тобой заниматься.
- Я ж говорю – аккуратно, без членовредительства.
- Ну гляди, я, конечно, прикрою, но лучше бы без этого обойтись. Хотя я тебя хорошо понимаю, сам бы этому уроду голову свернул. Ты когда туда едешь?
- Да вот прямо сейчас и скатаюсь, до вечера точно управлюсь.
- Давай, только на такси, за руль не лезь.
- Естественно.
- Ну все, до вечера тогда.
Я поднялся и вышел, оставив Серегу наедине с коньяком…
Детдом оказался старым обшарпанным двухэтажным зданием за высоким ржавым забором. Мда, именно так и должно выглядеть место, где растут счастливые дети. Я уже собрался зайти на территорию детдома, когда в кармане зазвонил телефон. Глянул на экран. Дед Матвей.
- Алло.
- Дядь Дим, это Санька! – раздался из трубки звонкий Санькин голос. – Вы в детдоме уже были?
- Только подъехал. А что?
- Найдите там Вовку, у него прозвище Нос, вы его сразу узнаете. Скажите, пусть все из тайника себе забирает. Скажете?
- Скажу, скажу. Как вы там?
- Все хорошо! Юрка во дворе с животиной возится, его теперь в дом не затащишь. А мы с дедом летнюю кухню обустраиваем. Представляете, мы все лето там жить будем!
- Ну слава Богу. Все, давай, некогда.
- Спасибо!
Я нажал отбой и толкнул калитку. Раздался дикий скрип, с ближайшего тополя с недовольным карканьем сорвалась ворона. От калитки к монументальному входу вела разбитая асфальтовая дорожка, по которой я и зашагал, старательно обходя лужи. Внутрь я заходить не стал, а обошел здание и направился в ту сторону, откуда доносились крики и хохот. За углом обнаружилась стандартная спортивная площадка, на которой собрались человек пятнадцать разновозрастных подростков. Среди них выделялся невысокий крепко сбитый паренек лет пятнадцати с поистине выдающимся носом. Точно тот самый Вовка, про которого мне Санька говорил. Я подошел поближе.
- Привет, молодежь.
Парни дружно повернулись в мою сторону.
- Здрасьте – за всех поздоровался Вовка Нос.
- Вовка, давай отойдем, разговор есть.
Вовка насторожился, оглянулся на парней, повернулся ко мне и спросил:
- А вы кто?
- Я от Саньки.
- От Саньки… - задумчиво повторил Вовка. – Ну ладно, давайте отойдем.
Мы отошли к углу здания. Вовка остановился напротив и внимательно меня изучал.
- Для начала Санька просил передать, чтобы ты забирал все из вашего тайника. Ему оно теперь без надобности.
Вовка кивнул и спросил:
- Где они сейчас?
- Уже у Юркиного деда, все в порядке.
- Это хорошо – Вовка посмотрел в сторону, провожая взглядом стаю голубей. – Хоть у кого-то нормальный шанс выпал. Дайте закурить?
- Я не курю, Вовка.
- Зачем вы приехали?
- Расскажи мне про вашего Айболита.
Вовка посмотрел на меня с интересом, изучающе.
- Урод он.
Я молчал, и Вовка продолжил:
- Любит делать больно. И пугать. У него палка есть, бамбуковая. Он когда дежурит, ходит по ночам по коридорам и палкой своей по батареям стучит и по стенам. Мелкие сразу под одеяла прячутся и трясутся там от страха. И мы так же тряслись. – Вовка зло сплюнул. – И физическое наказание он придумал и директрису уговорил. И больно, говорит, и следов не остается, и воспитательный эффект отменный. Только кто-нибудь накосячит, он тут как тут. Стоит, палкой своей по ладони постукивает и улыбается, а у самого глаза бешеные.
- И что за наказание? – я с трудом сдерживал злость.
- У него в кабинете кушетка есть специальная. Приводит он туда провинившегося, заставляет разуться и носки снять, обязательно. Ложишься на кушетку на живот, ноги на специальную подушечку укладываешь. Он твои ноги к кушетке привязывает, чтобы ты не дергался, значит, и начинает лупить тебя палкой по пяткам. Сначала не больно, но чем дальше. Тем хуже. А он лупит и все спрашивает «Болит? Болит?». За разные проступки разное количество ударов, он даже таблицу особенную составил и заставил всех ее наизусть выучить. За незнание таблицы – тридцать ударов.
Вовка повернулся к своим и крикнул:
- Шкет, сигарету дай!
От толпы отделился мальчишка лет двенадцати, воровато оглядываясь, подошел и протянул Вовке пачку. Вовка закурил и сказал, с вызовом глядя мне в глаза:
- За курение сто ударов.
