ФЕРМИЛАБА
Когда я въезжал в штат Иллинойс мне на мобильник позвонил некий Алексей Буров, который представился сотрудником Фермилабы и пригласил к себе в гости. Это было любезно с его стороны, поскольку, по моим расчётам, к месту назначения я должен был приехать к вечеру, когда лаборатория уже не работает. Я уточнил его адрес, и на ближайшей стоянке для отдыха проложил маршрут по карте, выписав на листок крупными буквами, в каких местах маршрута я должен переходить с одних дорог на другие. Жил Алексей в городе Найпервилле, и в районе восьми часов я подъезжал к его дому. Хозяин вышел навстречу, показал мне место для парковки и провёл в дом через гараж. Внутри квартира имела три спальни, гостиную и кухню. Лёша сказал, что живёт он здесь с двумя сыновьями, но сейчас они где-то у приятелей. Сам он был светловолос, худощав, разговорчив, но без суеты. Квартира же производила впечатление холостяцкой берлоги или офицерской казармы. Женщиной тут явно не пахло.
Мы сели ужинать, выпили пару бокалов вина за знакомство. Из неторопливого разговора я понял, что жена его давно умерла от рака, оставив ему двоих пацанов, которых он воспитывал сам. Теперь я начал лучше понимать причины его симпатии ко мне: у нас были очень сходные судьбы, с той разницей, что после смерти жены у меня остались дочь и сын. Мою историю он прочитал в альманахе «Лебедь» и, видимо, проникся. Потом мы легли спать, а утром после завтрака Лёша дал мне краткую вводную о порядках в Фермилабе, и я поехал туда к девяти часам.
Когда я появился на девятомм этаже главного девятнадцатиэтажного корпуса Вильсона и прочитал табличку с именем Пола Лебруна, тот был страшно удивлён моим неожиданным появлением, поскольку считал, как и сотрудники отдела кадров, что сначала я получу контракт, подпишу его, вышлю в лабораторию, и потом мне скажут, когда приступать к работе. Я объяснил, что буквально рвусь работать в проекте ILC, поэтому решил, что все формальности могу решить прямо на месте. Проблема была в том, что моё рабочее место было еще не готово, поэтому Пол сказал, чтобы я шел оформлять бумаги в отдел кадров, а он пока указал мне на стол в угловой комнате, где размещались два пустовавших рабочих места.
С формальностями я покончил до обеда, получил ключ от квартиры, где лаборатория сняла для меня временное жилище сроком на месяц, потом спустился на первый этаж в кафетерий, пообедал и вернулся к Полу. Его внешний облик вполне соответствовал тонкому голоску кастрата, который я ранее слышал по телефону из Калифорнии – щуплый, невзрачный слегка постаревший воробышек. Мы немного поговорили о том, чем я буду заниматься в проекте под его руководством. Сам Пол занимался исследованием того эффекта, как малые нарушения точности юстировки элементов ускоряющего тракта влияют на потери частиц на стенках канала. Задача это исключительно сложная, поскольку тракт включает десятки тысяч элементов, поэтому дефекты юстировки следует моделировать статистикой. После этого я изъявил желание пройтись по лаборатории, познакомиться с окрестностями и с людьми.
На время моего прибытия в Фермилабу там находился крупнейший в мире протон-антипротонный ускоритель Тэватрон с длиной кольца ускорителя 6.3 километра и энергией каждого пучка по девятьсот Гэв. К главному высотному корпусу прилегала галерея бустера прямоугольной формы, было еще двухэтажное здание тезнического корпуса, вычислительный центр и ряд малых вспомогательных зданий. Внутри площади кольца ускорителя поле засевали кукурузой и содержали там ферму бизонов, которые своим могучим видом должны демонстрировать замечательную экологию сайта, а за кольцом находилась деревушка с жилыми домиками для командированных сотрудников. Стоимость проживания в этих домиках была намного ниже, чем в отелях, но на всех сотрудников их не хватало.
