Поговорив о дуростях славной литовской (опять же, не путать с этнической Литвой!) шляхты, рассмотрим теперь такой немаловажный вопрос, как трапеза. Их сиятельства изволили откушивать с чувством, с толком, с расстановкой, не спеша, и порой обед плавно переходил в ужин, а временами и в завтрак. Признаком хорошего тона и радушием хлебосольного хозяина считалось переедание. Иными словами, пардон, возвращение содержимого желудка обратно – на стол, под стол, как получится. Подобное происходило довольно часто, а в среде магнатов тем более.
Что же кушала ясновельможная шляхта? Вновь слово подполковнику Генерального штаба П.О. Бобровскому.
«Увеселения, попойки и празднества составляли единственную цель их жизни, пьянство убивало всякую способность к делам. … Во дворцах богатых землевладельцев великолепные угощения привлекали шумные сборища многочисленной шляхты, буйной и ничем не укротимой. Сапеги и Браницкие в Ружанах и Белостоке тратили в один вечер сотни тысяч злотых на приёмы; девятидневное празднество Льва Сапеги в Ружанах в присутствии короля Владислава, его супруги, иезуитов и многих вельмож, без сомнения, стоило миллионов, если на одни подарки истрачено сотни тысяч.
… Завтраки, обеды, ужины, переполненные яствами и богатейшими винами составляли принадлежность вельмож. С утра пили гретое вино с яйцами, потом кофе; завтрак составляли: бигос, колбаса, редька, масло, ветчина, разнообразные варенья и вина. Ещё более разнообразия было за обедом: борщ, суп, щи, холодник литовской с ботвиньею, вишнёвый, сливочный, впоследствии бульон и разнообразные деликатные супы. После супа подавали колбасу, потом говядину с петрушкой, с хреном, свеклой, огурцами и разнообразные салаты из бобов, чеснока, лука и прочее; кроме волов, в особенности украинских и подольских, употреблялось мясо буйволов, зубров или туров и лосей; потом следовало жаркое из самой разнообразной дичи, так что пересчитывать её значило бы повторить всю Гродненскую зоологию; тоже самое можно сказать о рыбьих блюдах, жарких, соусах и проч. Последним блюдом служила какая-нибудь каша; искусство выделывания теста стояло на весьма низкой степени до половины прошедшего столетия; поэтому торнские пряники и гданские марципаны считались лакомством. Из овощей употребляли капусту, лук, чеснок, особенно в баранине, бураки, репу, морковь, пастернак, горох, щавель и шпинат; картофель появился при Августе III, но употребление его в пищу почитали вредным для здоровья; к тому же есть картофель запрещало духовенство».
От себя заметим, что сами служители культа трескали этот заморский овощ за обе щеки с большим удовольствием.
«Столовые вельмож были так велики, что помещали стол длиною в 50 локтей (около 45 аршин); стол был убран цветами разного рода, благовонными деревьями, в чашах помещались фрукты. Некогда для чистоты воздуха жгли можжевельник, а впоследствии ставили сосуды, наполненные горевшими духами. Каждый приглашённый имел право привести своих приятелей: на 12-15 приглашённых приходило 70 и 80 и это нисколько не затрудняло хозяев, так, должно быть того ожидали. Едва гости садились за стол, били в барабаны и по сигналу входили лакеи с первым блюдом под предводительством маршала (подстолия) с жезлом; за ним шёл взвод солдат с офицером. После обеда через два часа следовал ужин, за которым просиживали до самого утра. Угощение Сапегов и Браницких стоило иногда до 40-50 тысяч злотых.
В празднествах, свадьбах и разных пиршествах вельмож XVII и XVIII столетий проглядывала роскошь и свобода; на свадьбах у них нередко присутствовали короли, их дети или послы. К вельможе собирались равные им богатством и положением родные и приятели, знакомые из самых отдалённых стран, и поклонявшаяся им многочисленная шляхта. Низшая шляхта, следуя обычаям своих патронов, также не щадила издержек для приёмов и угощений. Не обходилось без музыки, многочисленных яств, богатых вин и всякого рода увеселений».
Учитывая буйный характер гордой шляхты, нередко такие увеселительные попойки заканчивались драками, а того и ещё хуже – «смертоубийствами». Благо, уважающий себя шляхтич с саблей не расставался даже за столом. Один из таких случаев описывал известный историк XIX века Н.И. Костомаров.
