Когда Илья Сергеевич рассказывает эту историю немногочисленным друзьям и многочисленным случайным соседям по очереди в поликлинике или по маршрутке, он всегда называет этот день Днём, Когда Он Нашел Штуку. Хотя речь идет всего-навсего об обычном пятнадцатом сентября 2017 года.
В этот день Илья Сергеевич возвращался с огорода, с мешком картошки, которую он потихоньку перевозил домой, и упитанным кабачком под мышкой. В дверях старенького дребезжащего автобуса он немного посражался со своим мешком, и, одержав неубедительную, но все же победу, плюхнулся на сидение в конце салона – выходить ему было почти что на конечной, а каждый раз поднимать увесистую ношу, чтобы выпустить попутчиков, не хотелось.
Впрочем, народу в автобусе было немного – большинство дачников предпочитали ехать домой с заходом солнца – поэтому упитанному кабачку тоже нашлось место рядом. Илья Сергеевич наконец-то смог перевести дух, и вот тут-то он и нашел Штуку. Точнее, Штука нашла его, надавив на какую-то болевую точку его… Ну, в приличном обществе об этом не говорят, поэтому этот момент в рассказе он обычно пропускал.
Почувствовав неудобство, Илья Сергеевич поёрзал, поискал рукой и нашел странную фигурку, больше всего напоминавшую пингвина. Видимо, ее выронил какой-то ребенок, ехавший в автобусе ранее. Хотя столик и стакан рядом с пингвином наводили на мысль, что детям такую игрушку давать, пожалуй, не стоит. Но Илье Сергеевичу игрушка показалась симпатичной, и с мыслью «В хозяйстве пригодится» он сунул ее в карман старенькой ветровки. Его взрослый и солидный сын, к слову, этот принцип не одобрял, называя его «В хозяйстве все сгниет», и Илья Сергеевич время от времени размышлял, как ему удалось вырастить такого зануду.
Кое-как сойдя с автобуса, Илья Сергеевич доволок свой мешок и кабачок до подъезда, где навстречу ему попалась Марина Анатольевна, очень активная дородная пенсионерка, считавшая себя ответственной за благополучие подъезда и его жителей. Никто ей таких полномочий, понятно, не давал, но это не мешало ей ревностно их исполнять, доставая этим всех жильцов. «Илья Сергеевич, милый, вы-то мне и нужны», - расплылась дама в хищной улыбке, которую она искренне считала вполне дружелюбной. В другой раз Илья Сергеевич попытался бы быстренько проскочить мимо нее, ссылаясь на забытый утюг, выкипающий борщ и голодного кота, но сегодня мешок картошки тянул его к земле. А Марина Анатольевна без пауз продолжила: «Вы, скажите на милость, когда свою дверь изволите покрасить? Ваша дверь облупленная вид всего подъезда портит». Илья Сергеевич хотел было начать оправдываться маленькой пенсией и клятвенно обещать, что вот скоренько, скоренько, но неожиданно для себя произнес: «Да похер мне на дверь эту», - добродушно улыбнулся и поволок картошечку мимо остолбеневшей активистки.
И с этого дня жизнь его потекла по-другому. Илья Сергеевич стал абсолютно спокоен. Он больше не переживал из-за нотаций сына, из-за мизерной пенсии, из-за козлов в телевизоре, из-за бесконечных очередей и вредных регистраторш в поликлинике, из-за работников почты России, из-за… Да ни из-за чего. А причиной всему была Штука. Ну, то есть, пингвин. Илья Сергеевич не сразу это понял, и ему пришлось еще пережить несколько приступов раздражения, но аналитический ум бывшего математика довольно быстро позволил ему установить связь между Штукой и состоянием душевного покоя.
Конечно же, когда Илья Сергеевич рассказывает эту историю, над ним все только смеются, и в первую очередь его взрослый и солидный сын. Но Илье Сергеевичу все равно – состояние полного пингвинизма позволяет ему смотреть на людскую глупость снисходительно. Иногда он думает, а не сунуть ли Штуку сыну в карман – вдруг и тот перестанет быть нытиком, у которого вечно все не так. Но потом Илья Сергеевич решает, что раз Штука его выбрала, не гоже от нее отказываться. А сыну он ее по наследству передаст.
