Доброго времени суток!
Вчера написала половину истории, произошедшей с нами в начале 2019 года, когда у сына началась очень сильная пищевая аллергия, и мы вынуждены были обратиться в стационар.
Ни у кого из персонала не возникает вопроса, ложусь ли я с ребенком или нет. Нас проводят в отделение и начинают очень оперативно действовать: клизма, капельница.
Ночь. У нас одна койка на двоих. В отделении не нашлось внутривенного катетера, поставили иголку. Мне надо следить, чтобы Вася во сне не согнул руку. Достала конспект, сижу, читаю. Через некоторое время понимаю, что мозг на редкость хорошо усваивает сложный материал. Наверно, так психика стремится защититься от очень неприятной реальности. Часам к пяти конспект начинает выпадать из рук, а глаза сами закрываются, но Васину руку я все равно держу.
В 7 утра капельницу отсоединили, Вася даже глаза не открыл, а я моментально провалилась в сон, успев заметить, что внешний вид у ребенка уже улучшился.
Просыпаюсь от криков:
«Мамочка, что же это такое творится! Обход идет, а Вы дрыхните тут! Вы уже обязаны постель заправить и стоять рядом, а ребенок должен лежать на кровати с голым животом!»
И тут я понимаю: дежавю! Я оказалась в той же палате, в которой лежала в 11 лет, та же врач и даже кровать кажется именно та! Вот к чему мне разрисованный щит приснился! Нет, сейчас койки современные, а тогда были советские, с панцирной сеткой. Я заглянула под матрас и даже удивилась: щита там нет.
В этом отделении что 23 года назад, что сейчас, весь персонал любил подолгу орать без повода. Тогда меня часто доводили до слез. Медсестра на посту оказалась все та же самая, очень мало изменилась, точно помню, что у нее было прозвище Чупа-чупс. Еще были Хорёк и Рыбий Глаз.
Через несколько дней кожа у Васи очистилась, ему понравилось такое положение: на скрипке играть не надо, уроки делаем совсем недолго, потому что в правую руку все-таки поставили катетер, кругом дети, всем весело.
Неожиданностью стало отсутствие розеток в палатах, на все отделение для зарядки гаджетов имеется всего две, причем в коридоре. Свою электронную книгу я заряжала по ночам в столовой, вынимая штепсель от микроволновки. Однажды мне за это влетело от санитарки.
Помнится, совершенно спокойно я оставила сына ненадолго в палате, пошла я в буфет и взяла там чипсы и кофе. Был у меня тогда такой кулинарный бзик. Сижу на лавочке, балдею, тут появляется все та же врач и истошно вопит о вредных продуктах, о культуре питания во всей семье и безразличном отношении к детям. Такое ощущение, что застукала меня с сигаретой и бутылкой водки. У окружающих глаза на лоб полезли, одна женщина из нашего отделения срочно прошмыгнула к выходу, так и не купив ничего.
И тут звонит мне Васин преподаватель по скрипке:
- А вы почему не на уроке?
- Вася вроде бы Вам передал, что заболел и некоторое время ходить не будет(ну не мог ребенок такое забыть!)
- Знаете, я ему не поверил он мне такую чепуху плел, что у него аллергия, Вы ему укол вкололи, и он даже может попасть в больницу…
- Правильно, мы в стационаре, аллергия – болезнь серьезная
- Серьезная?!
Счастливый человек наш преподаватель, не сталкивался с тяжелыми проявлениями аллергии!
На экзамен я все-таки решилась съездить, тем более что в палате в это время лежали еще 2 мамочки с детьми, а состояние Васи уже не вызывало опасений. Профессор, о котором все говорили только страшные вещи, улыбался и ставил в основном пятерки, причем у меня не заметил (или все-таки заметил?) серьезную ошибку в вычислениях. Я тогда подумала, что все это время поступала правильно, поэтому мне хоть здесь повезло
Так мы лежали 9 дней, спать пришлось вдвоем на одной односпальной кровати при том, что у меня ребенок достаточно крупный. Болела уже каждая косточка, я стала первая орать на всех сотрудников, как только кто-нибудь из них появлялся в поле зрения.
Вася не хотел выписываться, а я совершенно задерганная с радостью вернулась к плите и пылесосу.
Почему-то после внутривенного катетера у ребенка резко ухудшился почерк и техника игры на скрипке. Долгое время соблюдали жесточайшую диету, Вася сильно похудел, но ни разу не съел ничего запретного, потому что боялся клизмы и капельницы.