Обычный семейный ужин. Впрочем, нет, в последнее время мы редко собираемся полным составом. Парадная посуда, льняные свежие салфетки, новое платье Веры. В столовой суета, деликатные шутки, заготовленные улыбки, удвоенная восторженность, громкость выше будничной. Пытаемся спрятать неловкость в неуклюжей увертюре общего разговора.
Старший Марк, сбивая пафос говорит:
- Щас модный в академических кругах анекдот.
Мужик на телеге въезжает в село:
— Лю-ди! Я уголь привез!
Вся в мыле, убитая в хлам лошадь оборачивается:
— Да-да, бл@, ты-ы привёз..."
Последнюю фразу он произносит с таким обиженным до печёнок лицом, что мы хохочем, как дураки наперегонки до сводящих животов. Это как раз то самое, нужное сейчас, расслабляющее - для сближения. Все выдыхают, скидывают напряжённые плечи и сложные лица, разговор клеится. Здесь за столом особенно заметно, какие разные наши дети. Украдкой подглядываю за ними. Эскиз, вроде, одной рукой сделан, а нутром - никаких общих знаменателей. Будто и правда они выбирают нас откуда-то сверху, родившись не помнят себя прежних, живут по-своему. И так странно смотреть на эти четыре чуда, возникшие от нашей встречи с Верой: каждый из них понесёт жизнь дальше, родятся дети и не прервётся нить. И можно чуть отстранившись сидеть и смотреть будто семейную хронику с экрана, как они смеются, толкаются, подтрунивают друг над другом. Всё туманится, плывёт маревом звуки, запахи, образы. Меня возвращает распевная фраза Вари: ну и что такое счастливое замужество, кто откроет?
- Счастливое замужество — говорит без раздумья жена. - Когда смотришь на проходящего мимо о-фи-гительного мужика. Смотришь, смотришь, смо-отришь и думаешь: «Блин, плащ какой классный, надо бы мужу такой...».
Все хохочут, я тоже, и слышу в этом хоре чужой звук. Поворачиваю голову к маме, она замерла с вилкой в руке, уставившись на меня выпученными бессмысленными глазами. Рвотным движением гортани шепчуще кашляет. Все смолкают, поворачиваются к ней.
- Что такое?! Тошнит?! - ору я.
Но она только хрипит и дёргает горлом. Жилка на её виске взбухает и пульсирует, она моляще впивается в меня глазами. Я смотрю в её тарелку - как у всех нас: пюре, овощи, куриное филе в кляре.
Чёрт, чёрт, чёрт! Отчётливо вспоминаю недавнего навещавшего психиатра с его французской в нос манерой грассирующим "р" и несмываемой улыбкой: "С такой деменцией они живут долго. Их в этой жизни ничего не трогает, нервы спокойные. Блаженство. Но бывает погибают от угасающих рефлексов, к примеру, глотательного. Просто за столом, ёк и нету..."
Мы вскакиваем из-за стола. Дети врассыпную.
- Кашляй! Плюй! Кашляй давай! - кричу я и пытаюсь пальцами залезть к ней в горло. Но она глухо давится и перестаёт смотреть на меня, обхватывает руками своё горло и встаёт. Колени тут же слабеют. Подхватываю её сзади, она проседает, конвульсируя телом у меня на руках.
Только не так! - бьётся во мне мысль, - не от курицы же ..! Мысленно бешено листаю все виденные мной когда-либо медицинские справочники. "Не кашляет... трахея забита ...приём Геймлиха... плотный обхват сзади...так..
прижаться к спине, кулаки в замке в области желудка...так.. присесть, резко и сильно вдавить вглубь снизу вверх. Раз! Мама валится и все слабее рвотно подёргивает головой. Ещё. Рааз!
Давай вместе! Я жму - ты кашляй! Воот! Ещё! Ну!!!
Она затихает и расслабленно выскальзывает у меня из под рук на пол. Господи, помоги, гос-по-ди! - стучит в голове с путающимися обрывкам - иже еси на небеси...да будет царствие...помогиии!
И я уже вижу, как тенями по стенам медленно вползают санитары к нам со смертным кофром и слышу страшный звук застёгивающейся наглухо молнии.
И тут впрыгивает непрошенно Билл Мюррей, эпизод, где он спасает подавившегося - из "Дня сурка", элегантный эпизод, лёгкий, красивый.
"Ну что, ребята, просыпайтесь! И не забудьте надеть теплые сапоги: на дворе холодно!"
Я хватаю маму с пола и с какой-то необъяснимой верой в себя резко сжимаю кольцо рук. Она дёргает головой и кашляет! Ребята, она, понимаете, кашляет?!! По хозяйски лезу пальцами в горло, тащу слюнявый кусок проклятой курицы. Она откашливается, вся красная и потная, с меня тоже в три ручья. Мама садится на табурет, смотрит на тарелку. А потом как ни в чём не бывало берёт вилку и втыкает в мясо.
- Ну уж неееет! - реву я и отстраняю вилку. - Неет, мадам, на сегодня, простите, всё!
Жена и сын выходят из ступора, мы смотрим друг на друга и начинаем спасительно смеяться до слёз.
Фото: Мария Дюповкина, 2018 год.
#danilove