Я уже писала как то об Эмили Дикинсон - загадочной фигуре мировой поэзии, которая еще не очень знакома русскому слуху. Маленькой, сосредоточенной, хрупкой женщине, родом из американского Аммерхерста.
Для меня она похожа больше всего на ангела: ходила почти всегда в белом, занималась много родительским садом и рукоделием, дружила с философами и поэтами больше письменно, чем воочию, почти не путешествовала, просила перед смертью подругу Сьюзенн и сестру Лавинию уничтожить абсолютно все, все, что она написала!
Они ее не послушали и сделали совершенно иначе. Собрали, тщательно рассортировали и опубликовали то, что нашли. Это был абсолютно правильный шаг.
В скромной шкатулке для рукоделия обнаружилось более тысячи стихотворений, листки, исписанные затейливым почерком, переложенные аккуратно засушенными листьями и цветами из сада перед домом. Или - с поля, у ручья. Эмили, кстати, была отличным ботаником, гербаристом, садоводом.
В женской академии Армхерста для девочек, которую мисс Эмили Дикинсон посещала, с перерывами по болезни, несколько долгих и томительных лет, по настоянию отца - сенатора, девушка изучала географию, математику, историю, и даже – геологию, вообще, страстно странно увлекалась естественными науками. Этакий лесной эльф, с бесшумной походкой и темными внимательными глазами, знающий тайны земли и леса. Ее стихи для американской поэзии стали таким уникальным, многомерным явлением, феноменом, что ему почти что нет подобного, нет названия. Да, пожалуй, нет и перевода.
Дмитрий Быков пишет о ее поэзии так: «Большинство её стихотворений (и с годами всё больше и больше) необычайно сконцентрированы, вызывая трудности даже у читателя, чей родной язык – английский. Америка не признавала Дикинсон так долго не только из-за того, что она могла начать в рифму, а закончить без, не только из-за формы, которую она, как правило, доводила до совершенства формулы. В первой четверти ХХ века эксперимент был востребован и признан. Её стихи не рифмуются с привычными американскими ценностями и менталитетом. Читая Эмили Дикинсон, вы не откроете Америки, это - другой континент».
Ну, да, а что же еще мог бы оставить нам настоящий лесной эльф, подумала я, улыбаясь. – Именно этот «другой континент», свой, особый, замкнутый, сконцентрированный, насыщенный ароматами и запахами трав, луговых цветов, папоротниками, мхами, полетом бабочек, крапинками - кроками дождя, шорохом стрекозиных крылышек, мир, и ничего иного. Ни тайн любви, не смятения сердца, ни осколков эмоций мы нее увидим в ее поэзии. Это не личный дневник кокетливой девственницы, не тайный роман, в котором радуга ощущений. Это царство полета души в неведомые миры, сказочные, звучащие, пряные, где каждый цветок, или капля воды имеет свой особый и ясный голос, свою рифму, свою метафору, свое место в нише прелестного и очень яркого и емкого стиха. Такие, как этот вот:
Заката принеси мне чашку,
Пересчитай с рассветом фляжки,
И сколько – до краёв с росой?
Как утро далеко домчит,
В какое время спят ткачи,
Что ткали купол голубой?
И сколько нот, мне напиши,
Переливает дрозд в тиши
На ветке удивлённой;
Число следов от черепашки,
За день цветов пчелы – все чашки! –
В росу навек влюблённой!
Опоры радуг кто поставил,
По сферам звёзды кто направил
За ветви нитяные ивы?
Кто сталактит привяжет прочно,
Пересчитает звёзды ночью,
Увериться: всё точно было!
Белеет домик – кто построил,
Закрыл все окна на запоры? –
Не видно и душе сквозь ставни!
Кто в праздник выпустит церковный
Меня, чтоб улететь спокойно,
Без церемониальных правил?
Или вот это:
Есть ли ручей в твоём маленьком сердце?
Есть ли цветы? Приоткроется дверца:
Тени трепещут и просятся жить,
Птицы к воде прилетают попить.
Кроме тебя никому невдомёк,
Тихо струится в тени ручеёк;
И ежедневно в прозрачный поток,
В тень наклоняешься сделать глоток.
Оберегай его в марте, когда
С гор устремляется с рёвом вода;
У половодья привычки просты:
Часто уносят, разрушив, мосты.
Будь осторожнее: в августе где-то,
Если росы не осталось для лета,
Как бы ручей твоей жизни, журчащий,
Не пересох в этот полдень палящий.
Мир поэзии Эмили Дикинсон — это волнующий мир эмпатика, человека, чувствующего все и воспринимающего остро и тонко, как бы «нервами на кончиках пальцев и нежностью на кончиках нервов» (А. Рембо).
Мир этот, может быть, не всем понятен, но он так чарует и пленяет, что трудно оторваться, как будто ты вслушиваешься в прелестные аккорды неведомой прежде песни, сонета или пытаешься в себя вдохнуть, впитать неведомый прежде, сложный, магический аромат.
И тут меня осенила идея попытаться аромат, выражающий суть натуры Эмили Дикинсон, ее самую сокровенную тайну. Ведь духи – это изысканный портрет человека, нарисованный легкими, капризными нотами, едва уловимыми аккордами аромата. Нарисованный обычно тщательно и кропотливо, но никто часто просто не видит этого труда.
И я нашла его, аромат для лесного эльфа – небожителя. Он совершенно свежий и создан парфюмером фирмы «Фаберлик» Джузеппе Имперцабиле в 2019 году..
Создателя искренне вдохновили стихи Эмили Дикинсон - совершенные, ясные и притягательные, в совершенстве своем, как неповторимый и хрупкий узор, рисунок на крыле бабочки, мотылька.
***
Молодой парфюмер попытался отчетливо представить места, где поэтесса любила гулять, а в итоге взял создал прекрасный аромат, способный тронуть любого, кто помнит себя ребенком, почти терапевтический по воздействию. Spirito — это впечатление родом из глубокого детства, первая прогулка через лес к остывающей после солнечного дня поляне. Пахнет землей, полевыми цветами, сухими и живыми травами, древесной смолой. Особенно прекрасна в этой композиции ангелика — зеленая, овощная и немного пыльная, она идеально дополняет общую картину.
Такие травные и крепкие духи обычно называют «фужерными» - в них, как в тонком бокале «настояны запахи» и обычно они предназначены для мужчин, но здесь, в тонких нотах шалфея, бергамота, ангелики, и дубового мха - в основе аромата есть нежность и очарование тонких, переливчатых нот, предназначенных для женщин и девушек. Папоротник смягчен запахом ромашки, древесные смолы – цеветтой ( вариант написания), бергамот сочетается с вереском сиреневого оттенка. И аромат фужерного бокала внезапно может слиться в нашем воображении со строками Эмили Дикинсон. Простыми и прекрасными, как земля и небо, как весь мир вокруг:
На небеса не попаду!
Так, высоко, прекрасно
Сияет яблоко в саду,
А доставать – напрасно.
С подсветкой облака кругом,
Земли запретный край.
За этим домом, за холмом
Расположился рай.
И мы наконец то поймем их. Каждый открыв и осознав свое.