АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН. 04.07.47.
Катя Назарова бежала домой, ее пышные кудряшки развивались на ветру. То, там, то, тут - стояли люди возле репродукторов и плакали. Диктор грозным и печальным голосом объявил о том, что Германия напала на Советский Союз.
- Это ошибка. Вот газета и тут черными буквами по белому листу написано, что никакой войны у нас не будет.
- Раскрой уши. Киев бомбили…
- Моего сына призвали в армию по весне. На границе служит…
Задержавшись на минутку возле толпы, Катя помчалась, дальше. Муж ее, наверное, спал и не слышал объявление, так как утром пришел с ночной смены, так думала она. Но, она ошиблась. Коля сидел возле репродуктора в комнате и слушал диктора.
- Катя, немцы нам войну объявили. Оглашенная, чего машешь рукой? Встал твой Колька, радио слушает, - сказала соседка по коммунальной квартире.
Катя вскочила в комнату.
- Коля…
Он поднялся и пошел навстречу жене.
- Война, она не продлиться долго. Через три месяца - закончиться, - сказал Коля.
- Уверен?
- На сто процентов я уверен.
Катя погладила мужа ладошкой по лицо. Они поженились полгода назад и им на заводе выделили однокомнатное жилье. Переехав из общежития, они были счастливы. Комната, это была их крепость, и они не обращали внимание - на длинный коридор, где гнездились, еще, пять комнат. Их устраивала общая кухня, не огорчала очередь в душ и в туалет. Они были молоды, влюбленные друг в друга и три месяца, которые Коля отвел для войны, им казалось небольшим сроком.
Соседка Полина голосила на весь коридор.
- Витя, тебя не приглашают, куда собрался? На кого ты меня с ребенком оставишь?
- Дура, вернусь скоро. А ты, не мети подолом. Знаю я вашу породу, - кричал Виктор уже из коридора.
Коля вышел в коридор.
- Куда он пошел?
- В военкомат пошел, велел мне вещи собирать его. Коля, как я останусь жить одна с ребенком? Тебя, Коля не возьмут на войну. Наверное, будет бронь на рабочих завода. Моего сразу загребут - работает он в пищевой промышленности.
- Поля, успокойся. Родину должен кто – то защищать. Я при заводе месячные курсы медсестер закончила. Много знания нет, но может быть, пригожусь на фронте, - сказала Катя.
- Катя, я военкомат, - сказал Николай, надевая тюбетейку на голову.
- Коля, я с тобой.
- Потом… Вернусь, расскажу обо всем. Жди дома.
Катю всю колотило и знобило от взъерошенных нервов в теле. Под Харьковом жила ее мама и она не знала, знает ли она о том, что началась война, так как радио в доме не было и жила она на отшибе села. Но, дурная весть летит со скоростью света и Наталья Петровна на перекладных машинах уже добралась до города. Ей было сорок два года, и немного она набралась мудрости от своих годов, за этот период. Она понимала то, что родину ее не пугают, а завоевывают те, кто желает иметь их земли.
- Ты чего всполошенная такая? – спросил водитель. – Дадим под зад немцам, и снова будешь сеять в поле пшеницу.
- Молод ты еще. Киев наш бомбили. Думаю, если пугали бы, то ограничились границей, а то, на Киев полетели. Слава Богу, что бензина у них не хватило…
- Не сей панику. Батя мне сказал, лишнего не говорить. Кто его знает, с кем задушевные беседы ведешь. Молчи тетка. До города тебя довезу, так как я сворачиваю налево.
Наталья Петровна из корзины вытащила клубнику в кульке.
- Поешь, милок.
- Ты чего тетка, свою клубнику уже некуда девать. Я, так, тебя подвез, просто из жалости, так как ты, не шла а бежала в город по дороге, словно оса тебя укусила. Прощай…
Наталья Петровна на трамвае добралась до дома, где проживала ее замужняя дочь.
- Дома она, - сказала Полина, ведя сына Макарку в туалет. – Горе – то, какое обрушилось на нас. Все мужики наши побежали в военкомат. Как я буду жить без своего Вити?
Катя услышала голос мамы в коридоре, выскочила.
- Как хорошо, что ты приехала.
- Почему не на работе?
- Отпросилась в комитете комсомола. Напуганная была. Дождусь Колю и побегу на завод.
- Кому сейчас нужны ваши трактора?
- Пошли в комнату. Не хорошо в коридоре разговаривать, - сказала Катя, выхватывая корзинку из рук мамы.
- А, Коля где?
- В военкомате, добровольцем записаться хочет.
- У него же плоскостопие – не возьмут.
- Возле станка ему не легко всю смену стоять на ногах. На заводе уже выпускают легкие танки для армии.
- Значит, опасались немцев…
- Не знаю, мама. Я курсы окончила медсестер при заводе…
- Дождемся Колю.
После обеда вернулись Николай с Виктором.
- Ну, что? – спросила Полина мужа.
- Приняли заявление. Завтра сбор. Поваром меня определят в какую – то часть.
- А, Колька?
- Ему отказали, Бронь на токарей завода. Но, велели завтра и ему прийти, так как он знает немецкий язык.
- Откуда? - спросила Полина.
- Он же родом из Поволжских немцев, - сказала Катя
- А чего скрывал он от нас…
- А чего ему трекать языком, без дела. Полька, живи мирно с соседями. Уеду, будете друг другу помогать, - сказал Виктор, вздыхая.
Виктор в конце месяца уехал на фронт, который развернулся уже в Витебске. Полина, погоревав, пристроила Макарку к знакомой бабушке, пошла на хлебозавод, там, она устроилась рабочей. Катя, продолжала работать на тракторном заводе в комитете комсомола. Николай уехал на переподготовку переводчиков в Москву. Каждое утро, просыпаясь, Екатерина думала о том, что нет никакой войны, а это был тяжелый сон и передали его по радио, чтобы люди были бдительными. Люди на заводе, как – то изменились, стали молчаливыми и практически, не было смеха в цехах. В августе месяце пришло письмо от Коли. Он писал о том, что его направляют на фронт и не было у него возможности заехать и попрощаться с ней. Обещался приехать и сразу сообщить адрес полевой почты. Катя сидела за столом растерянной и не знала, как ей реагировать на то, что Николай не приехал домой. Она захныкала, слезы полились из глаз, и тут только она поняла, что проклятая война коснулась ее лично. Она зарыдала. Было уже поздно, Полина улаживала Макарку спать, услышав рыдание соседки, она подняв трехлетнего сына на руки, вышла в коридор. Постучала в дверь к Кате.
- Что?
- Коля не приедет. Его отправили сразу на фронт.
- Мы сынов рожаем для того, чтобы защищали они нас. Мой Витя, уже два письма написал. Поваром при центральной кухне работает, передовая линия от него далеко. Он не пропадет с половником в руках. Напишет тебе письмо и Николай. Все говорят, что соберемся с силами и погоним обратно к границе немцев. У нас на заводе перебой с мукой, так что запасайся сухарями, пока, хлеб в руки дают, сколько ты попросишь. Не ты одна мужа отправила на войну. Терпи.
Катю ночью тошнило и, она подумала о том, что отравилась не свежим салатом в заводской столовой. Утром, бледная и слабая она ушла на завод.
Секретарь комсомольского комитета, Вадим сказал ей.
- Я, тоже, на фронт собираюсь. Если будут так немцы упорно двигаться вперед, то не за горами, Харьков они возьмут. Есть мнение – эвакуировать завод. Вывезут только специалистов. Так, что Катя, я могу тебя отпустить. Ищи в городе работу.
- У меня и специальности нет, со школьного комитета комсомол направил меня к вам.
- Я сказал, а ты молчи и ищи себе работу, поняла. Что – то ты бледная сегодня. Не беременная ли ты?
- Скажите такое…
- Замужняя ведь, девице не посмел бы я сказать. Трое у меня сорванцов дома и каждый раз жена тяжело их вынашивала. Пойди к врачу. Сходи в медпункт для начала, Ладно, пошел я на совещание.
Елизавета Николаевна, фельдшер, была бывалой женщиной. Посмотрев на кожу Кати, сказала:
- Ты, голубка беременная. Ложись , я посмотрю.
Катя, смущаясь взобралась на кресло.
- Так и есть, около двух месяцев. Что делать будем?
- А, что делать? – спросила растеряно девятнадцатилетняя Катя.
- Ты, что не видишь, как жены начальства драпают из города. Уже в конец сентября намечен план эвакуации завода. Беременной никто тебя не возьмет, даже, если им нужен будет агитатор – комсомолка. Останешься в оккупации с ребенком. Чем кормит его будешь?.
- Как в оккупации? Никто об этом нам не говорит.
- А то, что немцы уже сражаются недалеко от Харькова, ты знаешь?. Решайся, сейчас все сделаю по – уму.
Катя сползла с кресла.
- Нет, Коля мне не простит этого, что я его плод выкинула тут, в вашем кабинете.
- Как знаешь. Я, тоже, эвакуируюсь с заводом.
Катя, отпросилась с работы, так как агитировать никого не нужно было, все подчинялись приказу военного времени на заводе. Она уехала к маме.
- Ничего дочь, как – то выживем. Правильно, что сохранила ребенка, - сказала Наталья Петровн. - Говорят беженцы, что коммунистов расстреливают немцы. А я, больше всех на собрании выступала за справедливость. Как бы боком мне это не вышло. Езжай, увольняйся с завода и приезжай в деревню. Картошка хорошая уродилась, проживем.
Полина сокрушалась.
- Была хорошая соседка и та, уезжает. А мне некуда ехать. Родня моя и Вити в Белоруссии. Я знаю, ваше село, с Макаром приедем к вам на выходные дни. Вот Колька будет рад, когда узнает, что у него ребенок родиться.
Наталья Петровна работала в поле, выкапывала со своей бригадой сахарную свеклу. Катя оставалась на хозяйстве, ухаживала за кроликами и коровой.
Усталая Наталья Петровна возвращалась с поля, сказала:
- Чуть – чуть прилягу, и пойдем в лес, хворосту наберем.
В октябре месяце того года немцы заняли село и вошли в город.
- Слава Богу на окраине живем. Пока, где – то шум в селе, мы в лес смоемся, - сказала Катя.
- Пошли дочка, выроем землянку, на всякие случай, а то зимой долго в кустах не просидишь.
В первый же день оккупации староста с соседнего села стал собирать всю живность из дворов. Кто сопротивлялся, и не отдавал своих коров, тех расстреливали прямо во дворе. Люди перестали выходить во двор и молча смотрели, как со двора уводят свинью или корову. Так же поступила и Наталья Петровна. Бывший тракторист, а ныне староста, заглянул к ней в дом.
- Сама понимаешь, немецкую армию надо кормить. Не всех коров под нож. Дойных вывезут в Германию. По блату и твою Зорьку я пристрою к переезду.
Наталья Петровна молчала.
- Какая справная у тебя дочь выросла.
- Она ждет ребенка.
- Муж твой воюет?
- Нет,- сказала Катя. - Он токарь, с заводом эвакуировался.
- Куда?
- Не знаю. Письма так я и не получила ни одного.
- Ладно, а ты девка ничего. За матерью я твоей ухаживал. а она все брыкалась. Распекала меня на собраниях, за мое пьянство. Надеюсь, ты поумнее ее будешь? – спросил Федор и погладил Катю по голове.
После его ухода Наталья Петровна сказала:
- От него мы не отцепимся. Может быть, в город переберемся?
- Я съезжу на разведку. Может быть, работу себе найду…
- Работа. Любая работа у немцев находиться. А как вернуться наши, и спросят, почему на немцев работала?
- Не умирать же нам…
- Оно то – так. После родов в город поедешь.
В апреле Катя родила сына, и назвали его Славой. Роды пошли тяжело, баба повитуха, что – то не так сделала, так как открылось кровотечение у Екатерины.
- Давно я роды не принимала. Я не врач, сами знаете. Готовься Наталья, к худшему….
- Нет. Она одна у меня осталась. Баба Оля, ты недавно хвалилась, что чабрец у тебя врач заказал. Много чабреца заказал, и ты ему сушила. Сходи к нему, пилюль попроси.
- Сдурела, он же немец.
- Помрет у меня Катюша.
- Ладно, Федора попрошу.
Наталья Петровна промолчала, это было не то время, когда умирала ее дочь, чтобы отказываться от услуг старосты.
- Кто – то стучится к вам в дверь, - испугано сказала баба Оля.
- Не до гостей сейчас, - пробурчала Наталья. – Пойду, посмотрю.
Наталья Петровна открыла дверь. На пороге стояла худая женщина в черном платке. За спины выглядывал четырехлетний мальчик.
- Совсем кушать в городе нечего. Заводик наш разбомбили. Работы нет. На станции устроилась, так после диверсии, всех местных немцы уволили. Хорошо, что не расстреляли.
- Полина, как ты постарела. А у нас горе. Катеринка после родов умирает
- Почему не пускаете нас в дом – спросила Полина, выставляя сына впереди себя.
- О, Господи, совсем лишилась ума. Проходи Полинка. Картошка в печи еще не остыла.
Полина сразу пошла к роженице. Катя бредила и ее не узнавала.
- Совсем плохие дела. Нужны лекарства…
- Баба Оля побежала к полицаю…
- Плохая идея, - сказала Полина.
- Хуже некуда, но нужно спасать дочь. Идем я тебя с Макаром покормлю. Как ты жила все это время? Комнату Кати, никто не занял?
- Кому она нужна. Все бегут из города. Я еще в конце октября похоронку получила на Витьку. После, вошли немцы. А, от вашего Кольки ни слова. Ни извещений, ни писем не было. Где – то лежат письма в подвалах почты. Освободят нас, и сразу все получите.
- Ты очень трудно перенесла горе?
- Да, не знала, как мне с ребенком жить дальше. Горе, тупит душевную боль. Уже смирилась с потерей мужа. А тут снова боль, бабушка, которая Макара нянчила умерла неделю назад. Уже и продавать было нечего на рынке, вот и приехали мы к вам, чтобы немного ожить.
Дверь без стука отворилась, и вошел Федор с немцем. Тот, держал саквояж.
- Ну, что Наталья, пришла коза до воза. Натурой будешь платить.
- Старая я для натуры. Скоро сорок пять лет.
Полина помогала доктору вымыть руки. Тот, молча подошел к больной.
- Он что – то сказал.
- Переводчика нужно привести, - сказал Федор. - Он из наших, но скотина еще та.
Федор ушел за переводчиком.
До позднего вечера доктор что – то зашивал в промежности Катерины. Что – то ей колол через каждый час.
Вымыв руки, он прикрыл простыней Екатерину, сказал:
- Вот эти пилюли будете давать чрез два часа. Если не спадет жар, то снова пришлите за мной. Я ее в больницу определю, - перевел переводчик и добавил. - Приготовьте ребенка, он хочет осмотреть его.
Наталья со страхом вынесла живой комочек из другой комнаты. Развернула.
- Гут, - сказал доктор и повернувшись к Федору, добавил:
- Пристрой ее к кухне, пусть получает литр молока ежедневно, когда она поправиться, сама будет добывать пищу для ребенка - перевел переводчик. – Наверное, виды на нее имеет немец . Назвал ее - милое дитя.
- Не переводи. Сами с усами, - сказал Федор и засмеялся.
Доктор с переводчиком ушел. А, Федор наклонился над Натальей Петровной, сказал:
- Пошли.
- Не сейчас. Побойся Бога.
- Коммунистов вешал, но, ни одну в руках я не держал.
- Оставь тетю Наташу. Я пойду с тобой, дядя, - сказала Полина.
- Слишком тощая ты.
- Сиди возле Кати, я скоро вернусь. Не переживай, я его смолоду знаю. Много болтает, а делает мало.
Они вышли в сени. Раздался хохот Натальи Петровны.
- Чего смеешься, не получилось у меня ничего. А ну, такое пережить, что я переживаю. Вроде не я вешал коммунистов, а список я читал. Давеча, комиссара одного поймал в лесу. Отпустил его. Вот тебе крест, - думаю, что простят мне. Фамилию переписал, в тайнике схоронил, жена знает, где находиться тайник. В случае чего, оправдай меня Наталья. Вот и тебя я не тронул и дочку твою спас.
- Думаешь, что они пришли не навсегда?
- Кто, когда ни будь Русь покорял? Запутался я, Наташка.
- Чего дал согласие работать старостой.
- Так сидел я по молодости. Раскопали и предложили. Детей у меня четверо…
- Ладно Федя, иди домой и со своей дурью больше не приходи.
- Не приду. Приходи в комендатуру, я тебе молоко выпишу, а врач подпишет.
- Ах, война, что ты с нами сделала, паршивка.
Поправив юбку. Наталья из чуланчика вышла в сени. Не успела она открыть дверь в дом, как налетела на Полину с кочергой в руках.
- Думала , будете кричать, я его кочергой нагрею.
- Не переживай, он больше не придет к нам. Пишет сволочь, все хорошие поступки которые он совершил в тетрадь, чтобы оправдаться перед нашими.
- Думаете, скоро нас освободят наши войска?
- Даже полицай знает, что нас освободят наши. Верь, Полинка, так и будет.
- Катя уже открыла глаза и узнала меня. Сейчас она спит. Я мерила ей температуру. Тридцать восемь градусов.
Катя быстро пошла на поправку и уже поднималась с кровати. Пришла настоящая весна. В саду цвели вишни. Федор больше к ним не приходил. Получать у немцев молоко отпала надобность. Екатерина уже кормила Славу своим грудным молоком. Полина с Макаром осталась жить деревне. За весной пришло, и лето и три женщины копошились у себя на огороде. Они посадили картошку, свеклу, репу и морковь. На картошку, которая осталась от семян они выменяли головки чеснока и десяток луковиц у сельчан..
- Кажется, управились. Нынче вишен много будет. Сушить ее будем и яблоки, тоже, мальцам компот варить зимой будем, - сказала Наталья молодым женщинам.
Летом Полина стирала белье тем, кто был стар и имел еще какой – то достаток. Она часто приносила хлеб, козье молоко и всегда семья была с мылом. Помогли они и соседке посадить картофель.
- Повезло тебе, Наталья. Имеешь работящих девиц, а мои дети воюет где – то. Не знаю, живы ли они. Спасибо, что помогла, платить тебе нечем.
- По – соседству и помогла. Не переживай бабушка. Прогонят наши немцев, и вернуться твои сыновья с внуками домой. И снохи вернуться.
Последнее время в деревни кто – то постреливал. Наталья будила молодых женщин.
- Собирайте детей, пойдем в лес от греха подальше, в нашу землянку.
Утром они возвращались и люди рассказывали, как два пьяных офицера перестреляли этой ночью собак, так как, те, сильно лаяли.
- Мама, ну и паникерша ты.
- Мы будем уходить каждый раз в лес, когда будем слышать выстрелы. Будем прятаться. Ты забыла о том, что из коммунистов я одна осталась в селе. А вдруг кто – то скажет, немцы не посмотрят, что мы женщины, сплетут нас с партизанами.
- Я согласна, - сказала Полина. – Береженого человека бог бережет.
Собрав урожай, Катерина стала просить маму отпустить их с Полиной в город.
- Найдем работу в городе, а что делать? Будем приезжать. Как – то ты зиму переживешь, а там - все переедем в город.
- Недавно была облава, всех молодых женщин из деревни вывезли в Германию. Хорошо, что мы пересидели это время в лесу, - сказала Полина.
- Как же я одна с малышами останусь. Славе, еще, года нет.
Кто – то спалил амбар с зерном у немцев. Наталья Петровна решительно сказала:
- Уезжайте девчонки. Как – то перезимую я с малышами.
Той же ночью молодые женщины ушли по тропкам в город, а Наталья Петровна осталась жить с детьми.
Наступила осень с дождями и семейство Назаровых сидели дома. Наталья Петровна учила Макара буквам.
- Макар, я хочу, чтобы ты запомнил, то что я спрошу. Как твоя фамилия?
- Макар Печуг. Мама – Полина Печуг.
- А как Славы фамилия?
- Слава Назаров. Его маму зовут Катей.
- Молодец. В каком ты городе жил?
- В Харькове. Мне пять лет. Славе будет в апреле годик.
Для чего она учила Макара точными сведениями о них самих, Наталья еще не знала. Но точно знала, что Макар должен знать о себе и о Славе.
Зиму они пережили благополучно. По очереди из города приезжали Екатерина и Полина. У них были пропуска, так как они работали в офицерской столовой для немцем. Часто привозили они продукты.
- Боже, что с нами будет дальше. Ах, война, что же ты натворила, подлая. Что не могли найти, где ни будь работу?
- Мы в столовой чистим картошку, помогаем повару готовить бульоны и всякую еду. Мы не общаемся с немцами, только с одним шеф - поваром, а остальные, работают наши земляки. Не переживай, мама. Помнишь, я рассказывала тебе о фельдшере с нашего завода. Их состав немцы разбомбили, пришлось ей вернуться в город. Я ее встретила, и она предложила нам поработать в столовой. За это передавать ей сведения, что о чем болтают работники столовой. Ну, не бесплатно. Мы каждую неделю ей пакетик делаем и в мусорном баке оставляем.
- Опасно это. Воровать продукты у немцев.
- Не совсем. Эти продукты мы выписываем в счет зарплаты.
- Не знаю, девочки, боюсь я за вас. Ах, война, что ты натворила? - сказала вопросом Наталья Петровна и заплакала.
Пришла весна, а следом лето и снова молодые женщины помогли посадить все на огороде Наталье Петровне. Слава уже бойко бегал среди грядок.
- Хорошо, что он на Витю похож. Приедет и сразу его признает, - сказал Полина.
- Лишь бы приехал…
Была уже осень и Наталье все чаще приходилось уходить в лес, так как часто в деревне по ночам стреляли. Наталья уже не спрашивала, по какой причине стреляли немцы - у соседей. Это была война, и все внутри онемело у нее, задеревенели чувства. Где – то рядом гремела канонада и все в деревни понимали, что наши войска наступают. Люди не выходили из дома. Немцы жгли хорошие дома, фермы, спалили они клуб и школу. Наталья одела детей и сказала Макару.
- Пересидим в яме. Чего доброго будут немцы и нас ловить. Снова, вывезли они детей подростков. Говорят, в Польшу увезли их в товарном вагоне. Помогай мне Макар. Я Славу понесу, а ты продукты в корзине понесешь.
- Хорошо, бабушка.
Они просидели несколько дней в яме. Шли дожди , у Славы поднялась температура.
- Домой сбегаю, узнаю, что к чему и сухие одеяла принесу. Макар, ты взрослый мальчик. Не будешь боятся в землянке остаться со Славой? Я принесу порошки, что немецкий доктор приносил нам. Теплые одеяла возьму и приду к вам.
- Иди бабушка.
Наталья уже по земляных ступеньках вышла из землянки, повернулась и сказала Макару.
- Если я не приду утром, то выползай из землянки. До деревни дорогу знаешь. К бабушке соседки постучись и скажи, что Слава заболел. Пусть заберет она вас из землянки.
- А, мама?
- А там и мамы ваши приедут… Макар, жди меня. Ах, война, бесова баба…
Наталья пробиралась огородами в свой дом. Замок на дверях был сорван. «Это сделали немцы или полицаи», - подумала она и решительно зашла в дом. Наталья зажгла свечу. Стала искать порошки.
- Где же они…
Дверь распахнулась.
- Натаха, зачем ты вернулась? Говорят Харьков наши войска взяли. Где твои дети? – выкрикнул Федор.
- В лесу, в яме спрятала.
- Тебя уже второй день ищут. Переводчику кто – то из местных донес, что ты была коммунисткой. А тот, сообщил врачу. Врач взбеленился и доложил коменданту, что вылечил дочь лукавой коммунистки. Тот приказал вас сжечь. Меня допрашивали, еле отбрехался я, а баба Оля не выдержала допроса – умерла.
- Господи, зачем?
- Уходи в лес. Если что, то скажешь, где моя тетрадь лежит - в будке у собаки. Может быть, наши работники помилуют меня. Помнишь Мойшу, что стриг у нас в деревне. Я вывез его всю семью, на хуторе за лесом живут. Контролируют дорогу по очереди, так как и вы в землянках прячутся. Это я их научил. Так скажешь нашим, что я их спас. Коз не у всех забрал со двора. Оставил молоко детишкам. Дочку Петра, ну ты знаешь его, в лес вывел и погнал в сторону партизан. Я знаю, где они базируются, - не выдал. Хотел с ними связь иметь, так никто и не пришел. Скажешь им, - просил Федор, чуть не плача.
- Скажу. Иди уже Федор. Вот и порошки. Пошла я. Не ходи за мной в лес.
- Слышишь, машина подъехала.
- Не слышу.
- Из – за дождя не слышишь. Иди через окно. Позже, я выскочу. Дай Бог, отстреляюсь. Ночь проглотит меня.
Наталья Петровна вылезла в огороды через окно и побежала по тропинке. Сзади резанула очередь и последнее, что она подумала, падая:
« Умрет Слава в яме»
Федор чертыхнулся и закричал.
- Свидетеля убрали, чтобы я не смог оправдаться перед нашими. Ах вы сволочи. Получайте.
Он открыл окно во двор и стал стрелять по немцам.
Менял рожок и снова стрелял из автомата.
Его настигла пуля, когда он уже стрелял из другого окна. Федор перевалился через окно, выпал во двор.
Немецкий врач выстрелил ему в голову пошел по грядкам и выстрелил в голову Наталье Петровне.
– Свинья.
В дом заскочили немцы.
- Никого больше нет. Он один стрелял. Сколько времени он нас дурачил. Работал на партизан. Тащите их на площадь, и повесьте их вместе, - сказал комендант.
- Они уже мертвые.
- Мертвыми и повесьте их, - выкрикнул комендант.
На рассвете немцы покидали деревню, так как, танки русских были уже на подступе.
Мертвые Наталья и Федор валялись на площади. Их не успели повесить. И люди были удивлены тому, что смерть они приняли вместе, так как помнили то, как ругала на собраниях Федора Наталья за пьянство.
Пехота шла со стороны леса, освобождать большое село.
Они были на подступах и ждали сигнал на выступление.
- Товарищ майор, там целая куча собак в лощине, в лесу, что – то занюхали они.
- Проверьте, но не стреляйте.
Через полчаса посланные солдаты на руках принесли детей.
- В земляке они были, плакали, еле собак мы отогнали. Маленький совсем больной, горит весь.
- Как тебя зовут?
- Макар.
- А, брата, как твоего зовут?
- Слава Азаров.
- Так и запиши Макар и Слава Азаровы.
- Куда их?
- В медсанбат везите и пусть отправят ребят на Большую землю.
- А бабушка?- спросил Макар.
- Видать бабушка ваша умерла, если не забрала вас из леса. Потом разберемся. Отправляйте детей.
Через неделю немцев выбили из ближних сел Харькова и Екатерина с Полиной добрались до деревни. Дом Натальи был сожжен. Соседи рассказали им о том, что маму Кати застрелили немцы, где дети никто не знал .
- Они в землянке, - сказала, шепотом Екатерина.
Они долго ходили по рвам и по лощинам.
- Это здесь. Почему вся земля взорванная.
- Обстрел был.
Полина ползала по земле в грязи, ища, что ни будь, что напомнила им землянку.
- Это наша корзина, - сказала Катя. Они рыли руками землю , и нашли ступеньки.
- Без лопаты тут не обойтись.
Полина сходила в деревню. Вернулась она с двумя солдатами.
- Не знаем. Обстреливали лес из минометов немцы. Солдаты, кто остался жить, те пошли дальше. Мы похоронное бюро, закапываем наших солдат в общей могиле. Немцев, тоже, хороним, чтобы эпидемии не было. Присыпаем их землей. Скажите, где копать, очистим вашу землянку.
После часа работы, землянка была вычищена от песка.
- Ваша книжка?
- Да, это, наша землянка. А где же дети? Кастрюли, одеяла на месте, где они?
- Если никто не видел их мертвыми, значит, они живы. Может быть, их солдаты подобрали.
Пожив еще недельку у соседей и походив по соседним деревням, детей не обнаружив, молодые женщины вернулись в город. Они сразу написали заявление в милицию о том, что дети исчезли из дома бабушки, которая немцами была убита.
- В детдоме. Может быть, их вывезли на Большую землю. Потом разберемся. Тут банду ловить нужно, мародерствуют, грабят, убивают мирных людей. Найдем ваших детей. Чем занимались в оккупации?
- В деревни жили, у ее матери, а потом вернулись в город. А, тут и наши войска вошли, Слава Богу, - сказала Полина.
- Поднимать город нужно из руин. Ищите строительные организации и устраивайтесь работать, - строго сказал молоденький милиционер, который принял у них заявление об исчезновении детей.
Полина и Екатерина вернулись в свои комнаты.
- Катя, там душ холодный работает. Помойся, приведи себя в порядок и пойдем искать работу. Надо жить, дальше. Я видела в подвале соседского дома вывеску «Дорожное управление». И не плач. Не поймут, у всех горе, кто- то кого – то потерял. А наши дети живы, их, только. найти нужно.
Они уже подходили к подвалу, на которой была вывеска, как кто – то сзади сказал:
- Это же Полина. В соседнем доме живет. Муж ее в ресторане «Чайка», шеф – поваром работал.
- Ну да, а потом немец ей продукты в машине привозил, я сама видела. А мы, в это время голодали.
- Смотрите, обе в шляпках. А ну девчонки, покажем им, как плохо быть немецкими подстилками.
- Поля, они что, нас быть собираются? – спросила Катя.
- Добежать бы нам до подвала.
Женщины побежали вслед за ними, и при входе в подвал свалили их с ног. Стали быть ногами.
- Дуська, тащи ножницы, кресты им на голове выстрижем.
- Так, по металлу они.
- Сгодятся.
Катя была без сознания и ей легко выстригла, какая - то женщина крест в волосах. Полина кричала на все горло, просила помощи . Ей отрезали белую косу и стали на голове выстригать дорожку.
- Я вас ненавижу, - кричала Полина.
- Не дергайся, чего доброго проколем что – то у тебя в голове. Сладко спалось с немцами, получай расправу.
Из подвала вышли мужчины и один из них засвистел в свисток. Через некоторое время прискакала конная милиция. Всех арестовали и повели их малой колонной в участок.
Полина вела рыдающею Катю под руку, шептпла
- Растила с самого детства косу, а они ее отстригли. Немцы не стригли, полицаи не стригли, а оголтелые бабы остригли.
В милиции их допросили . Установили факт избиения и отправили несколько женщин из рабочих, в камеру.
- Ну, что? Будете признаваться в том, что вы работали в столовой, а спали с немцами?
Катя заплакала.
- Цыть, - сказала Полина Екатерине. И она поведала следователю о том, как они нашли работу в столовой. Милиция вызвала Елизавету Николаевну, бывшего фельдшера тракторного завода и та подтвердила то, что встретив молодых женщин, она предложила им работу в столовой, так как, там работала ее соседка.
- Сидите здесь, посоветоваться нужно, - сказал молодой следователь. Взяв папку, он вышел из кабинета. И снова он вернулся в сопровождении человека в штатском.
- Девицы имеют отношение к банде?
- В столовой картошку чистили для немцев. Уже все подтвердили, кто из наших там работал.
- Так почему ты их держишь. В шею гони их.
- Одна пострадавшая Евдокия Корко подтверждает, что они спали с немцами.
- А с кем мы на войне …. Ну, да ладно. Гони их в шею, голодные были и пошли поэтому работать в столовую.
- Дело заведено…
- Передай в милицию и кто кого бил, пусть они устанавливают. Во, как разукрасила твоя Дуська этих девиц.
- Она не моя…
- Бандитами занимайся. А, кто с кем спал, не найдешь того, кто свечу держал.
На суде им дали три года с поселением в общежитии и работами на восстановления города Харькова. На суд Дуська пришла избитая кем – то, и они оказались в равных правах. Дуська, тоже, переселилась в общежитие и жила в одной комнате с Полиной и Екатериной.
- Кажется, нам повезло, - сказала Полина. – А волосы отрастут. Не ссорься с Дуськой. Она провокатор.
Три года пролетело быстро и война уже окончилась в Берлине И в конце сорок шестого года они вернулись в свои квартиры, которые сохранял им сосед, древний старик.
- Кажется все на месте. Но, за нашими бабами разве уследишь. Два раза я терял ключи от ваших комнат. Тебе, Катя, одно письмо недавно пришло.
- Похоронка?
- Письмо из части.
Писал начальник службы о том, что переводчик Николай Назаров не явился в воинское расположение. При тщательном расследовании оказалось, что поезд, в котором ехал переводчик Назаров попал под бомбежку. Его тело не нашли, и он считается без вести пропавшим.
Катя опустилась на стул.
- Я чувствовала, что он убит и Макара со Славой мы не можем найти. А, ведь прошло три года, как закончилась война. Надо писать в военкомат и спрашивать, какая часть освобождала нашу деревню?
- Да, я этим и займусь, - сказала Полина.
Из эвакуации с Урала стал возвращаться тракторный завод. Елизавету Николаевну снова приняли фельдшером на завод, и она пришла к Екатерине домой.
- Чем занимаешься, Катя?
- Уже добровольно ремонтирую дороги в городе.
- Я переговорила с Вадимом, он согласен тебе помочь. Переходи на завод работать. Сначала учеником токаря, а потом сдашь на разряд и специалист уже. Зарплата у нас хорошая. Да и знакомых встретишь многих. Рады тебя снова увидеть.
- Я согласна.
Полина продолжала работать на ремонте дорог. После ухода Кати из управления, она сдружилась с Дуськой и та тысяч раз у нее попросила прощение, что испортила себе жизнь и им, и все из зависти, так как шляпки на них были к им лицу, а Дуська не мечтала надеть такой шедевр на голову.
Катя с Полиной, как и прежде ужинали вместе и вспоминали своих детей.
- Письмо я получила из Белоруссии, от родственников. Родителей Виктора повесили немцы за помощь партизанам. А моих, мать и сестру угнали немцы в Германию. И война закончилась, а они не вернулись домой. Ах, война, разлучница ты, что ты наделала. Жаль сестру, совсем девчонкой была тогда, как я уезжала с Виктором в Харьков. Как они пережили плен, я не знаю. Живы ли они? Затосковала я Катя по родине. Буду уезжать.
- А Макар как же.
- Ты будешь разыскивать тут, и я буду разыскивать их из Белоруссии. Переписываться будем, перезваниваться. Мы не расстаемся навсегда. Нас соединили пропавшие дети. Крепись, Катя.
Полина уехала и осиротела Катя. Она по выходным дням ездила в родную деревню, чтобы побывать на могиле матери. Останавливалась у соседей.
- Будешь отстраивать дом? Амбар и баня целые.
- А на кой ей амбар, она уже городская, - сказала жена соседа, который вернулся инвалидом из войны.
- Амбар сделан из кругляка.. Пол постелить, окна и двери поставить. Печь заладить. Приезжай в любое время и живи.
- Денег нет.
- Может премия, может быть, повысят зарплату, живи экономно и нас иногда продуктами из города снабжай.
- Однорукий, как ты можешь печь поставить? - спросила жена Семена..
- Поставлю. Купишь кирпич, какой я тебе скажу и досок. Славку найдешь и привезешь его уже в дом. На кой вам город, за все платить, а тут воткни палку и куст смородины вырастит. Славка подрастет, уедет в город, а ты при земле останешься. - уговаривал соседку Семен. – Помогу.. Мама моя перед смертью вас благодарила, как вы ее спасали от голода, так люди мне передали ее слова А, надо нянчить Славку, мы будем нянчим.
- Где его найти, сына моего?
- Не плач. Идея у Семена хорошая, да и крутиться не будет под руками, занят делом будет. Ты подумай, обо всем, хорошо.
Полина обосновалась в Минске у своих далеких родственников. Перед отъездом она, где приняли ее заявление, оставила минский адрес. Не привыкшая сидеть в нахлебницах, она пошла работать рабочей на хлебозавод. А вечерами строчила запросы на счет матери и сестры, продолжала разыскивать Макара. Шел уже сорок седьмой год и однажды вернувшись из смены она увидела заплаканную тетку, встречающею ее у дверей.
- Поля, тебе письмо от Макара. Ему пошел уже девятый год. Харьковский военкомат переслал.
Полина потеряла сознание. Когда пришла в себя, то звонила долго Кате, через коменданта дома. Телефон не отвечал.
- Свердловск. Это же Урал. Денег нет, чтобы выехать.
- Деньги мы соберем. Собирайся сама.
- Ах, война, сколько ты страдание принесла, - прошептала Полина.
На утро она вылетела из Минска через Москву в Свердловск.
Полина сидела в кабинете директора детдома одна, так как, пошли женщины за Макаром.
В комнату вошел высокий белобрысый мальчик, остановился.
- Мама, я всегда тебя помнил такой, - сказал он и заплакал.
Полина кинулась к сыну.
- Наконец я тебя нашла, А почему ты Азаров?
- Я сказал, что я Макар Печуг, а Слава Азаров. Никто не хотел меня слушать. Доктор сказала, чтобы я оставался Азаровым, а то неизвестно, по какой причине, мы оказались одни в в лесу и нас чуть не съели собаки. Она так и сказала: « Неизвестно какие сюрпризы принесет война, когда она окончиться».
- Макар, а где Слава?
- Он умер от воспаления легких, так мне сказала врач. Я сам написал письмо в Харьков в военкомат и ты приехала. Мама забери меня домой.
- Сегодня оформим документы и завтра уедим.
- Помнишь, тетю Катю?
- Нет.
- Надо ей позвонить на завод, в приемную.
Перед отъездом Полина позвонила на тракторный завод. Секретарь долго спрашивала , кто звонит и Полина назвала вымышленное имя. Но, когда секретарь, прикрыв ладонью трубку, сказала кому – то « Что ей ответить. Знакомая Назаровой звонит, что токарем работала в токарном цехе. Из Свердловска звонит». « Ничего не говори ей об аресте. Скажи, чтобы на завод написала она письмо, Так как Назарова поменяла место жительства, потом - мы ее разыщем, ту, которая звонит».
- Девушка. Напишите…
Полина положила трубку и, схватив Макара за руку, поехала на вокзал.
Из Минска она сразу уехала жить к другим родственникам в Гродно и вскорости, Полина вышла замуж за далекого родственника Виктора, поменяв фамилию. Тот усыновил Макара. Она часто вспоминала Катю, но не интересовалась ее жизнью, так как боялась, что снова Макар окажется в детдоме.
Прошло семь лет, страна встала из руин войны и строила крепкое социалистическое общество.
...Юрий Короленко, гордость Харькова, так как был писателем, в очередной раз приехал на могилу к своим родителям, которых схоронил в деревни после войны. Войну он закончил в Берлине в звании капитана. После войны он приехал в Киев, где проживала его жена с семилетней дочерью. Его жена, Оксана была актрисой до войны. И регулярно писала ему письма после освобождения Киева, ничего не написала о том, что сошлась с полковником по необходимости, полюбив его. Он сообщил ей о своем приезде и она с дочерью пришла встречать его на вокзал.
- Нам нужно поговорить. Завезем Лизу к моей маме и можем спокойно поговорить.
- Твоя мама жива?
- Все живы, никто не ранен и никто не убит.
- Заговоренный род у вас. А я три раза был в госпитале с тяжелым ранением. Что – то произошло, почему мы не едем домой? У тебя кто – то есть?
- Когда освободили Киев я получила похоронку. