«Серьезно? Нет, подождите, меня действительно куда-то тащат? Но это абсолютно нелогично и невозможно»
Пинку, прилетевшему секундой позднее, было совершенно наплевать на мои мысли и чувства. Периодически выныривая из панического недоверия и пытаясь хотя бы сориентироваться в происходящем, я постоянно натыкалась взглядом то на заплеванный асфальт городской площади, то на филейную часть идущего впереди конвоира. Согнутая в три погибели спина противно ныла, а идти мешал чудом уцелевший в этой вакханалии каблук. «Черти, эти туфли стоят дороже, чем половина вашей шайки!»
В таком темпе комок людей с сердцевиной в виде моей персоны докатился до ратуши.
Смешно называть ратушей тот несуразный покосившийся домик, ютившийся в середине нашего небольшого городка. Но тем не менее все относительно важные вопросы решались здесь, под писк мышей и вой ветра за окном. Да, стоило, наверное, выделить чуть больше денег на ремонт, хотя неужели меня это волнует?
Народ расступился. Ускоренная презрительным тычком в спину, я влетела на деревянный помост, больно ударившись коленями. Медленно встала. Негоже такой как я мельтешить перед простыми смертными, независимо от ситуации. С презрительным видом я окинула взглядом толпу. Они ненавидели. Ненавидели истово, ненавидели всей душой, сгорая от нетерпения совершить расправу.
Мой любимый момент - последнее слово. Не знаю почему, но на это всегда было приятно смотреть, и вот теперь участвую сама. Гул толпы постепенно стихал. Всё хорошо, торопиться некуда.
- Вы хотите услышать раскаяние? - громко спросила я в образовавшейся звенящей тишине. - Его не будет! Та, кого вы сейчас видите здесь, это олицетворение всех стоящих на площади. Я делала приятно для себя, мне нравились шикарные вещи, я любила и люблю путешествия и дорогие рестораны. Но главное - когда я пришла в правление, я любила вас! Уже через месяц я поняла, что каждый улыбающийся своему соседу или знакомому, отдаст любые деньги, за то, чтобы получить что-то сверх меры или раньше. И я отказывала, потому что мне было не наплевать на этого самого соседа. А потом я видела, что лицемер ходил с гордым видом обладателя блага, сделав свои грязные дела через другого чиновника. Результат всегда один. Вы, именно каждый из вас сделал из доброй справедливой девочки настоящую меня. Когда стало понятно, что мои отказы ничего не меняют кроме отсутствия выгоды для меня, я согласилась с правилами игры. И за это согласие стою сейчас здесь. Жалею ли я? Жалею, но только о том, что слишком долго не понимала людской сущности и упустила ещё большую выгоду. Всё правительство будет плохим, пока вы сами будете не лучше. Власть - отражение народа.
Толпа была тиха. Нет, они прекрасно понимали мои слова, но ни за что не хотели себе в этом признаваться. С другой стороны - так ли важно это сейчас для меня?
- Власа Росс приговаривается к 1000 лет жизни в виде...
Судья не успел договорить, когда приговорённая просто куда-то исчезла.