Алина вышла из отпуска и через час, закопавшись в бухгалтерские дела, про него забыла. Как будто не было турецкого песчаного пляжа и ласковой чистой волны. Замещавшая ее "девочка" - выпускница колледжа, как и предполагалось, наворотила ошибок. Стопка возвращенных платежек, ошибки в справке движения горюче-смазочных материалов. Словно, не в "умной" программе работала, а в столбик на бумажке считала! Зато, говорят, чья-то родственница.
Некстати затрещал телефон. Звонила кадровичка Леночка. Затарахтела просительно:"Алина Тимофеевна, мы тут диспансеризацию все прошли. Остались вы да Иванова. Но она в больнице лежит, а вас, прошу срочно отправиться. Уже два раза звонили - акт оказания услуг не могут закрыть."
Алина, сказав "угу," хотела забить, но следом отвлекли из приемной с той же просьбой-требованием. Называется, обложили. С легкой дрожью внутри, выключила компьютер и, накинув плащ, вышла из офиса. Хорошо, что она автоледи: сентябрьский день выдался щедрым на дождь.
Какая-то радиоволна запела голосом Елены Камбуровой:"Порою надо принять ванну могилы - взглянуть из-под земли на тщету...Тогда и учишься верить, мыслить - по -просту быть..." Торопливо переключила, но слова успели усилить подобие паники внутри Алины.
После смертельно-мучительной болезни мамы, она даже от белой униформы продавцов вздрагивала. Больничный запах начинал чудиться, вызывая головокружение и лишая воли к жизни. Похоронив мать, жила с зароком:"Умирать буду, а к врачам не пойду!" И вот пришлось нарушить, два года спустя.
К счастью, диспансеризация носила формальный характер. Врачи, не поднимая глаз от писанины, интересовались есть ли жалобы и ставили штампик. Оно понятно - полон коридор народа. Оставались гинеколог и итоговый - терапевт. Стыдливо взгромоздилась на кресло. Врачиха, наверное, вчерашний интерн, казалась очень заинтересованной в здоровье Алины, которая пыталась ее поторопить заклинанием:"Жалоб нет. Я по диспансеризации."
Но вместо каляки "здорова" молоденькая гинеколог настояла на осмотре груди. Закатив глаза, Алина стянула свитерок (слава богу, хоть новый лифон). Никогда ее еще так тщательно не осматривали, особенно левую грудь. Казалось, еще немного и длинные пальцы доберутся до сердца. И выражение лица докторицы Алине совсем не нравилось: нахмурилась, губы сжала. Наконец, спросила:"Как давно у вас образовались шишечки?"
Алина сообщила, что мастопатия образовалась вскоре после родов, то есть 14 лет назад. Врач головой покачала:"Это другое. И лимфатический узел, вот тут, увеличен. Сделаете маммографию и снова ко мне." Что за чушь! Ее приход - формальность.
Но помощница-акушерка уже строчила бумажки - направления на анализы и к ним приложила номерок с пугающей красной надписью:"cito!" "На снимок завтра, с утра. И подойдете ко мне после трех - будет вторая смена. Оправдательную справку для работы я напишу. Не волнуйтесь."
Иллюзии, что счастье нерушимо, Алина лишилась еще в детстве, когда на сказочный замок из новенького, желтого песка упал пацан из соседнего подъезда. Бах и нет ни замка, ни счастья. Потом этих "бах" случалось немало. И, кстати, во многих был виноват все тот же пацан. Сережка.
Они росли развеселой дворовой командой пока не узнали, что, кроме дружбы, существует любовь. Вот это особое чувство Сергей подарил не влюбившейся в него Алине, а рыжей Маринке. Они сотворили пару, часто взрывающуюся конфликтами. Девчонка все время провоцировала Серегу на ревность и они расставались на несколько дней.
