Не знаю, остановился бы я б Бугульме после демобилизации из войск ПВО осенью далекого 1957-го года, если бы соседкой по купе в поезде Москва-Уфа не оказалась сотрудница треста "Татнефтегеофизика"(ныне - ТНГ-Групп).
До Ульяновска с нами в купе ехал авиатор. Узнав, что я в армии был начальником курсового маяка в системе слепой посадки самолетов, а до этого закончил военную школу как оператор посадочного локатора, он, чуть ли не насильно, хотел снять меня с поезда, предлагая аналогичную работу и рисуя перспективы; заочной учебы в институте гражданской авиации и роста по работе.
Но я заявил: "Что вы! Мне сидение у пультов в армии до смерти надоело. Я же геофизик-полевик. Хочу работать в поле".
Тогда в наш разговор включалась соседка: "Вы геофизик?"
Я ответил, что до службы в армии закончил в 1954 году Уфимский геологоразведочный техникум, техник-геофизик, сейсморазведчик.
Она рассказала, что в Бугульме организовали геофизический трест, и специалистов в нем катастрофически не хватает.
Меня смутила одна деталь: в техникуме нам говорили, что из-за сложных сейсмогеологических условий в Татарии вообще невозможна постановка сейсморазведки.
Тогда моя собеседница заявила, что она сама газокаротажница из Бавлов и в полевой геофизике не очень сильна, но в одном из вагонов едет инженер, разбирающийся в этом вопросе.
Мы нашли эту девушку Фаину Кильдееву. Она-то и подтвердила, что в тресте есть сейсморазведочные партии, и людей действительно не хватает.
Сделал в Бугульме остановку. Со мной беседовал главный инженер треста Геннадий Михайлович Фролович. Он поставил мне жесткое условие: никаких отдыхов. Оформить документы, получить паспорт и... сразу на работу, чтобы успеть потрудиться в конце полевого сезона. Так я в 1957 г. начал техником-оператором в сейсмопартии 2/57 0.А.Личикова.
На базу приехали поздним вечером.
Олег Алексеевич спросил;
-Откуда?
-Из Башкирии.
-Риф Михайлович, ты тоже из Башкирии. Значит, это твоя родня. Вот и бери его к себе на квартиру.
Бурмастер, усатый мужчина - красавец, Р.М.Ахмеров, повел меня к себе на квартиру.
Небольшая уютная деревенька. Домик бабая - хозяина со старушкой. С ними Риф Михайлович с женой и четырехлетней дочкой ( сейчас она, говорят, работает врачом в Уфе).
Оператор Мустафаев Октай Гюльбалай оглы ( Октай Иванович) меня впряг в работу - на всю железку: днем за пультом сейсмостанции, ночью - зарядка аккумуляторов. Затем опять пульт, во время смотки "кос" (кабель, соединяющий сейсмоприборы, улавливающие колебания земли, и сейсмотсанции ) - я за смотчика. Так круглые сутки.
Несмотря на то, что мне тогда было 22, и я был достаточно закаленным и выносливым парнем (до армии, да и на службе бегал в день не менее 5-6 км, занимался гимнастикой по 30-40 мин. ежедневно, купался),такая напряженная работа меня быстро истощила. Где-то на двадцатый день я, только что демобилизованный солдат, буквально свалился с ног. Несколько дней пришлось отлеживаться. Слегли и бабай-хозяин квартиры, и Риф Михайлович, и его жена. Только маленькая Альфия выдержала: она ела лук, приговаривая: "Алма» (яблоко). Воду носили соседи, кушать готовил тот, кто еще в силах был пошевелиться. Я жарил картошку.
Лечение завершилось достаточно красочно. Соседи истопили баню. Риф Михайлович раздобыл две бутылки водки. Кто-то вскипятил "ведерный" самовар, и мы часа два в бане "героически" уничтожали чай с душицей и народное спиртное лекарство...
На другой день вышли на работу.
Острая нехватка людей и мое "исключительно серьезное отношение к работе" (так написал в моей характеристике С.И. Дубровский, мой тогдашний начальник партии) сделали возможным мой достаточно быстрый карьерный рост: осенью 1960 года, после 3 лет работы оператором, я становлюсь и.о. начальника сейсмопартии.
До 1966 мне в качестве начальника сейсмопартий пришлось поработать в Заинском, Сармановском, Мензелинском, Актанышском, Аксубаевском, Черемшанском, Чистопольском и Алексеевском районах нашей рспублики.
