Я услышала, как Артем разговаривает по телефону. Обычно он очень громко говорит, чуть ли не орет. Почему-то ему всегда кажется, что его не слышат. Это минус, который меня в нем бесит. Но на этот раз он шептал, что и стало для меня подозрительным.
- Да, все отлично, Алинка скоро уйдет, - донесся до моего уха, примкнутого к двери, голос Артема.
- Да, говорю же тебе, все в силах. Ну она сегодня проспала, позже уходит, но точно уходит, - все так же тихо, но уже с характером в голосе пролепетал Артем.
- Нет, еще не говорил ей. Но обещаю, скажу сегодня вечером. Да, я встречу тебя. Пока, скоро увидимся. – Я прям почувствовала его ухмылку, которая тоже меня бесила. Он как-то неискренне улыбался. Скалил желтоватые зубы, точнее только верхний их ряд, да очень притворно.
«Вот гад, а!».
Я вышла на балкон, написала шефу, который от меня без ума, что не смогу сегодня приехать. Причина – здоровье. Сама же продолжила собираться, озираясь на Артема, который, как мне уже казалось, не мог прям дождаться, когда моя нога ступит за порог. А я специально стараюсь как можно медленнее собираться. Он молчит. Выдержке его можно только позавидовать, что меня, кстати, тоже в нем бесило. На него могли вылить ведро помоев, в переносном смысле, а он стоит и скалится. Тряпка.
Ключи взяла, туфли обула, в зеркало 100 раз посмотрела, губы намазала, хвост поправила… Понимаю, что уже нечего сделать, чтобы время оттянуть, приходится выходить. А он по-прежнему как танк.
- Артем, я пошла, пока!
- Давай!
«Ненавижу его вот это вот «Давай»! Что тебе дать? Леща? Пендаля? Мог бы подойти и в щечку чмокнуть, пожелать хорошего дня. Да, куда там… Есть же дела поважнее».
Естественно, я никуда не поехала, я ж отпросилась. Зашла за торец дома, на случай, если он подсматривает, и остановилась в ожидании увидеть «кого-то», кого он так ждет и жаждет. Буквально через ТРИ минуты нарисовывается леди у нашего подъезда.
Вся такая мадам Брошкина. Рыжие волосы, слега кудрявые, пышные и с завидной аккуратностью ложатся на плечи, несмотря на октябрьский ветер. На ней толстовка серого цвета с каким-то мультяшным принтом, который я, конечно, не разобрала. Брюки-узкачи выделяют ее тоненькие щиколотки, а массивные, огромные кроссовки-джорданы не вписываются в общий образ.
Выбежал Артем, поцеловал («скотина, а меня не может в щечку»), приобнял за талию и учтиво, по-джентльменски предложил пройти ей вперед. Внутрь.
Стою, думаю. И что дальше? Хочется на него вызвериться, хочется его стукнуть. За обман! Ну, подойти ты нормально мне объясни, что встретил куклу и хочешь с ней жить. Зачем мозги мне полоскать? И тут я поняла, что сделаю.
Опережу. Звоню ему.
- Да, Алин? Что-то случилось? – пыхтит бедолага, по ступеням поднимался.
- Я тут подумала… Не знаю, как тебе сказать. Наверное, тебе придется съехать к маме, по нашему с тобой договору.
- В смысле???
- В коромысле. Мы договаривались, кто первый личную жизнь устроит, тот и валит к матери. Вот и вали, братец! Я нашла парня, и хочу с ним жить!
- Алин…
- Сейчас же вали со своей Барби!
Да, я не выдержала, хотя надо было держать интригу до конца. Через 5 минут я ворвалась в квартиру, где проживаю с братом Артемом, набрасываюсь на него с обвинениями и упреками. Он смотрит на меня своими огромными глазами, хлопает ресницами, и как в песне, вздыхает:
- Знакомься, Алин, это Вера. Она беременна. Я отец.
По нашим договоренностям, с квартиры съезжает первый тот, у кого появляется личная жизнь, но вне очереди тот, у кого на подходе дети.