Русских в Фермилабе было достаточно много, около четырёхсот человек. Когда я появился в коридоре башни бустера, навстречу мне выбежал Лёша и широким жестом представил меня сотрудникам группы Валерия Лебедева, в которой он работал:
– Вот он, тот самый Иванов, о котором мы были наслышаны из публикаций в «Лебеде». Теперь он здесь собственной персоной.
Это было приятно, что ни говори, хотя несколько театрально, поскольку так меня не встречали нигде. Мы прошли в офис Валеры, уселись полукругом и немного поговорили о том, чем я занимался в СЛАКе и чем они озабочены здесь. Затем я в сопровождении Лёши обошёл наиболее примечательные закоулки Фермилабы, чтобы получить общую ориентировку. Вернулся в Вилсон Холл, и Пол отправил меня устраиваться на квартире и отдохнуть с дороги.
Квартира располагалась на Уитли Роуд в Найпервилле в пятнадцати минутах езды от Фермилабы. Она имела просторную гостиную с широким диваном и телевизором, спальню, кухню и ванную. Всё было в идеальном порядке: постель застелена, в ванной куча махровых полотенец, в кухне набор посуды, в холодильнике свежий торт с поздравлением прибывшему гостю. Полчаса я носил из машины вещи, расставлял книги, развешивал в шкафу одежду, подключал компьютер, потом съездил в ближайший магазин за едой, приготовил ужин, налил в бокал вина и задумался над перспективами новой жизни. В моей жизни изменилось если не всё, то очень многое. Там где-то в далёкой Калифорнии остались жена с младшей дочкой, а в ещё более далёкой России – две дочери, сын и девять внуков. Казалось бы, столько поводов для грусти. Но появилось немало и положительного, прежде всего, ощущение новизны, какие-то неясные планы на будущее, вместо прежнего однообразного бытия, тягостных обязанностей перед друзьями, которые на проверку оказались просто прятелями или собутыльниками, перед близкими, которые оказались совсем не близкими, а очень даже чужими.
Через неделю я устроил у себя нечто вроде новоселья. В магазине набрал зажареных целиком кур, приготовил овощные салаты, выставил батарею бутылок и вазы с фруктами, настроил гитару. Пришли супруги Лебедевы, Лёша Буров, Володя Нагаслаев из группы Лебедева и симпатичная женщина, назвавшаяся Ниной. Женщины принесли какие-то свои пироги и салаты. Было много тостов, и я весь вечер пел свои песни. Потом выяснилось, что Нина с мужем Сашей приехали из Протвино, оба работают в Фермилабе: она делает разводку печатных плат, а муж, Саша Мойбенко – в отделе детектора D0 инженером, обеспечивающим хранение и обработку данных с ускорителя. Нина сразу приступила к делу:
– Через месяц тебе понадобится квартира, так у нас есть свободная для сдачи, правда, в ней нужно закончить ремонт. Берём мы недорого – шестьсот баксов в месяц. В обычных апартментах это будет стоить на одну-две сотни дороже, так что подумай.
Я подумал и согласился. Через месяц Мойбенки предложили мне переехать к ним, пока квартира для меня не готова. У них был просторный двухэтажный дом с садом в Найпервилле на улице Брауэр, а квартира для меня – в городке Северная Аврора на улице Мэривуд в шестиэтажном здании, которое называлось Мэривуд Тауэр, потому что подобно башне возвышалось над двухэтажным городком. Поскольку делать мне после работы было всё равно нечего, я вызвался помочь им с ремонтом. Супруги зарабатывали в Фермилабе не так много, они вначале купили весьма запущенный дом, отремонтировали его и продали, получив более двухсот тысяч прибыли, на это они купили новый дом, в котором сейчас и жили. Взяв кредит в банке под этот дом, они купили две квартиры для сдачи внаём. Одна из этих квартир была на Фелтен Роуд, в ней сейчас проживал какой-то аспирант из Австрии. Район этот считался неблагополучным, там недавно кого-то ограбили. Зато квартиры в нём были дешевле, чем на Мэривуд.
