"Я очень завидовала детям, у которых отцы вернулись с войны. Мне казалось, что их матери светятся от счастья и выглядят моложе, чем наши. А дети могли получить в подарок от рукастого отца какую-нибудь игрушку: самодельную свистульку, выструганный деревянный пистолет, лук с туго натянутой бечёвкой. А ещё отцы могли дать поиграть блестящими орденами и медалями. По ночам я плакала в подушку и мечтала:
- Вот отец всё равно вернётся и вам всем покажу! Вы ещё увидите, какой у меня отец, он ещё всех ваших за пояс заткнёт!
В мечтах мне грезилось, что отец обязательно появится живой и здоровый с зажатой подмышкой роскошной куклой в розовых панталончиках. А рядом спала тряпичная кукла, набитая соломой с нарисованными глазками-угольками.
Мать тянула нас, троих детей, как могла, но денег всегда не хватало. Перешито на детские платья и штаны было уже всё, что накоплено до войны. И уже всё изношено.
Однажды я проходила мимо дома нашей учительницы и увидела, как во дворе на верёвке сушится бельё. У учительницы была дочка, почти моя ровесница, и сынок помладше, а ещё муж, который работал в МТС. Мне показалось, что для двоих детей на верёвках слишком много платьев и штанишек. И если что-то взять, то никто и не заметит. Я крадучись зашла во двор и стянула одно платье с верёвки. Пришла домой и сказала брату Вовке:
- Иди себе тоже штаны выбери, там много.
Но Вовка не пошёл. Вечером пришла мать с работы, увидела платье, узнала в чём дело и заголосила. Потом побежала к учительнице "падать в ноги".
На следующий день учительница взяла меня за руку и сказала:
- Пойдём к нам
Всю дорогу я думала, что она меня запрёт в каком-нибудь сарайчике и будет лупить. Но она завела меня к себе в дом, налила чая. Потом открыла шифоньер, достала платья и сказала:
- Выбери себе любое, которое больше всего понравится
У меня зарябило в глазах от тканей и слёз, и я выбежала со всех ног, не помня себя. Больше в жизни у меня никогда не возникало желания взять что-то чужое, как бы трудно не было."