В наше время в комментариях к какой-либо новости, связанной с армией, нередко пишут о том, что современные Вооруженные Силы РФ больше похожи на санаторий. Дескать, дедовщины нет, снабжены телефонами, хорошо питаются, служат год и за это время у них даже мамкино молоко на губах не успевает обсохнуть. Комментаторы, естественно, апеллируют к своему опыту, рассказывая, что в нулевые (90-е, 80-е, 70-е, 60-е, 1380-е, нужное подчеркнуть) служба была что надо, а сейчас ерунда. Что ж, этим гражданам, возможно, и видней, однако хотелось бы несколько прояснить данную тему.
Сразу же возникает вопрос – по каким параметрам оценивать тяжесть условий современной армии и с чем эти условия сравнивать? Последнее, конечно, будет весьма субъективно, поскольку жизнь солдата XIX века, рекрутированного на 25 лет, будет явно тяжелее, нежели в 70-е, про солдат, участвовавших в боевых действиях, и говорить не стоит: к иным тяготам и лишениям добавляется постоянная угроза быть убитым или раненым. Поэтому сравнивать мы будем условия мирного времени, чтобы картина была более полной. Сразу сделаю замечание: опираться я буду прежде всего на собственный опыт.
Думаю, сравнение стоит начать с питания, и здесь современность конечно же выигрывает. В моей части кормили хорошо, еда была разнообразной и это не идет ни в какое сравнение с тем, как выглядел паек солдат из 90-х: бигус, квашеная капуста, суп-вода и недоваренная перловка. Сейчас в столовой можно встретить и мясо, и колбасу, и свежие овощи, и даже печенье. Но тут стоит сразу вставить два примечания: первое – хорошо едят солдаты там, где повара являются гражданскими (в моей части было именно так), а дежурный по части контролирует работу столовой, в противном случае голодные срочники рискуют, как и раньше, недополучать положенные ему калории и питаться плохо приготовленной пищей; второе – в некоторых частях положен усиленный паек (как было у нас), другие же этого лишены, из-за чего рацион становится скуднее (исчезают сгущенное молоко, сыр, по другим позициям масса выхода готовых блюд уменьшается).
Даже при этих примечаниях питание в современной армии остается вполне достойным. Однако стоит ли считать это признаком условного «санатория»? Нет, поскольку голодный солдат явно непригоден для выполнения боевых задач, а, следовательно, обеспечение нормального рациона является прерогативой командиров всех уровней.
Среди основных потребностей следует отметить также сон. Хоть из красивых кадров на ТВ можно сделать вывод о том, что срочники нынче живут помещениях, схожих по характеристикам с общежитием (на канцелярском языке это называется «казарма кубрикового типа»), однако подавляющее большинство продолжает жить в обычных казармах, оснащенными до боли знакомыми двухъярусными металлическими кроватями с панцирной сеткой. К этому прилагается табурет, тумбочка на двух солдат, часто еще советские одеяла с черными полосами – вот и вся нехитрая обстановка.
Конечно, этого вполне достаточно для комфортного сна (если не считать вечно храпящего соседа), и в этом отношении армия не сильно поменялась, однако санаторными условиями это никак нельзя назвать. С подъема и до отбоя солдат не может лечь в кровать (за исключением отдыха для военнослужащих, заступающих или заступивших в наряд), а по ночам многие не спят, выполняя поручения командования: художник рисует стенгазету, каптер готовит кладовую к очередной проверке, а канцеляр подбивает журналы.
К слову, полноценного отдыха у солдата в течение буднего дня не так много, около сорока минут (время между ужином и вечерней прогулкой и между вечерней прогулкой и поверкой), воскресенье же нельзя в полной мере считать выходным. Хоть каких-либо занятий в этот день не проводится, солдаты обязаны следовать плану выходного дня. Обычно туда входит 2-3 часа спортивно-массовой работы, послеобеденный сон, реже поход в дом офицеров для просмотра фильма или участия в викторине, организованной командованием части. Все это, естественно, выполняется строем, отчего чувство свободного времяпрепровождения полностью отсутствует. Самой приятной частью выходного дня является выдача телефонов (все остальное время они хранятся в сейфе под замком), причем за провинности солдат могут лишать этой радости, иногда даже целыми подразделениями.
