Я родился в небольшом горном селении, мы жили не богато и быт в горах был суров, но я ни за что бы не поменял свою долю на нежную жизнь в дворцах, ведь горы и традиции моего народа закалили меня, дав мне воспитание воина. У нас было принято рано взрослеть, совсем еще юными мы познавали искусство ведения боя как в горах, так и на равнине. Уходя в первый серьезный поход, мой отец подарил мне две реликвии нашего рода - два клинка в прекрасных ножнах, которыми сражались мои предки, отстаивая честь и свободу моего народа. Отдавая их, отец сказал мне:
- Они прекрасны, но никогда не вынимай их из ножен, пока не поймешь, что без них ты погибнешь.
Я обещал ему, что соблюду его слово и он отпустил меня в путь.
Век мой был неспокоен, а молодость полна приключений. Боевые успехи и нужда в деньгах привели меня в ряды элитного войска богатого и известного Султана. Мы охраняли в пути караваны от грабителей, отбивали деревни от кочевников. Нашими руками вершилась справедливость, защищались слабые и карались преступники. Мне было доступно любое оружие,я ни в чем не знал отказа и умел пользоваться всем. Доспехи наши были из драгоценных сплавов металлов, легки прочны. Клинки так же были легкими и острыми как бритвы. Мой клинок я любил, но вместе с ним мой пояс всегда украшали два коротких ножа в прекрасных ножнах исписанных узорами моего народа, лезвия которых на протяжении всей моей жизни никогда не видели солнечного света.
Наша провинция процветала, города и селения жили в мире и покое, все соседи - и друзья, и враги знали, что мы крепко охраняем границы и соблюдаем законы нашей религии. И вступать с нами в конфликт не спешил никто. Но все изменилось в одночасье.
Однажды утром прибежал гонец из близлежащего селения, весь заикаясь и в крови он сообщил о чудовищном нападении, равного в жесткости которому мы еще не знали. Не было пощады никому. Он ушел лишь потому, что ему позволили уйти и донести до нас весть. Сам Султан, услышав о преступлении, пришел к нам лично. Он был мрачнее тучи и, кажется, подозревал о чем-то, но его вера в нас сияла в его глазах. Получив благословение мы отправились в путь и уже вечером того же дня были в селении.
То, что мы увидели, не поддается никакому сравнению. Тела жителей и даже скота были растерзаны. Имущество и провизия остались нетронутыми. Следов никаких не было.
Ночевать в селении мы не смогли и разбили лагерь на его границах. Ночью нас посетил караван возвращавшийся с рынка в соседнее селение, подкрепив ниши запасы и попросив проводить их домой, так как слухи на Востоке распространяются вместе с песком, который несет ветер, люди были уже наслышаны о случившемся и очень этим напуганы.
Так как цель наша на данный момент была не ясна, наш командир, посоветовавшись с нами, принял решение помочь и наш отряд выдвинулся в лунном свете в путь. Отойдя совсем немного, мы подошли к узкому ущелью, глава каравана сказал, что путь через него - короткая дорога к их селению. Храбрость наша порой играет с нами злую шутку, войдя в ущелье мы быстро поняли, что никакого селения за ним нет, так как оно венчается тупиком. Взглянув на караван из "беззащитных" и безоружных селян мы увидели в свете луны их страшные лица с абсолютно пустыми глазами. Они не бросились рвать нас сразу.
Их предводитель подошел к нам совершенно ничего не боясь и сказал, что кровь наша пойдет во отмщение за грехи нашего Султана и нашего народа, что все мы прокляты и умрем в муках. Затем мы увидели их руки, украшенные острейшими когтями и десятки теней бросились к нам. Мы дали сильный отпор но раны их не страшили. Мы выглядели лучше и искуснее, отбиваясь и отбрасывая их снова и снова. Но мы были людьми, и уставали, а они - нет. Наши ряды редели и с новой атакой я понял, что мне живым из этого ущелья не выйти, я вспомнил отца и мать, а так же дар моего рода - мои драгоценные клинки. В миг я выдернул их из ножен и в свете луны замерцали два коротких, но острых как осиное жало клинка с надписями благословения воину моего рода, держащего их в руках. С первыми же моими ударами я понял, что раны от клинков приносят им боль, а несколько тварей пали без движения пронзенные ими. Мы бились почти до рассвета, окруженные тварями, количество которых уменьшалось лишь мной одним. Мои братья ценой своих жизней берегли меня от ударов, понимая, что только моими клинками можно выиграть этот бой.
За несколько минут до первого луча солнца последний из этих созданий был поражен. Но радости от победы никто из оставшихся в живых не ощутил.
Вернувшись в город и принеся в мешках головы этих тварей, нас встречал сам Султан. Он провел нас в зал, выгнав всех оттуда, закрыв за последним из вышедших двери, он повернулся к нам и пал перед нами на колени. Этот пожилой и уважаемый человек плакал перед нами и проклинал себя в трусости и предательстве. Мы, подняв его, дерзнули расспросить о причинах. Он поведал нам, что еще во времена его молодости в тех местах стояли языческие капища. Народ будущего Султана, тогда еще лишь наследника, пришел в эти пустынные земли и тут же подвергся нападению. Многими силами удалось сломить врага и последний из колдунов самого воинственного племени обещал, что вернется отомстит. Мы сказали, что воочию видели его и слышали его слова, и я достал голову колдуна из мешка.
Султан лично принимал участие в сожжении мешков с головами и молитве. Узнав о том, кто принес победу, он пообещал до конца своих дней молиться обо мне и моем роде. Вернувшиеся обратно стали жить сами как султаны, ведь наша провинция становилась богаче с каждым годом. Слухи в наши дни не только на Востоке распространяются с пылью, которую несет ветер. Когда я возвращался погостить в свой край о моем подвиге знал весь мой народ и встречали меня как героя. Отец, увидев меня, улыбнулся и сказал, что знает о том, что больше мне вынимать из ножен мои клинки не придется.