Весь следующий день, вторник 22 июня, мы провели в офисе и полицейском участке. В участке строились дикие теории, касательно выживания Пса, а в офисе мы с Машей вдоль и поперек изучили записи старого дела.
В 18:00, когда я обычно уже дома, мы прервались на чашку кофе. В записях мы нашил достаточно много того, что и так знали и помнили: способ убийства, места, где совершают преступления. Однако не было никакого мотива у нашей цели: он убивал просто потому что.
Психологи пришли к выводу, что он сумасшедший, что и без них было понятно. Ребята из ФСБ смогли нарыть немного информации: имени мы не знали, но узнали о его патологической любви к насилию и вытекающих из этого последствий.
Все это действо не вызывало у меня никакого восторга, а в некоторые моменты аж выворачивало от ужаса, но показывать это не перед кем нельзя было это показывать, но моя ведьма (я любя) сразу же поняла, что со мной что-то не так и сразу же обратила на это внимание.
- Ты дурно выглядишь. – Она провела рукой по моему лбу.
- Все хорошо. – Соврал я.
- Я же вижу, что это не так.
Я вздохнул и изложил свои переживания ей, после чего она отпила кофе и опустила взгляд.
- Мне тоже страшно, Миша…очень.
- Не переживай. – Я приобнял ее. – Я не дам тебя в обиду.
- Я знаю.
Еще пару часов мы просидели за бумагами, пока к нам не прибежал Шеф и не заявил о еще одном убийстве.
Буквально через 10 минут мы были на месте. На этот раз был убит мужчина, которому на вид было лет 30, с русыми волосами и суровым лицом. Причина смерти была такая же, как и у прошлой жертвы.
Опустившись на корточки возле трупа, я надел перчатки и осмотрел тело. В карманах был бумажник, в котором была фотография успевшего вместе с его женой и тремя детьми. Я на секунду отвернулся, после чего положил бумажник обратно и продолжил осмотр. На нем была бирка, как и на первой жертве, то есть Транспортной Компании Бахтыщев. Звали умершего Виталий Николаевич Тихонов.
Картина стала по не многу складываться, ведь мы имеем двух убитых из компании Бахтыщева, что означает некую связь.
Затем я обнаружил, что одежда на теле убитого в таком же состоянии, что и прошлой жертвы. Я аккуратно раскрыл тело убитого и увидел очередное послание: «Пятиэтажка. Торопись, Малец».
Больше мне ничего и не нужно было. Повернувшись к Маше, на лице которой застыла гримаса ужаса от увиденного, я подошел к коллеге-следователю и взял у него пистолет, проигнорировав слова негодования.
До той пятиэтажки, о которой говорилось в послании, было всего ничего, меньше пятисот метров. Я добрался до нее за минуту, а еще через две уже забрался на крышу, и осмотрел ее.
У самого края стоял Он и сверлил меня своим жутким взглядом. Хоть глаз его и не было видно из-под капюшона, но его тяжелые глаза будто пытались всмотреться в само мое нутро. От его глухого смеха кровь в моих жилах застыла.
- А ты сообразительный, Малец. – Его голос был чуть бодрее, чем в прошлый раз.
- Стой, где стоишь. – Я поднял на него пистолет и приготовился выстрелить в любой момент.
- На этот раз ты более осмотрительный. – Он кивнул головой. – Однако поможет ли тебе это?
Неожиданно, он пропал из моего виду, после чего нанес удар со спины и обрушил меня на землю. Не успел я перевернуться на спину, как он уже прижал меня к земле ногой и страшно засмеялся.
- Как я уже сказал. – Руку с пистолетом в руке он тоже прижал к земле.
Из темноты, что создал капюшон, мне на щеку упали несколько капель неизвестно чего, после чего он склонился надо мной так, что я смог рассмотреть его лицо, вернее, что было видно: там, где был рот, находилось черной пятно, не дающее рассмотреть рот лучше. Глаза его сверкали садистским огоньком, а дыхание было быстрым.
- Давно хотел попробовать тебя на вкус…
Его горячее дыхание было прямо у моей шеи, когда он опрокинулся в сторону от меня. Маша последовала за мной, прихватив старый стул из мусорного бака, которым и оглушила Пса.
Я быстро встал и собрался выстрелить в него, но получил кулаком в лицо и по руке, которой был пистоле, и рухнул навзничь. В этот момент Пес приблизился к Марии и схватил ее за горло, прислонив свое лицо к ее, но его рвение поутихло после удара в ребро, от которого он отшатнулся и отпустил Машу.
Я не успел взять пистолет и выстрелить, ведь Пса и след простыл. Повернувшись к Маше, я осмотрел ее и поблагодарил всех Богов, что она цела. Правда в ее рту был листок бумаги, по краям которого была кровь.
Она прижалась ко мне, дав лист бумаги. Обняв ее, я прочел, что он написал. Это была своего рода загадка: «Прогулка моя не задалась, ведь ты ее испортил. Как загладить тебе свою вину? Найди меня и закончи, что начал».
Вернее сказать, это не загадка, а призыва к действию, которое я и так совершаю. Я найду его и уничтожу.
Подняв Машу и успокоив ее, я направился к машине.