И если с темой отдыха все достаточно ясно, то пора бы перейти к боевой и физической подготовке. В моем батальоне этого было вдоволь: после подъема утренняя зарядка на 40 минут, за которую мы успевали пробежать 3-5 км и выполнить несколько физических упражнений (подтягивания, отжимания и др.). Вплоть до обеда проходили занятия по изучению технических характеристик оружия, боеприпасов, средств связи, средств индивидуальной защиты. Минимум один раз в неделю проходили стрельбы, в том числе ночные (дважды с прицелами ночного видения 1ПН93-2). Так же раз в неделю в части вводился режим противодействия терроризму или боевой готовности «военная опасность» с выполнением задач согласно предназначению.
Так что нынешнему срочнику за год приходится намотать не один десяток километров в полной боевой выкладке. К тому же 3-4 раза в год проводятся крупномасштабные учения с длительными выездами. Срочники также продолжают нести караульную службу, выполняя боевую задачу в мирное время.
И хоть боевой подготовки в моей части было достаточно много, никто не отменял выполнение хозяйственных работ. Чистка снега (а в Заполярье, где я служил, его было много), подметание плаца, разгрузка кирпичей, рытье траншей, перетаскивание бревен – все это было в достаточном количестве. Время между летним и зимним периодами обучения сплошь были заполнены подобными работами, кроме того, во время паркового и парко-хозяйственного дня (каждая пятница и суббота) активно шел ремонт материальной части.
Так что свободного времени как такового в течение дня было весьма мало, а офицеры часто действовали согласно поговорке «Чем бы солдат ни занимался, лишь бы за**ался [устал]». В итоге санаторными условиями это также назвать нельзя.
И, наконец, мы дошли до краеугольного камня российской армии, дедовщины. Сейчас такого явления в подавляющем числе частей не существует. За год службы уровень насилия существенно меньше, чем за два, офицеры лучше контролируют ситуацию в подразделениях, на ночь в казарме обязан оставаться кто-либо из контрактников. Забылись старые традиции вроде посвящения в черпаки или в деды (поскольку эти категории уже не несут былого смысла), и, казалось бы, настало то время, когда суетливые мамочки перестали бояться отправлять своих сыновей защищать Родину. Однако и здесь есть несколько нюансов.
Во-первых, все зависит от конкретной части. Где-то дедовщина продолжает цвести также активно, как и раньше: побои, вымогательства, моральные унижения. Командование старается не выносить сор из избы, а наказания для лиц, занимающихся неуставными взаимоотношениями, часто ограничиваются словами (гауптвахта и дисциплинарный батальон уже превратились в миф и страшилку, которой пугают срочников). Где-то дедовщину культивируют сами офицеры: так им проще вести контроль за солдатами.
Во-вторых, местами дедовщина уступила место «уставщине» (так было в моей части): неуставные отношения в этой системе осуществляются офицерами под предлогом выполнения положений устава. Нередко это сопровождается все теми же избиениями и моральными унижениями.
Что же мы имеем в итоге? Солдат не обмотан пузырчатой пленкой, не лежит целый год на кровати и с его лысой головы офицеры не сдувают пылинки. Да, служба сейчас проходит гораздо легче, чем двадцать лет назад, однако назвать эти условия санаторными никак нельзя. Солдаты в основе своей все так же бесправны и все так же выполняют всю грязную работу. Исчезла дедовщина, но давление на срочников осталось. Появились телефоны, но выдаются они строго по графику. Кормят хорошо, но не везде. Да и какие бы условия ни создавались, армия всегда останется армией, а именно неповоротливой машиной, которой регулярно нужны новые винтики, на которые ляжет основная нагрузка. Мишина будет ехать, и раз в полгода отбывшие свой срок детали будут заменяться новыми, и так будет продолжаться до тех пор, пока армия полностью не перейдет на контрактную основу.
