Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, что такое смирение. Мы видим только внешние формы смирения и не отличаем смирение от смиренничества. На этот вопрос ответил православный богослов, заслуженный профессор Московской Духовной Академии Алексей Ильич Осипов.
Алексей Ильич Осипов, богослов:
У аввы Дорофея был сподвижник — монах. И как-то его сильно обругали другие монахи, а тот даже бровью не повёл. И авва Дорофей спросил его: «Как ты достиг такого смирения, чтобы на такую брань не ответить?» Монах ответил: «Чтобы я этой скотине ещё и отвечал что-то?». И авва Дорофей ужаснулся от того, с чем соприкоснулся.
Что такое смирение? К примеру, я принял решение больше не грешить. И тут меня кто-то толкнул, это вызвало у меня раздражение. Меня кто-то обманул, и я разозлился. Сел за стол и объелся. И схватился за голову: «Я же принял решение не грешить!». И тут я начинаю видеть, насколько я слаб, насколько я не могу справиться с самыми элементарными вещами.
Есть замечательное высказывание одного подвижника: «Тщательное понуждение к исполнению Евангелия открывает человеку его немощность». Пока я не принимал этого решения (не грешить), я думал, что я — хорош. Я думал, что как только я захочу его принять — так стану святым в мгновение ока.
Смирение — это реальное видение моего реального состояния — что находится в моей душе, и что я могу сделать. Не мечтательно, а на самом деле.
Вот это понуждение себя решимостью жить по заповедям Евангелия показывает, кто я есть, и создаёт эту атмосферу души, в которой я понимаю, кто я есть на самом деле. Это и есть смирение.
Причём это качество замечательно тем, что оно не позволяет мне осуждать других людей. Потому что, когда я вижу, что я не могу с собой справиться, то как же я могу осуждать другого? Разве в больнице больные осуждают друг друга? Разве такое бывает?
Когда человек становится на путь христианской жизни и пожелает жить по-христиански , он очень скоро приходит к пониманию, кто он есть на самом деле. Это состояние видения себя.
Почему смирение так велико? Почему оно так ценится? Потому что я начинаю понимать, что я не могу, и что если Бог меня не спасёт, то что со мною будет? Я приобрёл то величайшее состояние — веру во Христа, которое есть спасение.
Вот когда начинается христианство в человеке, а не потому что меня окрестили в младенчестве или когда меня причастили. Христианство начинается, когда я убедился, что мне нужен Спаситель. Вот что такое смирение.
А человекоугодничество — это совсем другое. Я-то знаю, что я — хороший, а он — дрянь такая. Ну, ладно, я немножечко похожу перед ним на цыпочках. А тем более, если это начальство. Тут уж совсем невозможно… Это лукавство и лицемерие, а не смирение.
Ещё статья: Где проходит грань между человеколюбием и человекоугодием? Объясняют священники.
Друзья, если было полезно, ставьте палец вверх. Подписывайтесь на канал. Будет над чем подумать! Все статьи канала здесь смотри в себя.
православие христианство веравбога религия евангелие господьбог промыслбожий господьбог смирение