Когда возвращался в Бугульму, часто спрашивали: "Ну, что там нового?" Так, еще будучи начальником партии, я остро ощущал, что необходим какой-то новый источник информации, доступный всем работникам, особенно, полевикам, который освещал бы жизнь коллектива треста.
В марте 1967 г. я заочно закончил юридический факультет КГУ. В это время партийный комитет треста оказался без секретаря: Хаммадеев Фарид Муллагалиевич был переведен в Татарский обком КПСС, Атанов Григорий Иванович, временно исполняющий обязанности секретаря, не соглашался полностью перейти на эту работу. Получив диплом юриста, я и занял эту выборную должность.
Бывая в Казани, я каждый раз заходил к заведующему сектором печати обкома КПСС Музафарову. Среднего роста, а, возможно, и ниже, плотный, коренастый, с очень густыми вьющимися волосами и ироничным взглядом, доброжелательный собеседник, он, однако, особого энтузиазма дать разрешение на издание газеты не проявил. "Одним разрешили, так сейчас все будете просить,"- проворчал он.
В конце концов, я его убедил. Теперь нужно было убеждать управляющего трестом Э.П.Халабуду, который, говоря газетным языком тех лет, занял "позитивный нейтралитет". Вопрос не раз обсуждался на заседаниях парткома и профкома треста, на совещаниях руководителей геофизических подразделений. В конце концов, явных противников создания своего СМИ не осталось.
Встал вопрос о бумаге. Звоним с Ф. Н. Мулюковым (зам. управляющего трестом) в Москву, в главк, начальнику отдела снабжения Главнефтегеофизики. Тот обещает выделить полтонны оберточной бумаги. Связываемся с местными типографиями и снабженческими организациями. Получаем не очень твердые обещания заменить оберточную бумагу на типографскую. Администрация и партком гарантируют размещение редакции, бумагу, персонал, деньги, транспорт и т.д. и т.п. Вопрос очень тщательно и придирчиво рассматривался в горкоме КПСС, на бюро, с привлечением работников городской газеты. Э.П. Халабуды и меня.
Наконец, появилось Постановление бюро обкома партии под грифом "Совершенно секретно". Это Постановление я имел право держать один месяц, после чего через горком КПСС должен был вернуть в обком. В Постановлении ставились жесткие сроки и периодичность выпуска газеты.
Большую помощь в решении всех вопросов по выпуску газеты оказал бывший редактор "Бугульминской газеты" Виктор Митрофанович Лукашов, который был в то время собкором газеты "Советская Татария". Его жена, Гульсима Фаткулловна, стала литсотрудником, а редактором "Геофизика Татарии" - Х.Х. Халиуллин. Опытный журналист, он довольно бойко повел дела. Газета, как говорится, пошла в массы. Но, как множество талантливых людей, наш редактор имел свои слабости, главная - его пристрастие к "Зеленому Змию". Воспитывать его оказалось бесполезным, а потому с болью в сердце через некоторое время пришлось с ним расстаться.
У Гульсимы Фаткулловны Лукашовой в то время была маленькая дочка Светлана, будущий журналист, а ныне -главный редактор газеты. Поэтому Г.Ф.Лукашова решиться на редакторство не могла. Однако после некоторых колебаний согласилась принять эту ношу на свои плечи.
В 1971 г. она была избрана секретарем исполкома горсовета народных депутатов, а затем и секретарем горкома КПСС. В последующие годы работала заместителем председателя городского Совета.
Редактирование газеты "Геофизик Татарии" после Г.Ф. Лукашовой принял В.А. Голубев.
В 1972 г. я перешел на другую работу, вернулся в "Татнефтегеофизику" только спустя 17 лет и дальше уже работал председателем профкома и начальником юридического бюро вплоть до ухода на пенсию в 2005 году.
В памятные всем нам "лихие 90-е", когда в жизни "Татнефтегеофизики" (да и всей нашей страны) наступили тяжелые времена, сотрудники редакции газеты пришли на прием к недавно вступившему в должность генеральному директору Р.Г. Харисову с вопросом о дальнейшей судьбе газеты и о том, не придется ли в принципе прекратить ее выпуск, Ринат Гатинович ответил коротко, но емко: "Не я организовывал, не мне и закрывать".
Так что газета, созданная в том числе и не без моего участия в далеком 1968 году, вот уже более 50 лет продолжает освещать жизнь татарстанских геофизиков.
Ришат Масалимович Гареев, ветеран труда, 85 лет