- Как его найти? – я старался говорить спокойно, но голос сел от душившей меня ярости.
Вовка посмотрел на меня внимательно и заговорил:
- Мы хотели этому уроду темную устроить, но он нас сразу же в полицию сдаст. Меня уже сдавал – он усмехнулся.
- За что?
- Юрка наш безобидный совсем, нечаянно уронил бюст Ленина. Тот разлетелся на куски по всему коридору. Юрка напугался, заплакал, а тут Айболит. Обрадовался так, Юрку за руку схватил и в свой кабинет повел. Юрка идет, ревет белугой, а вырваться даже не пытается. Я их догнал, Юркину руку у него отобрал. Я, говорю, разбил, меня и наказывайте. Обрадовался Айболит. «Ты помнишь, сколько ударов полагается за вранье?». Я помнил. Тогда он схватил меня за шиворот и потащил. Ну, я и не выдержал, врезал ему со всей силы под дых, а потом еще и по шее – Вовка затянулся и выпустил большое колечко дыма. – Вот он меня и сдал. Так что теперь я неблагонадежный пассажир, и квартира мне вряд ли обломится.
- Так как его найти?
- Дядь, может, не надо оно тебе? Мы с пацанами решили перед самым выпуском переломать его всего.
- Вот вам как раз и не надо. Вам жить, Вовка, и лучше жить честными людьми, без скелетов в шкафу. А я разберусь.
- Его кабинет на втором этаже, в самом конце коридора, вправо от лестницы.
- А ты не знаешь, он сегодня дежурит?
- Дежурит.
- А спит он где?
- Вот на этой своей кушеточке и спит.
- Как зовут?
- Анатолий Петрович.
- Ладно, бывай, Вовка. Про тайник не забудь. И пацанам скажи, что не было меня здесь.
- Это само собой. Спасибо, дядь.
Я развернулся и пошел к машине…
Баня у Сереги была отменная, сложенная из толстенных кедровых стволов. Стояла она на берегу небольшого тихого озерца, от парной к воде вела утоптанная тропинка. К бане была пристроена просторная беседка, где мы и расположились после бессчетного числа заходов под веники. Серега вознамерился было налить мне водки, но я прикрыл рюмку рукой:
- Есть у меня дело незаконченное, под утро сбегаю.
- Все-таки надумал? Бедовый ты, Димка, всегда такой был.
- Угу, бедовый. Но сам же понимаешь…
- Понимаю, поэтому вместе пойдем.
- Серег, ну тебе-то с твоими погонами куда? Даже не думай.
- Это ты не думай в одного туда идти. Думаешь, мне не хочется этому скоту в глаза глянуть? Еще как хочется. Да и тебя контролировать кто-то должен, а то ты ж его голыми руками в лоскуты порвешь. Нет, вместе идем, решено.
Он убрал водку в холодильник и крикнул сыну:
- Димка, сваргань чайку нам хорошего!
- Щас, бать.
Сына Серега назвал в мою честь, и я этим несказанно гордился, глядя на статного парня, который к тому же вырос хорошим человеком.
- Бать – Димка поставил на стол настоящий самовар на еловых шишках. – А меня с собой возьмете? Я на стреме постою.
- И это сын прокурора говорит! На стреме… - заворчал Серега. – Дома сиди, нечего целым взводом ходить.
Димка расстроено кивнул и ушел в дом, чтобы не мешать нам общаться.
Мы посидели еще чуток и отправились на боковую. До подъема оставалось целых два часа…
Старый невзрачный «Жигуленок» катил по ночному городу в сторону детдома. Наступало время собачьей вахты, то есть между четырьмя и пятью часами утра, когда засыпают даже самые стойкие.
- Как заходить будем, думал? – Серега уверенно вел дребезжащий рыдван.
- Там сторож хороший, вряд ли он Айболита нежно любит.
- Ох, Димыч, рискуем.
- Да прям. Не по стенам же на второй этаж карабкаться.
Машину оставили в квартале от детдома и, стараясь держаться неосвещенной стороны улицы, добрались до калитки. К моей радости, она была открыта, и нам не пришлось перебираться через забор. Взбежали по широким ступеням, я аккуратно постучал в дверь. Тишина. Я постучал еще раз. Из-за двери сначала донесся звук шаркающих шагов, а затем старческий голос глухо спросил:
- Кого черти по ночам носют?
- Дядя Коля, мы от Саньки с Юркой – на удачу брякнул я и замер, ожидая реакции.
Наконец, щелкнул замок, лязгнул засов и дверь открылась. На пороге стоял сухонький дедок в фуфайке.
- Чего вам не спится-то? Время, поди, видели?
- Мы к Айболиту в гости – я решил сказать все, как есть. – Разговор у нас к нему.
