(Продолжение. Начало: От смуты развала СССР к смуте конца эпохи Путина)
Либерализм зародился при феодализме - как буржуазная мечта - и, выступая против феодальной власти и традиций, продвигал идеи «свободы, равенства и братства».
Но в чем суть этой «свободы»?
«Свобода» многозначна. Можно ли защищать «идеи свободы», не разобравшись с идеей человека, обладающего этой «свободой», - вдруг это насильник или бандит? Кому нужна «свобода» чиновного произвола или наркомании?
Либералы утверждают, что капитализм – строй, отвечающий натуре человека. Общество при этом они рассматривают состоящим из «либеральных атомов», - якобы самостоятельных людей, наделенных частной собственностью, разумом и свободой индивидуальных решений ("свободой выбора").
Из массы индивидуальных решений, мол, стихийно складываются общие процессы, наблюдаемые в экономике. При этом всё направляется «невидимой рукой рынка», обозначающей экономические законы, управляющие этими стихийными процессами.
Культ частной собственности нужен либералам для защиты свободы индивидуальных решений.
На поверхностный взгляд, всё кажется складным. Но соответствует ли это натуре человека и, если да, то какой натуре? При ближайшем рассмотрении, свобода индивидуальных решений, защищаемая либералами, есть свобода прихотей, удовлетворяемых в пространстве рыночных отношений.
Внутри человека живёт множество сущностей, борющихся друг с другом за власть над его поступками. Победившая в тот или иной момент сущность – то курильщик, то любитель музыки или пива, то купец, то наркоман, - защищается либералами в качестве «свободного выбора» правомочного гражданина.
Эта защита есть защита рынка, на котором удовлетворяются эти прихоти.
Любая способность, свойство, орган или функция, - если её можно оторвать от человека и запустить в коммерческий оборот, - при капитализме отторгается от человека и выносится на рынок в качестве товара. Интерес поставщика или потребителя этого товара, заявленный в качестве личного выбора «либерального атома», ставится либерализмом выше интересов общества и защищается либералистским правосудием, как, якобы, право человека.
Но разве натура человека только в том, чтобы тупо подчиняться прихотям? А как же быть с другой стороной его натуры, состоящей в том, что он – частица человеческого рода, стремящаяся к совершенству в той или иной общности с другими людьми?
Каждая общность, как особый мир, так или иначе, нормирует желания людей. Что-то поощряет, что-то высмеивает, что-то считает доблестью, а что-то – непристойностью.
Получается, что свободы либерализма – это топор, заносимый над этими, подчас сложными и интересными, мирами человека.
Либерализм, потакая власти прихоти над призванием, соблазна над долгом, части над целым, органа над человеком, грозит разрушением справедливости, морали, чести и добродетели и понижением уровня общностей людей, объединению их вокруг низких и примитивных прихотей.
При Перестройке советские люди ждали свободы предпринимательства и творчества, - а получили свободу разгула прихотей и разложения на «либеральные атомы»…
Либералы рядятся в тогу защитников свобод всяких меньшинств, в защитников «общечеловеческих» прав, в радетелей демократии и гражданских свобод. Но истинный субъект, о котором они пекутся, - не Человек, а фантом частной собственности - «либеральный атом", - при этом ими защищается произвол, творимый за забором частной собственности. Насилуют ли там, обрекают ли на рабский труд – защищено либералистским правом внутреннего беспредела частной собственности.
Либерализм, - якобы защищающий идеи свободы, - дал России вспышку беспредела, насилия, наркомании и рабства. Он и повсюду – не только в России - омрачен кровавыми «подвигами». Так, воцарение либерализма в Англии шло политикой «огораживания», - был принят «Закон о бродяжничестве», согласно которому массово вешали крестьян, согнанных с земель, отданных либеральному производству.
Рабство негров на Юге США – тоже продукт либерализма: мол, каждый вправе покупать и продавать все, что ему нужно, – и невольников, и продукты их труда...
Истина, о которой молчат либералы, - в том, что все достижения Запада есть достижения общественной, а не частной собственности.
Рынок ведь есть общее достояние, - он есть общественное пространство реализации способностей и потребностей Человека.
Как общее достояние, рынок регулируется общими правилами.
Ни один торговец, если он не либеральный разбойник, не пойдет на рынок, если не убедится, что тот надлежаще зарегулирован нормами и правилами. Нормы и правила суть конструктив общей собственности, возвысившейся над частным произволом.
Опасность рынку, как общественной собственности, являют частные монополии, жаждущие подчинить себе рынок.
