«Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей…» Анна Ахматова
«Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть…» Николай Гумилев
«У каждого счастливого человека есть его собственный театр…» Кирилл П. Гопиус
С детства я с сомнением и даже каким-то недоверием смотрел на большие тексты. Ну… то есть, толстые книги. Погружаться в них мне казалось таким же опасным занятием, как переплывать широкую реку, особенно, если ты плавать не умеешь. Шансов на счастливый конец не много. Плавать я не умел. Поэтому я толстые книги и длинные тексты старательно обходил стороной… от греха. Эталон такой непроходимой бездны, к которой даже близко подходить не рекомендуется, стоял у нас на книжной полке среди собраний сочинений различных авторов, в том числе Толстого Льва Николаевича. Эталоном этим были четыре тома «Войны и мира».
Я как-то на хулиганском кураже раскрыл первый том и тут же был наказан за свое безрассудство. Несколько первых страниц были написаны на чистом французском языке. В испуге я захлопнул книжку, поставил на полку на место, озираясь по сторонам. Если бы был к тому моменту крещенным, обязательно перекрестился бы с «чур меня». И забыл о существовании этого произведения на долгих сорок лет. Никакое нахождение этого романа в обязательной школьной программе не могло меня заставить хоть как-то начать его изучать, хотя бы по тем отрывкам, которые печатались в хрестоматии по литературе. Я бежал от этого массива, как черт от ладана.
То все присказка, да не сказка…
О книге Евгения Гришковца «Театр отчаяния. Отчаянный театр» я узнал от своего друга. Это был солнечный майский день два года назад. Я был на какой-то бизнес конференции, когда он позвонил и захлебываясь (что за ним раньше не наблюдалось, учитывая его корейские корни) стал рассказывать о спектакле, который он вчера посмотрел и книге, которую этот спектакль как бы промоутирует. Из его восторженного сообщения я понял, что мне, как сторителлеру, просто необходимо ознакомиться, как со спектаклем, так и с книгой. Я пообещал и забыл думать об этом. Проблем и дел своих хватало.
А друг не забыл. И в конце года просто пригласил меня на этот спектакль. Я понял, что нужно сделать ответный подарок, а лучший подарок - книга. Тем более тут так все связано. Я зашел в магазин «Москва», чтобы хотя бы посмотреть, что это за книга такая. Друг мне говорил, что она достаточно объемная, но, тут объема было через край. Я снова по-детски испугался и поэтому сразу покупать не стал, хотя она продавалась вместе с автографом автора. Когда страх прошел, я снова пришел в магазин, но экземпляры с автографом закончились. Возникла мысль взять автограф непосредственно у автора.
Друг обрадовался подарку. Спектакль был чудесен, сейчас не о нем. После него я поднялся к Евгению Валерьевичу и поставил заветный автограф, поблагодарив за очередной праздник историй. Передал уже полноценный подарок другу со словами, мол «прочтешь, дашь мне». Хотя, положа руку на сердце, я не был уверен, что у меня хватит мужества осилить этот труд, несмотря на всю мою любовь к автору. На том и забыли об этом на полтора года. Иногда я подкалывал друга: «Подарок-то мой прочел?» Будучи уверенным, что он к нему и не притрагивался. А значит, и до меня очередь дойдет не скоро. «На нет, и стыда нет…»
И то все присказка, да не сказка…
А вот прошли эти полтора года, в которые как-то сам собой включился пресловутый карантин и изоляция, когда никто ни с кем в живую видеться не мог. Я с удовольствием посещал в сети обеды и ужины, которые от тоски по общению со зрителями давал Евгений Гришковец. Каждый раз это было отдохновение. Тебе казалось, что уж следующую встречу можно будет пропустить. Но наступало объявленное время, и я прилипал к экрану, не разу не выпив виртуально с любимым автором, но каждый раз деля с ним трапезу. Однако, все хорошее заканчивается (это я не про карантин, а про «обеды и ужины»).
Вернулось время живого общения. Мы должны были встретиться с другом по накопившимся делам. И вот он приходит ко мне на встречу со свертком. «Я, говорит, прочел твой подарок. Но, давать тебе его не хочу, потому что ты его всего перечеркаешь, как это ты любишь. А мне он стал дорог. Я за время карантина читал его исключительно в туалете. И прочел его там от начала и до конца… Поэтому я решил подарить тебе другой экземпляр. Получи…» Он достал новенькую книжечку, попросил у меня ручку и подписал вместо автора: «Дорогому Кирилл Палычу с пожеланием найти в этой книги и часть своей Истории!» Ну, что тут скажешь. Пути для отступления мне не оставили.
Я привез книгу домой. Положил на видном месте. И стал ждать. Ждать пришлось не долго. Чуть больше недели. Находясь в состоянии тягостного похмелья, когда ничего нет мучительнее собственных мыслей, я решил «забить» их чужими, но изначально «лояльными». Достал этот увесистый том и начал: «Не знаю, как это бывает вообще и у других людей, случается ли такое с каждым… Не знаю, потому что я живу свою, и только свою, жизнь, но со мной это было…» И впереди 908 страниц большого формата. «Работа, требующая самоотречения».
Так начинается сказка…
Забегая вперед, скажу, что я очень рекомендовал бы это… этот… эту… в общем то, что написал Евгений Валерьевич всем, кто, либо уже занимается творчеством, либо тем, кто только собирается им заниматься. Последних она может уберечь от этого сомнительного занятия. И боже упаси вам отнестись к этой книге, как к инструкции по созданию театра или вообще любого «собственного дела на всю жизнь». Даже не вздумайте повторять все описываемое Гришковцом в домашних условиях. Провал и непоправимые последствия гарантированы. А еще, скорее всего, могут пострадать ваши родные и близкие.
То, что что-то получалось или не получалось у автора, касалось конкретно его в конкретное время в конкретных обстоятельствах. Повторить «дословно», все что вы прочитаете, не сможет никто на свете… NEVERMORE!
Зато в этой книге очень много полезных состояний. Состояний преодоления. Преодоления страха. Страха смерти… Принимая во внимание то, что страх любой потери – производная от страха смерти. Вот этого черпайте в книге почти на тысяча страницах полными пригоршнями. Потерь и приобретений в ней множество. В какой-то момент понимаешь, что уже сложно как-то одно от другого отличить. Или понять, где заканчивается одно и начинается другое. И наоборот. … «И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. И, значит, остались только иллюзия и дорога…» И осознание этого Пути.
