Сколько себя помню, папа всегда творил. Идеи в его голове размножались быстрее кроликов. Маму это устраивало, потому что альтернативой творчеству могли стать запои.
В тот вечер музой творца стала мама. Сидя у окна, она пряла как волшебница. Веретено виртуозно вращалось в ее руках.
Папа внимательно смотрел и о чем-то думал. Потом резко вскочил и закрылся в рабочей каморке.
Неделю его не видели. Выходил, только чтобы поесть и покурить. Хотя иногда и об этом забывал.
На вопрос мамы «Что ты там опять придумал?», хитро улыбался и молчал.
Наконец он с торжественным видом объявил, что готов продемонстрировать гений конструкторской мысли.
Внёс в комнату тяжелый ящик, внешне напоминающий гибрид пылесоса и швейной машины со штурвалом.
— Неси пряжу! — скомандовал отец.
Мама послушно встала. Папа нажал на кнопку и агрегат тихо загудел.
— Распределяй пряжу, как на веретене. Подавай небольшими порциями в сопло. Если не успеваешь, переключи на медленный режим. — Отец с гордостью продемонстрировал вторую скорость.
Мама строго следовала инструкции. Но выходил непонятный волнообразный жгут.
— Тут сноровка нужна, — его голос сбоил, меняясь от хриплого шёпота до сорванного крика. — Приноровишься, нить пойдет тонкая и ровная.
Два часа мама усердно пыталась коммуницировать с техникой. И когда ее ангельское терпение было на исходе, пряжа закончилась. На полу валялось нечто, напоминающее продукты собачьей жизнедеятельности.
— Коль, я лучше с веретеном, по старинке, — мама устало посмотрела на отца.
— Я понял! Нужно перед соплом поставить ограничитель! — тумблер генератора идей щёлкнул, и он снова исчез.
Вторая попытка оказалась тоже провальной. Папа нервничал и обвинял маму в рукожопости.
Через неделю состоялся третий раунд.
Сам купил пряжу на рынке и показал, как надо прясть. Мама согласилась попробовать ещё раз.
Минут пятнадцать руки предательски не слушались, но постепенно нить выровнялась и стала тонкой.
Папа сиял!
Шаткий батенькин авторитет окреп.
Но кроме участливых зрителей и декораций, спектаклю необходима кульминация.
Через пару дней прядильная машина преобразилась. Основание ее было обшито деревом, окрашено в темно-коричневый цвет. Сверху покрыто густым слоем лака.
Вишенкой на торте стала блестящая табличка с изящной вязью гравировки: «Дорогой Татьяне от любящего супруга».
Занавес.