В 20-м веке Запад защитил эту общую собственность антитрестовскими законами, чем уберег рынок от узурпации частной собственностью.
Наступление общественной собственности на Западе идет через регулирование и стандартизацию рынков.
Примерами служат рынки электроэнергии и газа в Европе и США.
Здесь потребитель может выбирать того производителя электроэнергии или газа, который наиболее устраивает его, и, обратно, любой производитель, соблюдая правила, может подключиться к системе и конкурировать за выбор потребителя.
Каждый изобретатель, соблюдая стандарты, может включиться в рынок электроэнергии. Если его генератор эффективнее, покупать будут у него. Так и идет общественный отбор лучших источников энергии.
В авангарде прогресса на Западе идут национальные технические стандарты, создающие единое общественное(!) пространство реализации новой техники. Эти стандарты есть конструктивы обобществления и тиражирования индивидуальных изобретений. В них, а не в «частных инвестициях» - основа успеха инноваций.
Инвестиции вторичны - идут лишь туда, куда проторена дорога общими стандартами и правилами и где создано общее пространство для частной инициативы, - то есть, где реально наведен общественный порядок. То есть, где господствуют конструктивы общей (а не частной!) собственности.
Россия отстала в строительстве институтов общественной - равно принадлежащей всем – инфраструктуры, – в этом главная проблема её инноваций.
Спрашивается, какая собственность эффективнее: частная (в России) или общественная (на Западе)? И кто победит в экономическом соревновании: Россия, брошенная на произвол «невидимой руки рынка», или Запад, чья общественно-зарегулированная инфраструктура, вопреки мифам о «невидимой руке рынка», «очень видимо» стимулирует и усваивает энергосберегающие технологии?
Откуда черпается энергия лжи, будто технологическим прогрессом мир обязан частной собственности, хотя, в действительности – общественной?
Успехи Запада были бы сильнее, не болей он вирусом культа частной собственности, унаследованным через римское право.
Право частной собственности - беспредельности командования вещами, от которых могут зависеть судьбы других людей, - есть ген рабовладельческого строя.
Все измерения западной свободы до сих пор поражены этим вирусом.
Армия юристов зарабатывает свои деньги, служа не столько правам людей, сколько выискиванию лазеек для их нарушения!
Но Запад уже сотни лет живет в симбиозе с этим вирусом, прецедентно защищая права граждан, - создал вековые пласты законодательного иммунитета, защищающего людей от произвола частной собственности.
Культ частной собственности, освобожденный от защитной оболочки, наработанной прецедентным правом Запада, - взят в основу реформ в России.
Но русский человек испокон веков жил «на миру», - на вере в решения мирских сходов и в периодические "черные переделы". Это несовместимо с культом частной собственности.
Россию заразили вирусом, от которого она не имеет иммунитета!
Либералы присвоили себе роль выразителей интересов предпринимателей. Но, на деле, либерализм - антипредпринимательская идеология, мешающая истинному предпринимательству и снижающая эффективность экономики на всех уровнях – от предприятия до общества в целом.
Либерализм навязывает предпринимательству ложную цель - прибыль.
Прибыль, как цель производственной деятельности, делает героями дня мошенников и фальсификаторов продукции, - тех, кто не пойман, - кто добавляет бумагу в колбасу, воду в масло, наркотики в детские средства от кашля.
Яркий пример – шумный скандал во Франции в 2011 году в связи с разоблачением фирмы, «процветавшей» на производстве силиконовых протезов женской груди. В погоне за прибылью, она заменила медицинский силикон на технический. Пострадали тысячи женщин по всему миру!
Акционерные и им подобные общества тиражируют системы нормирования, бюджетирования и стимулирования, извращающие смысл труда. Участники производства отгораживаются от конечных результатов, - всё ради вычленения прибыли в угоду акционерам. Производство подчиняется игре в нормирование труда, в плановые и отчетные цифры.
Каждая крупная капиталистическая корпорация, даже внешне успешная, при взгляде изнутри есть совок и театр абсурда, где на каждом шагу сотрудники и предпринимательство приносятся в жертву сомнительным ценностям.
Либеральные реформаторы – главные виновники плачевного состояния инноваций, предпринимательства и экономики России.
России не быть мировым лидером, пока её законодатель относит предпринимательство к сословию, озабоченному ложными ценностями.
Либералы не ограничились законодательным оскорблением российского трудолюбия, инициативы, смекалки и предприимчивости.
Они навязали производителю – через Гражданский и Налоговый кодексы РФ - цели и критерии, не совместимые с эффективным хозяйствованием.