Тогда и выпадало Алинке счастье посидеть с парнем-мечты на дворовой скамье. Попытку перетянуть внимание Сережи все время срывал Генка. Рядом крутился, рассказывая дурацкие анекдоты. "Неровно к тебе дышит Гена. Ты приглядись,"- как - то посоветовал Сергей, но Алина лишь фыркнула. А через года четыре оказалась среди приглашенных на свадьбу Марины и Сережи. Генка был рядом, но приглядываться к нему, по-прежнему не хотелось.
Геннадий взял Алину измором: букеты-конфеты, тоскующий взгляд. Взяла да и стала его женой, не в девках же оставаться! Геннадий был высоким, спортивным, с карими смешливыми глазами. Один минус - не Сергей. Она к этому привыкала долго и мучительно.
"Не люблю" кричала, и возвращалась к родителям. Была почище Маринки, когда-то выносившей Сергею мозг. Но утихла, осознав, что скоро их станет трое и других вариантов в ее жизни, не смотря на случившееся, не будет.
И вот теперь, когда давно откипели юношеские страсти, когда оценен муж и хочется спокойно-радостно способствовать дальнейшему становлению 14- летнего сына Гоши, ее, с такими перипетиями выстроенный "замок" вновь разваливается. Повторно побывав у гинеколога, Алина едет в маршрутке (сил быть за рулем не нашлось) с открытым больничным и закрытой жизнью.
Тому доказательство смерть ее мамы, которой не помогла ни мастэктомия, ни химиотерапия. Врач-гинеколог очень ухватилась за онкологию мамы Алины, которая указывала, что маммография получилась не просто тревожная, а ад обещающая. Наследственная предрасположенность к страшному.
Нет, врач, конечно, деликатничала. Мол, требуется дополнительное обследование, но затягивать - ни-ни. Не в интересах Алины. Кажется, повлажнев глазами (еще с не заскорузлой душой), советовала не падать духом преждевременно.
В маршрутку вошли две симпатичные старушки-подружки с сиреневыми кудерками из-под береток. Сели позади Алины и с азартом зашептались о душещипательном сериале. Пустая, непривычно гулкая голова женщины ухватила смысл: сын героя фильма попал в реанимацию. Потребовалось переливание крови. И тут выяснилось, что мальчик ему не родной. Банальщина. Но у Алины все сжалось внутри.
... Она уже год была замужем. Снимали с Геной квартиру. Не считала себя счастливой, а он жилы рвал, чтобы заработать хоть на малосемейку - свою. Мотался на север. И в тот вечер, когда Алинка встретила Сережу, Геннадий, как раз отсутствовал. Серега объявил, что тоже холостякует: Маринка уехала на похороны бабки в деревню.
"А я терпеть не могу такие мероприятия. Вот лучше с тобой проведу вечерок,"- слегка флиртовал с ней парень. С огнем играл. Такие преступные глупости всегда происходят спонтанно. Нарисовалась свободная квартира приятеля Сереги. Было жарко, нетерпеливо. "Вот оно!"- успела подумать Алина, наверное, имея в виду счастье.
Потом он курил в темноте и говорил, что уже скучает по Маринке. "Знаешь, поймал ее как-то на "эпизоде." Думал убить, а потом простил и забыл: жить без нее не могу."- в голосе Сережи звучала нежность. Удивился, что Алина взялась вызывать такси. Но удерживать не стал. Стоя дома под душем, Алина дала себе слово выбросить "этого гада" из сердца.
И, так странно, через день поняла, что беременна: затошнило, вид и запах мясного вызывали отвращение. Она так привыкла, что близость с мужем происходит без последствий, что и не подумала о безопасности, упав в постель к Сергею. И была наказана или осчастливлена. Как посмотреть - ее брак с Геннадием так и остался бесплодным.
Увидев две полоски, Алина поспешила сообщить мужу. А куда деваться? Он так обрадовался, что не поддался сомнениям. И то: не смотря на трудно складывающиеся отношения, жена повода ревновать никогда не давала.