- Видать, душевный разговор-то, раз под утро заявились – прокряхтел дедок. – Не шумите только, а я спать пойду. Дверь за собой прикроете.
Мы натянули маски и молча взбежали по лестнице на второй этаж, остановились, прислушались. Тишина. Только со стороны комнаты Айболита доносился тонкий с присвистом храп. Отлично. Бесшумно прокрались по коридору до нужной двери, я осторожно потянул ее на себя. Открыто. Можно позавидовать его беспечности, с такими-то наклонностями. Миг, и мы внутри. Света фонаря из-за окна хватило, чтобы разглядеть ту самую кушетку и спящего на ней Айболита. Он лежал на спине, широко открыв вислогубый рот и сложив руки на объемистом животе.
- Приступай, время идет – прошептал Серега.
Я кивнул, огляделся, увидел аккуратно сложенные на стуле носки, не без отвращения взял их двумя пальцами и плотно упихал в рот дернувшегося Айболита. Тот широко распахнул глаза и замычал, забился. Но вырваться я ему не дал. Легонько ткнул кулаком в живот, и он разом обмяк.
- Смотри-ка, чего я нашел – Серега протянул мне альбомный лист.
- Включи лампу – попросил я, и принялся разглядывать Серегину добычу. Это оказалась та самая таблица наказаний. Так-так, интересно. Беглое изучение позволило мне подсчитать, что всего в таблице описано более пятисот ударов. Интересно, переживет он такое количество?
- Как думаешь, он пятьсот ударов переживет?
- Если и сдохнет, не жалко.
- Слышишь, пупс, ложись на живот.
Айболит бешено замотал головой и замычал, в глазах плескался первобытный ужас. Он соскользнул на пол, встал на колени и пополз ко мне. По щекам катились крупные слезы. Фу, мерзость какая.
Я рывком поднял его на ноги, завалил на кушетку, привязал ноги и начал озираться в поисках палки. И нашел ее лежащей словно самурайский меч на специальной подставке. Ну надо же, как он любовно к своему инструменту относится. Ладно, сейчас он его полюбит еще больше.
Я взял палку в руки, несколько раз крутанул ей в воздухе и с размаху влепил по круглым розовым пяткам Айболита. Он дернулся и замычал…
Минут через пять экзекуции мне стало настолько противно, что я опустил палку и спросил у Айболита, присев перед ним на корточки и приблизив лицо к его залитой слезами ряшке:
- Ты все понял, сволочь?
Он обессилено что-то промычал.
- Утром ты напишешь заявление по собственному желанию и исчезнешь из города. Если мы узнаем, что ты все еще здесь… Не искушай судьбу.
Я вытащил носки из его рта, и он начал хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Отдышавшись, он сказал противным плаксивым голосом:
- Я ведь в воспитательных целях…
Он ничего не понял. Я повернулся к Сереге:
- И что с ним делать?
Серега, все это время деловито осматривавший кабинет, подошел, держа в руках стопку каких-то брошюр.
- Ты знаешь, не надо ему уезжать, совсем не надо.
- Это просто интерес, академический интерес! – взвизгнул Айболит, и я вернул носки на место.
- А что там?
- Это очень запрещенная литература, лет на …дцать строгого режима.
Я присвистнул.
- Да ты у нас, оказывается, махровый преступник. Рассадник устроил в детском доме.
Айболит бешено замотал головой и замычал, пытаясь что-то сказать, но нам было не интересно.
- Давай-ка еще немного по пяточкам ему, для профилактики, да пойдем. А утром сюда приедут специально обученные люди и вот это все найдут, в том числе и таблицу наказаний, и литературу неправильную. В общем, прилип ты, пассажир – Серега потрепал его по щеке ладонью, потом брезгливо вытер ее об занавеску.
Сказано – сделано. Еще пять минут работы бамбуковой палкой, и Айболит обмяк.
Я снова присел перед ним:
- Ну все, жди гостей.
И с хрустом сломал палку.
Айболит дернулся, замычал, заплакал. Жалко ему стало палочку, надо же…
- Как думаешь, сбежит? – спросил я у Сереги, сидя в машине напротив детдома.
- Засекай время – усмехнулся мой друг.
Минут через десять из калитки выскочил Айболит, прижимая к груди пухлый портфель. Осмотревшись по сторонам, он припустил в сторону вокзала.
- Уверен, мы его больше не увидим…
До Серегиного дома ехали молча. Уже загнав «Жигуленка» в гараж, Серега сказал:
- Знаешь, как-то на душе…гадко, что ли. Вроде и дело хорошее сделали, а будто в дерьме извалялись.
- Точно, хоть заново в баню иди.
- Лучше спать, утро уже…
Продолжение следует
Поддержать автора здесь 2202200793435098 Сбербанк