На основании этого Кодекса, общественно полезные дела низведены в ранг частных прихотей - погоне за прибылью - , подвергаемых унизительному чиновному надзору.
В результате, извращено структурообразование и управление предприятий. Они разорваны тройными бухгалтериями: - отдельно «управленческий учет», отдельно «бухгалтерский учет» и отдельно «налоговый учет»!
Силой правового принуждения либералы подменяют и извращают смыслы предпринимательства, чем существенно ограничивают потенциал развития России.
Миф о невидимой руке рынка и свободе выбора
Вообразим кучу песка.
Её форму можно назвать строением, стихийно складывающимся из индивидуальных поведений песчинок под действием «невидимой силы тяжести».
Это и есть либералистская модель экономики.
Карл Менгер – один из отцов экономического учения либерализма, - черпал вдохновение в естественных науках и переносил на общество идеи атомного строения вещества и логику причинно-следственных связей.
Именно он свел экономику к совокупности «либеральных атомов».
Эти «атомы», мол, ведут себя свободно и разумно, - принимают решения, из выполнения которых и складываются рыночные обстоятельства.
В итоге, либеральная экономика, как бы, - стихийная куча песка.
Но ни одно из реальных обществ не соответствует этой модели.
В устройстве любого общества обязательно есть технические и правовые основы, связывающие людей в это общество и, в этом смысле, выступающие их общей собственностью, - видимые, используемые и требующие общего управления.
Например, сам рынок, есть основа, нуждающаяся в общих решениях.
Если общей технической или правовой основы нет, то нет и общества, ибо нельзя называть обществом группы, связанные лишь «невидимыми руками».
Слово «общество», таким образом, уже предполагает общую собственность, обнимающую участников и диктующую им общие решения.
Наличие общей собственности требует кооперирования разума для решения задач совместного развития, - а это уже отвергает аксиомы либерализма.
Следовательно, к «обществу» принципиально не прилагаемо слово «либеральное», - как рассыпающее его на независимые песчинки.
Выражения «либеральное общество», «либеральная экономика», - навязывают людям идею того, чего, в реальности, не бывает.
Навязывают коварно, в интересах тех, кто от этого выигрывает, руководствуясь вовсе не либеральными догмами. Ложь его «свобод» разложила целостного человека на покупаемые и продаваемые частности. «Равенство» стало ложью "равенства перед законом" – перед антинародной властью, вставшей над обществом. Братство обернулось бандитизмом «братвы».
Либерализм к концу 19-го века выродился в идеологию импресарио при творце, управляющего при бизнесе и чиновника при бюджете.
Либералы головотяпски возвели прибыль в закон, а гонку за нею - в форму закабаления свободного труда и порабощения его поиском так называемых «инвесторов».
«Инвесторы», фактически, нужны лишь для изъятия управления предприятиями из рук творцов в руки административных команд, служащих гонке за прибылью.
Либерализм стал учением глобального административного класса, обременяющего инициативный труд своими премиями, налогами, откатами, взятками, дивидендами и "золотыми парашютами". Агитируя за «права людей», либерализм принёс всеобщую продажность, гнёт наёмного труда, ростовщичество и вседозволенность для избранных.
Ложь ставки на частных инвесторов, на благоприятный инвестиционный климат и на отлучение государства от экономики разоблачена Великой Депрессией 1929-1933 годов. Все развитые страны заменили с той поры либерализм кейнсианством, сделав государство ключевым игроком, вливающим деньги в экономику через бюджетные расходы. Кейнсианская модель стала основой Запада, - позволила ему выйти из Великой депрессии и выиграть экономическое соревнование с СССР.
Но в 1944 году либеральную модель всё же вновь возродили – уже в заведомо ущербной версии - для решения исторической задачи США: мирно отнять колонии у союзников по антигитлеровской коалиции. Приняв эту модель в 1991 году, реформаторы СССР опустили себя на роль создателей колонизаторского класса, равняющегося на глобалистский Запад и давящего экономику чёрной дырой чистого экспорта, кудринскими резервами и правительственными "кубышками", профицитом бюджета, ростом налогов и пенсионного возраста, а также ювенальной юстицией и другими новациями антинародного глобализма ТНК.
Отныне либеральная модель стала инструментом нового колониального порядка.
Продолжение: Глава 4. Пропасть между Государством и Народом
Все публикации канала Русский Глобальный Проект указаны здесь: Литература для изучения идей Русского Глобального Проекта
Читаем, обсуждаем и поддерживаем канал "лайками" и подписками!