Теперь Гоше 14 лет. Уже взрослый, чтобы позволять себе с ним сюсюкать, но слишком маленький для жизни без матери. Алина всхлипнула и вышла из маршрутки за остановку от дома. Не стала открывать зонт, спрятав за дождь свои слезы. Вот проблема проблем. Она привыкла, что Гошка - сын Геннадия. Без вариантов. Муж обожал его с первых дней. А теперь они такие приятели, что их отношения иногда вызывали в Алине радостную ревность.
Но подслушанная сериальная трагедия вошла в нее и всерьез озаботила. Она, Алина, скоро будет зачеркнута. Это вопрос времени. Пол года, год. Пусть чуть дольше, как у ее мамы. Но сразу, едва вступит в длинный коридор отделения онкологии медгородка, начнет терять связь с внешним миром, сосредоточившись на себе. Даже не с целью выжить, а чтобы перетерпеть.
Значит Гоша и Геннадий начнут учиться жить без нее. И это она-дурища все никак не могла "рассмотреть" мужа, а другие - привлекательные и главное, здоровые женщины, мгновенно заинтересуются. Быть может, и сейчас Геннадий не обойден женским вниманием, но пока не обращает внимания, заполучив, наконец, ее любовь.
Но уже на этапе распадания от болезни, Алина предстанет перед ним в весьма жалком виде и любовь сменится противной жалостью, со смесью брезгливости: лысая, тощая, бледно-зеленая. Тогда- то и придут к нему на помощь воспоминания, как она дурила, не ценила.
Закроются глаза Алины и в дом войдет Другая женщина, которую будет раздражать все, что напоминает о первой жене. Прежде всего, Гоша. Сам того не зная, мальчик окажется среди двух абсолютно чужих ему людей. Не родной отец, мачеха. Постепенно Геннадий, даже не зная о тайне, отдалится от Гошки. Сын попадет в дурную компанию, а новая жена возьмет да родит новенького ребенка.
Или, как в сериале, что-то случится и сыну понадобится кровь - ведь сериальная мысль тоже берется не из ниоткуда. Ее подсказывает реальность. Внезапное знание, что он не отец оглушит, разгневает, опустошит Геннадия. Он проклянет лгунью Алину, а вместе с ней Гошу. Это у мужчин быстро. Ненужного мальчика отправят в интернат. Он возненавидит даже память о матери, которая, натворив дел, даже не потрудилась их смягчить.
Но разве это возможно? Алина напрягла память, вспоминая некогда любимого ею Сережу - биологического отца Гоши. Он был добрым (вон и Маринку все время прощал), открытым, готовым прийти на помощь. Вряд ли изменился настолько, чтобы захлопнуть дверь перед собственным, даже неожиданным сыном. Надо, надо подстраховать Гошу на случай отчуждения Геннадия и (тьфу, тьфу) какого-то медицинского случая.
Родная квартира встретила запахом домашних пельменей. Ее мужички, стукаясь лбами, хлопотали на кухне, в ожидании неведомо где загулявшей матери. Алина хотела войти с улыбкой, как ни в чем не бывало. Потом, между делом, рассказать мужу про "небольшое" обследование, которое непременно нужно сделать в больнице. И в какой-то день выбрать момент для признания о том, что Гоша от другого мужчины.
Но силы почти сразу оставили. Алина присела на банкетку у порога и оцепенела. Потом заботливые руки Геннадия сняли с нее сапоги и мокрый плащ. Он отнес ее на диван и укрыл пледом. Гошка испуганно таращил глаз и шептал позабытое, детское:"Мамусик, мамусик."
Сыну сказали, что мама заболела и предстоит полежать в больнице, но все поправимо. Гоша отцу верил безоговорочно. Успокоился и ушел в виртуальную жизнь. Супруги, закрыв дверь в свою комнату, долго обсуждали, свалившееся на них отчаяние. Алина считала себя обреченной, остро помня мать.
