Чем старше становилась, тем меньше парилась по поводу того, что летние каникулы проводила в деревне. Вот была маленькой, так с завистью слушала рассказы одноклассниц об отдыхе на море и стеснялась своих навозно-полевых приключений.
Полилог "Как я провёл лето" в девятом классе:
— На берегу Средиземного моря отдыхал...
— Подумаешь — море! Я вот кверху — кхм, кхм — спиной жуков колорадских собирала. Прикольно чпонькают!
— Пять соток копал. Потом сажал. Потом полол. Потом выкапывал.
— Ягоды собирала, чистила, компот варила, в банки закатывала... и всё — в плюс двадцать пять.
Говорили правду, издеваясь ею над средиземноморским одноклассником. Он, хмуро:
— Да чем эта ваша деревня лучше моря?
Перебивая друг друга, перечисляли прелести сельской жизни. От беготни от гусей до вездесущей крапивы. Ни дать ни взять — последователи Льва Толстого. Были бы, если бы из их речей не сочилось ехидство.
Как только остальные выдохлись, я, выждав театральную паузу, добила:
— Пока от петуха бегала — ноги накачала!
Он поверил. Знал, что стайерша.
Конец лирического отступления.
Старожилы помнят ещё, наверное, жарищу две тысячи десятого в России. Наш градусник в тени показывал плюс сорок семь. Внутри бревенчатого деревенского дома устраивали сиесты.
Утром, пока ещё было холодно — плюс тридцать — собирались мы с папой в сельский магазин. Бабушка перечисляла, что купить. Я её слушала в треть уха — надоела нравоучениями. А вот дедушкино:
— И водки! — Запомнила.
Лениво взобрались на пригорок. Папа вёл под уздцы велосипед, я несла сумку с деньгами. Неспешно поехали, подпрыгивая на кочках и отбивая себе — кхм, кхм — спину. Пока есть возможность, пожалуюсь: я уже совершеннолетняя, а обещанную асфальтовую дорогу так и не построили. Передадите президенту?
Припарковали велосипед у заборчика. Низенького, металлического: стоит подуть ветру, как наш железный пони через него перекувырнётся и примнёт календулу с бархатцами. К счастью, стоял штиль.
В магазине — райская прохлада. Хотя кондиционером и не пахло. Продавщица бойкая: скользила туда-сюда по кафельному полу, продукты носила и успевала со мной ласково болтать. Я, правда, молчала. Испуганно зыркала на неё исподлобья — стеснялась. Они с папой умилённо хихикали надо мной.
— Всё, — подвёл итог папа. — Сколько?
— Точно всё? — лукаво спросила продавщица, с намёком глядя на меня. — Девочка что-нибудь хочет?
Я хотела колбасы. Варёной, Докторской. На батоне. Закусывать свежими огурцами. И ещё конфет. И чипсы. Но воспитанные бабушкой христианские скромность и послушание заставили упрятать поглубже свои желания и вспомнить дедушкино:
— И водку!
Занавес.
Папа потом эту историю всем родственникам разболтал. До сих пор припоминает. Предатель.