– Николай, вам когда-нибудь мешала ваша внешность: слишком красивый, слишком яркий и так далее?
– Я никогда так не считал, я не люблю все, что не блондинистое. Я всегда комплексовал, что я черненький. Но я очень хорошо умею своей внешностью распоряжаться для сцены, для кадра, а в жизни я не считаю себя чем-то симпатичным. Потому мне это никогда не было интересно и не мешало, соответственно.
– Самый запоминающийся комплимент, который вы когда-либо получали?
– Это был просто замечательный комплимент и получил я его от фантастической женщины – Людмилы Марковны Гурченко. мы участвовали в каком-то концерте вместе и там был конферансье, человек, который объявлял выступающих. И он каждому подбирал какие-то эпитеты. Он ходил и все думал, какой комплимент подобрать для меня. А я грелся и делал вид, что я этого не слышу, единственное, что я попросил, – не объявлять мои звания. И в этот момент вдруг поворачивается Гурченко и говорит: «Да царственный он». Мне так это понравилось, я был так восхищен.
Но вообще Людмила Марковна ко мне относилась с теплом. У нас с ней был и фотопроект для журнала «Караван историй». Она очень часто приходила на мои спектакли, часто заходила за кулисы. Мы были в хороших отношениях. И от нее я получил такой незабываемый комплимент.
А получал я комплименты от очень многих, действительно, ко мне многие хорошо относились, и главное, что относились люди, которые действительно чего-то стоят в профессии и вообще что-то сделали в мире.
– А в вашей жизни сейчас больше доброжелателей или нет?
– Я не могу сказать, кого больше, должно быть, и того и того. Рай не может существовать без ада и наоборот. Успех – это когда есть противники и поклонники, а когда все ровно, значит это никого не трогает, а вот если тебя ругают, значит ты кого-то интересуешь.
– Вы чувствуете себя счастливым?
– Я в последнее время, особенно когда мы все были в самоизоляции, честно скажу, чувствую себя счастливым. Я был дома, я так долго дома никогда не находился. Я домосед.
– То есть вы не боитесь одиночества?
– Я вырос один. Когда я был маленький, все были в детском саду, а у меня была няня. В те годы нянь не было ни у кого. У меня няня появилась из-за мамы, потому что бабушки у меня уже не было, а маме нужно было выходить на работу, и уже через месяц после моего рождения – она вышла на работу.
Меня с кем-то надо было оставлять и так у нас появилась няня, а няня была категорический противник детских садов, меня туда отвели за полгода до школы, чтобы я научился общаться с детьми.
Так что я все время был дома, один, на веранде. Няня готовила, убирала, а меня вообще никто не трогал. Я привык общаться с людьми гораздо старше меня, я детей видел только вечером, когда их приводили из детского садика, когда их выпускали во двор.