В антиутопическом мире «Монолэнд», построенного из титановых обломков заброшенных, (когда-то потерпевших крушение) космических кораблей; с обществом, состоящим из людей-монолэндцев; с законами, которые должны соблюдаться беспрекословно, а в случае их несоблюдения, — наказывалось ссылкой из города, в неизведанные земли, с последующим стиранием памяти. Таких отшельников называли «МОНО», (что означало — одинокие).
Глава 2. Амнезия.
Он плюхнулся на мраморную плитку; голова слегка кружилась; очень хотелось пить — жажда мучила его с того самого момента, как он открыл глаза.
— Похоже это тот… Товарищ командир! Вроде бы похож… — силуэт высокой фигуры приближался к нему: слышалось поцокивание каблучных сапог.
Всё казалось мутным, будто бы в глаза налили киселя. Тёмная фигура закрыла собой весь падающий свет, присев на корточки.
— Иннокентий Станиславович, с возвращением! — саркастические нотки с чёткой русской дикцией отложили слегка заложенные уши: будто бы он поднимался на самую вершину мира с невероятной скоростью.
— Хммм… Очень похож, хах! — с громким тоном воскликнула тёмная фигура, что-то держа в правой руке, — Так-с, попрошу вас милосердно пошире открыть глаз, да-с, вот так…
Левый глаз покрылся мраком, виднелись лишь красные цифры, бегущие по кругу: они медленно смещались по центральной оси, создавая эффект легкого свечения. Вся боль, вся растерянность и беспомощность — ушли куда-то вглубь. Сердце стало стучать реже; тёмные пятна прояснились, словно сняв пелену.
— Хах-ха, ну наконец-то вы немного оклемались Иннокентий Станиславович! — высокий мужчина в форме, напоминающей что-то среднее между деловым костюмом и военной «парадкой» склонялся над лицом Иннокентия, снимая с его глаза серый толстый круг, размером с лупу; посередине была пустота, явно покрытая стеклом или чем-то похожим.
— Вы… Вас… — Иннокентий пытался сказать хоть что-то. Но плетущийся замороженный язык не давал чётко произнести то, что приходило на ум.
— Всё верно, вы, хах! — Ну-с, добро пожаловать в славный МОНОЛЭНД, — единственный город во всём этом огромном мире!
Серая форма мужчины, напоминающая литый металл, отсвечивала от падающего сверху освещения; узкая бородка на подбородке и угольные глаза — внушали осторожность настолько, насколько и его улыбка, с широко раскрывающимся ртом, — это был истинный исполнитель; настоящий надзиратель-художник и самая главная фигура «Судна».
Евгений Кустодов или Куст — так его прозвали местные работники, но никогда не произносили этого имени вслух. К каждому новому прибывшему он находил особый подход и придумывал всё возможное, чтобы привести «МОНО» в чувство: легкие процедуры, заимствованные из древних книг, с невероятной точностью описывающие самые невероятные манипуляции с организмом человека, но не для самого человека.
— Я бы искренне попросил вас приподняться, так как дела не ждут, милейший. Или, если ты, собака такая, не встанешь, то небо боли пронзит твои пустые глаза! — Куст вцепился в лицо Иннокентия, яро заострив на нём своё милейшее внимание.
Медленными движениями Иннокентий пытался опереться на мраморный холодный пол: пальцы рук слегка оживились; по всему лицу прошлась мягкая электрическая вибрация.
— Если ощутите ток, то привыкайте. — Куст схватил Иннокентия за плечо.
— Ааааааа! — резкая боль в области предплечья стреляла пульсирующими толчками до такой степени, что Иннокентий сильно прищурил глаза.
— Глаза не закрывать, твою мать! Встать, собака такая!!! — щёлкнув пальцами, Куст со всей своей силой правой руки приподнял и поставил Иннокентия на его подкосившиеся ноги. — А теперь, подхватите его, ребят!
Двое в белом взяли Иннокентия под руки, волоча за собой, как что-то безжизненное и бесформенное; пальцев ног касался холод, и бездонная плиточная комната сменилась на зал, полным таких же, как и он, — потерянных форм жизни.
Каждое новое лицо, попадавшееся ему на глаза, отличалось пустым, а у кого-то и — напуганным взглядом; как будто ты спал все триста лет и тут на тебе: «Добро пожаловать в Монолэнд!».
Освещение стало чуть слабее, а ощущение холода перешло в голод.
Иннокентия завели в комнату, где стены и пол ассоциировались с деревом или чем-то похожим. Перед ним за письменным столом сидела мужская фигура, выдыхая сухой табачный дым.
Продолжение следует...