Есть такая закономерность: уже поздно, учитывая, что нам нужно просыпаться утром, но вместо того, чтобы ложиться спать, мы не ложимся спать. На следующий день мы, конечно, чувствуем себя вялыми и усталыми и обещаем себе раннюю ночь. Затем это происходит снова: уже полночь, и у нас нормальный старт на следующий день, но мы не сдаемся. Дело не в том, что мы полны энергии - мы на самом деле чувствуем отчаянную усталость - но мы сопротивляемся ложиться спать. И на следующий день то же самое: мы устали, но не возвращаемся до очень позднего часа. И это продолжается.
Иногда в течение этого цикла мы чувствуем глубокое разочарование: мы называем себя идиотами и того хуже: очевидно, нам нужно ложиться спать пораньше, но мы слишком глупы, упрямы и сами саботируем себя, чтобы делать это.
К нашему глубокому истощению мы добавляем бремя отвращения к себе. Но наш гнев на собственное поведение не заставляет нас менять свои привычки. Если наш партнер жалуется на то, что мы опаздываем, мы отклоняем это как няньку, и это еще больше раздражает, потому что мы знаем, что он прав. Это одна из самых странных черт человека: совершенно ясное ощущение того, что мы ведем себя плохо и контрпродуктивно, не заставляет нас остановиться.
Жесткая критика - это глубоко укоренившаяся человеческая тактика, побуждающая людей измениться, точно так же, как самоосуждение - это наша инстинктивная стратегия самосовершенствования, но на самом деле она не работает. Это вызывает панику, стыд и отчаяние, но не приводит к желаемым изменениям.
Более мягкий и продуктивный подход начинается с любопытства: он серьезно относится к сложной области поведения и спрашивает, чего он хочет и чего ищет. Кажется преждевременным и почти безответственным задавать ключевой вопрос: что хорошего в том, чтобы не ложиться спать допоздна? Почему, безусловно, мы это делаем? (Мы уклоняемся от этого, потому что кажется ужасным предполагать, что в действии, которое явно портит нам жизнь, может быть что-то интересное или хорошее.)
Итак, чего мы можем достичь, не ложась спать допоздна? В течение многих лет, в детстве, ночь казалась безмерно волнующей. Это была секретная, таинственная зона, когда из нашей темной комнаты мы могли слышать, как взрослые смеются за обеденным столом, разговаривая о вещах, о которых мы не должны были знать, и улавливать, возможно, сладкий запах сигарного дыма.
Если нам когда-либо позволяли ложиться спать допоздна, это происходило по особому случаю: новогодняя вечеринка в доме бабушки, когда двоюродные бородатые двоюродные дяди подсовывали нам шоколад, и мы собирались в спальне с кузенами, чтобы посмотреть длинный фильм. ; или было захватывающее время, когда нам пришлось отправиться в ночной рейс в начале отпуска за границей, и мир казался огромным и полным приключений.
Позже, в подростковом возрасте и когда мы были студентами, ночь стала очаровательной; это было, когда поэты находили свое вдохновение, когда вечеринки становились безумными, когда наши друзья стали наиболее активными в своих планах реформирования мира и когда мы, наконец, поцеловали нашу первую любовь. И хотя такие прекрасные ассоциации могут и не приходить в голову, у нас по-прежнему есть скрытое, но важное чувство, что рано ложиться спать - значит упустить радости существования.
Наши ночные занятия могут быть совершенно прозаичными, но, просто просыпаясь в ранние часы, мы участвуем в идеале того, какой должна быть взрослая жизнь. И поэтому, ночь за ночью, кровать стоит здесь, она тихо ждет, когда мы отдернем простыню, выключим свет, лягнем и закроем глаза, но сейчас половина первого ночи или 2 часа ночи, а мы все еще не спим.
Мы можем смотреть на себя с большей и законной нежностью. Мы не идиоты, потому что не спим до утра; мы ищем что-то важное; проблема не в том, что мы ищем, а в том, что мы не можем найти это таким образом. Острые ощущения, укоренившиеся в наших воспоминаниях, только случайно были связаны с опозданием.
Праздничное настроение, чувство открытий и приключений, чувство исследования больших идей и опыт эмоциональной близости не имеют внутренней связи с часами темноты. Более глубокое взаимодействие с другом или любовником, работа над сложной идеей, решимость исследовать забытую область нашего потенциала: это не ночные спекуляции; это задачи нашего дневного «я», требующие для своего надлежащего выполнения нашего уравновешенного и хорошо отдохнувшего ума.
Наконец-то мы сможем позволить себе рано ложиться спать - и выспаться, когда нам нужно - не тогда, когда наше раздражение на себя достигнет невыносимого пика, и мы откажемся от безнадежных поисков взрослого счастья и, наконец, покоримся банальности раннего отхода ко сну. , но когда мы перемещаем наши желания и ищем удовольствий там, где их можно найти более реалистично: в яркие, энергичные часы нового дня.