Геннадий, по натуре человек очень упертый, не имеющий привычки пасовать, решил за жену побороться. Во-первых, никакого медгородка - не дай бог еще попадет в ту же палату, где страдала ее мать! На другой день, к обеду, подняв на уши всех, кого знал, он помогал Алине собрать "госпитальный" набор вещей. Геннадий планировал переночевать у дальней самарской родни, чтобы ранним утром открыть дверь онкоцентра на улице Солнечной.
В общем-то, произошло везенье: нашелся приятель "с ниточками" и жену принимали в СОКОД. Платное обследование у "проверенного" онколога с госпитализацией. Алина, не готовая к тому, что "все" начнется уже завтра, нервничала. Закрылась в спальне, попросив дать ей немного времени, собраться с духом. Вышла с видом человека что-то решившего или важное сотворившего - Гена не понял.
Алина осталась в СОКОДе, а Геннадий вернулся домой - сын, работа. Отсутствие всего лишь одного человека, вызвало у отца с сыном ощущение сиротства. Не хотелось ужинать, молоть языками , успокаивая друг друга. Они просто посидели рядом в тишине гостинной и разошлись по комнатам. Геннадий слышал, как у сына тренькнул телефон и вскоре понял, что он разговаривает с матерью.
Не смотря на усталость всех видов, Геннадий знал, что не уснет. Взялся было опять шерстить интернет по их скорбной теме, но осознал, что это дорога в психоз. Алина в руках профессионала, который объявит диагноз, перспективу и возможности медицины.
Дни шли за днями. Геннадий предупредил руководство жены, что некоторое время она побудет на больничном. Сходил к участковому гинекологу и встретил одобрение, что отвез Алину в областной продвинутый онкологический центр. Оставался с любимой на связи.
Сквозь ее отчеты об обследовании и тревожные вопросы, как он и Гоша, Геннадий улавливал что-то еще. Жена, словно вылавливала в его интонациях реакции на что-то, но прямого вопроса не задавала. Гена списал это на психологическое состояние - ведь не из санатория звонила!
Он навещал ее каждые два дня - по вечерам, преодолев более ста километров. Гошу с собой не набрал обдуманно. И снова чувствовал, какую-то дополнительную тревожность жены. И странные вопросы: читает ли он по вечерам, любит ли Гошу?
Бывает, случается счастье - чудо на свете! Прошло немногим больше недели, когда Алина, захлебываясь слезами и смехом, проговорила в трубку, что Геннадий сможет ее забрать в среду.
Медицинская выписка уже подготовлена. У нее застарелые, но операбельные без последствий уплотнения кистозного происхождения. Маммографию, сделанную в поликлинике, испортил дефект пленки! Алине следует наблюдаться, желательно удалить кисты, нельзя загорать. Но ЖИТЬ можно!
Поговорив с женой, Геннадий со страшным рычанием ворвался в комнату сына. Минута и Гошка, уловил отцовское настроение радости: они выпустили пар накопившегося стресса подушечным боем, а потом крепко обнялись. Укладываясь в теперь уже недолго одинокую постель, Гена взялся за книгу. Впервые за много дней. Это был детектив под названием "Не прочитанное письмо."
Письмо из него и выпало. Заклеенный по всем правилам конверт с надписью: "Быть может, уже не моему мужу." Прощальное письмо Алины!. Именно, чтобы его написать закрывалась она перед отъездом в их спальне. "А вот фиг тебе: твоему мужу и навсегда!"- с неугасимой радостью произнес Геннадий. Спрятал письмо под подушку, решив, что порвут его вместе, закрыв полосу несчастий.
Разумеется, чуть свет, в среду, помчался за женой в Самару. По прежнему серело тучами осеннее небо, а Геннадию мерещилось солнышко. Алина, с вещами (уже были вручены искренние благодарности, кому следует) к мужу приблизилась.
