Мари никогда не была ребенком. Всё, что она помнила в своей жизни это бесконечные тренировки и — с недавних пор — убийства.
Мари не знала, кем были эти люди. Ей показывали цель, она убивала, а остальное не должно было её волновать. Десятилетнюю девочку никто не подумает подозревать в убийствах, так что вряд ли её ищут, но хозяева предпочитали осторожничать.
Если кто-то из полиции будет излишне интересоваться девочкой, то Мари тут же бросят одну. Она же ничего не знает и не сдаст. Мари у них такая не одна. Они всегда так делают. Хотя Альберт — милый парнишка, попечитель Мари и Кэтти — всегда морщится при упоминании этой темы.
Альберт странный. Иногда он говорит непонятные вещи. Кажется, Альберту не нравится чем занимаются девочки. Но почему тогда он сам остается в организации? Зачем продолжает отводить их на миссии?
Альберт странный. Вот и сейчас, ушел неизвестно куда, оставив Мари в парке. Совсем рядом с детской площадкой. Еще и снова всучил конфеты. Зачем? Они совсем не сытные, какой в них толк?
Другие дети странные. Такие громкие и нелепые. Бегают друг за дружкой и издают странные звуки. И еще смеются. Это весело? Что вообще такое "весело"?
Мари опускает глаза на собственные ладошки, слегка обшарпанные, мягко сжимающие несколько карамелек, и задумывается обо всех этих странностях.
Легкий шорох шагов в траве. Почти неслышный, но годы тренировок дают о себе знать. Мари прячет конфеты в карман и быстро поднимает голову в сторону источника звука, встречаясь с другим, испуганным взглядом.
— Тты меня напугала. — говорит незнакомая девочка. Это она зачем-то решила подойти. Мари неожиданно для себя понимает, что ей совсем не хочется окончательно спугнуть незнакомку. Но как же нужно поступить?
Пару секунд Мари судорожно перебирала свои воспоминания, наблюдения за людьми. За другими людьми. Обычными? Нормальными? Правильными?
— Прости... — Наконец неуверенно произнесла она. Та, другая, правильная девочка кивнула и улыбнулась широкой улыбкой, в которой не хватало пары зубов. Мари неловко попыталась улыбнуться в ответ.
— Ничего. Меня Джейн зовут, а тебя? Будешь с нами в прятки играть? — В самом деле, на площадке возле качелей собралась вся детская стая и смотрит, ожидая ее решения. Как она их раньше не заметила?
— Я... не умею. — Признается Мари и в собственном голосе ей чудится огорчение. Но Джейн, ничуть не погасив неполной своей улыбки, схватила Мари за руку.
— Мы научим.
Первый кон вышел не слишком удачным — Мари сразу, едва объяснив правила, поставили водящей, но ей найти остальных детей не составило труда. Тихие шепотки, шевеление листьев и другие малозаметные обычно приметы юная убийца находила и использовала легко, благодаря тренировкам. Хотя вот благодарить их и не хотелось.
— Так не интересно!— Возмущались остальные, другие, нормальные дети. — Ты жульничала. Иначе ты бы никак не смогла нас так быстро найти.
Мари опустила плечи и собиралась уже покинуть площадку, как вдруг Джейн вступилась за нее.
— Ребят. Она же первый раз играет. Может быть просто не так поняла. — Говорила она мягко и спокойно, но почему-то очень убедительно. — Давайте дадим еще один шанс.
Ребята согласились и, повторив правила еще раз, спрятались снова. Мари очень старалась не обращать внимания на очевидные для нее мелочи, но это было очень сложно. Наблюдательность давно для нее стала сродни инстинкту. Тогда Мари решила просто притворяться, что не знает где прячутся дети. Чтобы не расстраивать их.
Притворяясь, она смогла намного растянуть поиск, но Мари все равно боялась, что находит слишком быстро. Бояться этого так странно. Какое ей вообще дело что подумают эти дети? Почему это вдруг кажется таким важным? Мари совсем не было весело. Но почему же ей не хотелось, чтобы игра кончалась? Мари сегодня странная.
Они успели сыграть еще один кон, в котором Мари пряталась — нарочно не слишком хорошо — и собрались на площадке чтобы выбрать воду, когда вдруг раздался знакомый голос.
— Мари? — Удивленно спрашивал вернувшийся из магазина Альберт, обнаружив подопечную среди сверстников, а не на лавочке, где и оставлял её.
Мари медленно вздохнула. Да. Ей здесь не место, среди этих нормальных, правильных детей. Пора вернуться в свой мир.
Она так же медленно двинулась в сторону парня, теряя все новообретенные эмоции. Они лишние в её мире.
Альберт, все еще удивленный, подождал, пока Мари поравняется с ним и они вместе пошли к своему дому. Дети кричали прощания вслед, приглашали приходить еще, но Мари не оглянулась.
Уже на подходе к дому, после долгого, утомительного, пустого молчания, Альберт вдруг улыбнулся. Тревожной какой-то, печальной улыбкой. Улыбнулся и сказал:
— Не бойся. Я совсем не против, что ты играла с другими детьми. Это, наверно, даже правильно.
В душе Мари вдруг снова разгорелись эмоции. Радость, что Альберт на ее стороне. Страх, что кто-то еще узнает об этом. Грусть, что завтра они покинут этот маленький городишко. И она никогда не вернется на ту площадку.
И жалость. Жалость к самой себе, что угодила в такой жестокий мир, где у нее ничего нет. И на то, чтобы просто поиграть у нее было за всю жизнь всего лишь около получаса.
Всего полчаса на детство.