Когда мы вместе приехали в первый раз на Мэривуд, я обратил внимание, что напротив дома-башни стоит длинное довольно мрачное двухэтажное здание, по архитектуре напоминающее тюрьму. Мне объяснили, что в этом доме живут почти исключительно негры. Из просторного холла, к которому примыкал Клаб Хаус для проведения праздников и вечеринок, мы поднялись на лифте на четвёртый этаж. От кабины лифта на четыре стороны света расходились коридоры, в конце которых находились по четыре квартиры. На одной из квартир в конце нашего коридора висел плакат, извещавший, что собственность охраняется федеральным законом, и проникновение на эту территорию преследуется по закону. Я спросил, что этот плакат означает, мне ответили, что хозяин квартиры сидит в тюрьме. Самое забавное, что и на другой двери, соседствовавшей с нашей, висел примерно такой же плакатик. Я поинтересовался:
– Это что, у жильцов дома вид спорта такой – сидеть в тюрьме на полном государственном обеспечении?
– Ты будешь смеяться, – ответил Саша, – но и бывшая хозяйка нашей квартиры тоже сидит в тюрьме. Видимо, ей понадобились деньги на адвоката, вот она и продала свою квартиру нам через риэлтерскую фирму – срочно и потому недорого.
Это начинало мне не нравиться, и я осторожно осведомился о хозяине четвёртой квартиры данного коридора.
– Здесь всё нормально, – успокоил Саша меня. – Хозяин – шофёр, живет с двенадцатилетним сыном, спокойный и вполне благополучный.
Когда мы отперли дверь и вошли внутрь, я вздрогнул. Впечатление такое, что в этой квартире жила не просто грязнуля, а настоящий вандал. Всё, что можно сломать, было сломано, но это ещё полбеды. Стены, когда-то окрашенные белой краской, были сплошь покрыты самыми отборными непристойностями, которые только есть в матерной части английского языка. Надписи были сделаны углем, и потому закрасить их было бы достаточно непростым делом, даже если покрыть краской в три слоя. Отмыть же уголь было нереально, но Саша сказал, что на этот случай есть специальная грунтовая краска, которая называется «праймер». Мы все переоделись в рабочую робу и принялись за дело. Саша привёз с собой тяжёлую машинку для резания керамических, мраморных и гранитных плиток. Он занялся облицовкой ванной комнаты, а мы с Ниной – шпаклёвкой и зачисткой стен. Работали мы в выходные и иногда по вечерам. Когда стены были подготовлены, мы с Ниной принялись красить валиками потолки, я в спальне, а Нина в гостиной. Для меня польза была в том, что я учился у них работе профессиональных строителей. Оба они работали не только споро, но и с недостижимым для меня качеством. Покончив с потолками, мы принялись за стены, что было намного проще, поскольку при окраске потолков всегда есть шанс, что капли краски с валика попадут тебе за шиворот. Саша тем временем закончил ванную и перешёл на кухню. Через две недели мы уже клали с ним ламинат на пол, после чего квартира приобрела очень приличный вид. Стол в кухне покрывала плита из полированного гранита. Последними штрихами были установка зеркальных шкафов в ванной и кухне, а также холодильника, посудомоечной машины и всяких кухонных прибамбасов.
Поскольку на этом ремонт закончился, я переехал в свою новую квартиру и начал её обживать. Пригласил на новоселье новых знакомых из Фермилабы, и мне натащили старой мебели – стол, стулья, книжные полки. Только телевизор, кровать и диван типа «футон» я купил у жильца Нины, который отъезжал обратно в свою Австрию.
Однажды я даже увидел своего соседа из квартиры напротив. Он оказался итальянцем. Его, наверное, на время выпустили из тюрьмы уладить кое-какие текущие дела. Впрочем, выглядел итальянец вполне прилично. Я ехал с ним в лифте, и он спросил меня, знаком ли я с Сэлли.
– Это кто такая? – переспросил я.
– О, сэр, Вам очень повезло, что вы ее не знали, – ответил Джулио, – это та цыпочка, что владела квартирой, в которой Вы сейчас проживаете.
Из этой короткой фразы я понял, как эта пресловутая Сэлли всех тут достала. Я даже не исключаю, что некоторые из моих соседей, ныне находящихся в тюрьме, попали туда не без помощи Сэлли.