Дело происходило в славном городе Несвиж, в родовом замке некоронованных королей Европы – князей Радзивиллов. Попойку, пардон, торжественный обед, а может и ужин, давал один из самых оригинальных представителей рода – Кароль Станислав Радзивилл, или просто, «Пане Коханку». По свидетельствам очевидцев, его редко кто видел трезвым, при этом он сам был до безумия щедрым и расточительным. Терпеть не мог, когда кто-то перечит ему. Но одно дело, когда перед ним оборванец в виде условного шляхтича Похмелкина из деревни Большие Тараканы, другое – представитель равного ему магнатского рода. Короче, Пане Коханку и присутствовавший здесь же пан Пац в пьяном угаре принялись выяснять отношения. Дошло до того, что Пац вызвал соперника на дуэль. Вы можете представить себе поединок на саблях двух пьяных и довольно тучных мужиков? Вот и Пане Коханку, очевидно, не очень впечатлил подобный поворот сюжета. В ответ он просто позвал своих людей и посадил Паца в кандалы под арест. А на утро ему присудили смертную казнь. Одели в смертный саван и вывели на середину двора, к уже томившемуся в ожидании палачу с топором в руке. Тут же нарисовался прикормленный ксёндз с причащением. Мигом протрезвевший Пац бросился в ноги к Радзивиллу. Некоторое время тот стоял с суровым видом, затем со словами: «Вот я тебя сейчас лучше напугал, чем ты меня вчера поединком», обнял собутыльника и повёл во дворец. А пан Пац всё-таки умер. Спустя 3 дня от неумеренного потребления вина во дворце всё того же Радзивилла. Кстати, сам достопочтенный Кароль Радзивилл занимал должность маршалка минского трибунала, то бишь председателя суда…
А помимо выполнения сих почётных обязанностей, наш вельможа входил ещё и в тройку высокопоставленных пьяниц Речи Посполитой. Сомнительный почёт… По его заказу на Рождество 1780 года в Несвиж было завезено 1500 бутылок шампанского, 300 бутылок бургундского вина и 200 рейнского, 3 бочки английского пива и 15 бочек устриц. И это, заметьте, спустя 8 лет после первого раздела Речи Посполитой. Очевидно, таким образом, пан Радзивилл оплакивал гибель своей страны. Нет, этих господ история определённо ничему не научила…
Неумеренноя пьянство считалось в приличном шляхетском обществе как норма жизни. В принципе, разленившиеся, обрюзгшие телом феодалы, ничего другого и не умели. Ушли в прошлое ратные подвиги их боевых предков, эти господа и на коня то с трудом садились. Вот и киевский воевода Януш Тышкевич вкушал огненную жидкость только стоя, так больше влезет. Причём, в процессе употребления сих веселящих напитков «придворные должны были помогать своему господину поддерживать вертикальное положение», дабы его светлость раньше времени не оказалась уставшей, светлым ликом в закуске…
Не лучше были и князья Огинские, оказавшиеся сегодня на пьедестале меценатства и просвещения. Только просвещение некоторые из них понимали по-своему. На фоне ослепительной роскоши и пускания пыли в глаза с умопомрачительными театрами и водными баталиями в своих владениях, верные холопы сих славных «меценатов» подыхали от голода. В 1800 году русский сенатор и по совместительству придворный поэт Гавриил Державин отправился с инспекцией от Павла I в приобретенные земли Витебской губернии, пардон, «оккупированные Россией». Даже его, закоренелого помещика, поразили местные реалии. О владениях его светлости князя Огинского он писал, что крестьяне «все вокруг вялые, худые и бледные как мертвецы. Сравнивая их с самыми бедными великорусскими крестьянами, я без сомнения сказал бы, что они находятся в самом жалостном состоянии и терпят такой голод, какой скоро их уморит и которого при этом вряд ли найдутся средства избежать, если судить по тому, что нигде… нет никакого хлеба, а также скота и птицы». Спросите, а где всё? В закромах нашего «мецената». Надо же на что-то содержать театры с водными феериями и кавалерийскими баталиями. И самому вкусно кушать и сладко спать. Кстати, звали его Ян Огинский, родственник того самого композитора. Ну чем не современный олигарх?
Продолжение следует.
По материалам сборника «Материалы для географии и статистики России. Гродненская губерния» (С.-Петербург, 1863), монографии Н.И. Костомарова «Последние годы Речи Посполитой», публикации Я. Алексейчика «Сто тысяч королей, потерявших два государства».