Черные бабушки в стоптанных тапочках поверх шерстяных носков, в черных калошах с налипшими комьями огородной земли, с тяпками в скрюченных пальцах, черных от йода горного лопуха, который они солили в огромных черных тазах во дворе, сбежавшие из страны, где их столетиями ятаганами заставляли сменить свою веру, черные бабушки в белых крахмальных платочках, не знавшие алфавита, но все понимавшие про то, как устроена жизнь, мои незабвенные черные бабушки говорили:
— Тебе кто сказал, что ты христианка? Сначала научись молиться за здоровье своих врагов, а потом будешь христианка.
Учусь вот.