Он взял ее за руки и поочередно поцеловал, пристально всматриваясь. Она никогда не была ослепительно красива, но неизменно для него притягательна. Сероглазая, с десятком веснушек, им пересчитанными. Шестнадцать лет они вместе. Для него любовь эта выстраданная. Для нее, оказывается, тоже.
Когда Алина забеременела, мать Геннадия словно сошла с ума. Стала сыну нашептывать, что ребенок не от него. Аргументировала записью в его подростковой медицинской карте. Ну, да он тяжело перенес паротит (в народе "свинку").
Мать утверждала, что ее беспокоили возможные последствия и сына обследовали (наверное, это было крайне неприятно потому, что память Геннадия это не сохранила). Увы, прозвучало, что у мальчика, скорее всего, будут проблемы с отцовством.
Обсуждению это ни с кем, кроме сына, не подлежало, но свекровь терзалась: "Не моего внука носит Алина!" Интеллигентная женщина, лично невестке она допросов не устраивала, но когда Гошке исполнился год и он стал немало проводить у нее времени, женщина заказала ДНК тест. Единственный, любимый внучок Игорек оказался родной кровиночкой!
Геннадий на мать очень рассердился. Она божилась, что никто, кроме них о "тестировании на родство"не узнает. Почему-то это свидетельство "верности" Алины (как он когда-то был уверен) сохранилось в его старом кейсе на антресолях.
Решив порвать прощальное письмо жены, не читая, по ее возвращению, вместе, Геннадий лег спать. Но почему-то мысленно возвращался к конверту. Наверное, в нем найдется и что-то очень нежное, подтверждающее, как Алина его любит. Это было важным для Геннадия, которому пришлось когда-то эти чувства жены завоевывать.
При свете ночника вскрыл конверт и заскользил торопливо по строчкам. Бред какой-то! Алина упоминала некий сериал, в котором при особых обстоятельствах открылось, что сын героя ему не сын. Но эта киношная чушь, в связи с мыслью о возможной смерти, конечно, вынудила жену открыться в давней измене. С проклятым Серегой.
Алина каялась, клялась мужу в вечной любви и поясняла, что открывает тайну только для блага Гоши. Если надоест он Гене или кровь для переливания понадобится. Геннадий, в смутных чувствах, стараясь действовать тихо, вынул из дальнего угла антресолей кейс, набитый всякой ерундой. В нем же хранился его армейский альбом и за общей, во весь лист фотографией, "покоился" листок с ДНК тестом. Лет 13 точно.
Геннадий вернулся в спальню. Не раз пробежавшись по документу, даже поцеловал. И о маме с благодарностью подумал. Прозорливая оказалась женщина! Вот что бы он сейчас делал? Уж точно не уснул бы счастливым. Что же, не взволновала измена жены?
В этот особый период, когда много дней жил страхом ее потерять - нет. И миновало сто лет - сработал срок давности, который и не такие преступления зачеркивает. А еще... И у него был эпизодик, примерно в то же время. Они тогда с Алинкой сложно жили. Провел пару вечеров в объятиях этой ... Имя девушки не вспомнилось.
А еще, увозя жену из СОКОДа (век там никому не бывать!), Геннадий подумал, что, в отличие от жены, он все годы жил, любил ее и сына, ничем не омрачаясь. А в ней присутствовали боль, страх, чувство вины. На это каждая строчка прощального письма указывала. Пора прекратить терзания, пока Алина не выгорела.
И, выехав из Самары, Геннадий протянул Алине, быть может, один из важнейших документов в их жизни - ДНК тест. Потрясение оказалось невероятным. "Притормози,"- прошептала женщина. Не каждой супружеской паре удается еще раз пережить поцелуй такой же долготы, как на собственной свадьбе, когда гости устают считать. А Геннадию с Алиной выпало. Листок с тестом сожгли и по ветру пепел развеяли, а вместе с ним и все, что мешало их счастью.
Благодарю за прочтение. Отзывайтесь. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина