Зима. Я маленькая, такая тумбочка, в советской шубейке. Отец крепко держит меня за руку. Стоим, ждём маму. Я, глупая, ловлю снежинки ртом. Отец мне что-то объясняет, я смеюсь.
Мне, конечно, сразу никто не сообщил. Так, узнала от старых знакомых. Мои уже сразу заявили, чтобы время не теряла, к нотариусу и т.д...
Сейчас вообще можно не срываться с места и не ехать далеко. А я поехала. Мужа с работы не отпустили. Сама за руль. Два дня пути.
В квартиру пустила. Есть ещё у людей привычка двери открывать не глядя. С ходу крик. Что я такая-сякая, обирать дитя приехала. Сиротку. Странно. Этой дЕте уже лет не мало. Ещё узнала, что дачу отец переписал на эту самую дЕтю. И я даже понюхать цветочки там не смогу. А если сунусь, ну... тут уже всякие выражения пошли...
А квартиру не успел, но, говорит, испортит так, что никто не купит. Полы снимет, да тараканов заведет. И фига мне большая. И нечего делить будет.
Я смотрела на неё, надо же, была ведь такая... А сейчас... Отросшая химия, какая-то молью как-будто вся побитая. Мне почему-то захотелось обнять её. Плакать. Долго-долго.
Гладить, жалеть, утешать. Ведь я его не помню уже. Совсем. Смотреть старые фото в альбомах. Или просто говорить, что-то тёплое, простое. Или слушать её, кивая головой. М-да.
Она все не верила, что мне ничего не надо. Я попросила папины фото. Тогда, очень-очень много лет назад, она, новая жена "слимонила" все наши альбомы.
Спасибо ей. Отдала. Целый мешок фотографий был выдан мне, со словами, что себя я там уж точно не найду.
Она стояла в дверном проёме, а я сидела на ступеньках лестницы, в подъезде . Наверно, она думала, что я заберу все. Вот они, фотографии, с подписями на обороте, с виньетками, черно-белые, цветные и даже с резными краями.
Только большая часть фотографий из этого мешка просто испорчена
. Вот отец, улыбается, стоит под цветущей вишней. Держит на руках, а кого... Только край маленького платья и носок детского сандалика. Нет меня.
Никогда, никогда не обрезайте фотографии. Не любите, забыли, не хотите знать и слышать. Выбрасывает, сжигайте, но не надо их резать. Это так... больно. Ведь вы же тогда счастливыми были. Так в чем вина фотографий?
Я схватила пару снимков. Зачем-то долго трясла её руку. Говорила какие-то слова.
Снимки в бардачок. Я посмотрю их, потом, когда-нибудь.
Зачем я ехала?
Из-за того детского воспоминания.
Эх... Я столько искала... Искала в людях гарантию, это я теперь понимаю, что людей с "гарантией" просто нет. Думала, ну вот, у моих детей будет надёжная рука. Строила, не имея об этом представления, по молодости лет, семью. Что-то терпела, находила оправдания. Ради этих воспоминаний, чтобы у детей....
Еду домой. И все наследство, лишь пара фотографий.
А надёжное плечо все же есть. Моя дочка крепко держит папу за руку. А он её, бережно, сжимая детские пальчики.
А встретила, когда совсем-совсем стала взрослая, или, чтобы быть точнее, когда забыла все, когда многих людей простила и отпустила. Вот, как говорит моя бабушка "чтобы быть счастливым,нужно прощать и отпускать и не озлобиться на весь свет". Есть, наверно, в этом что-то.
Еду домой...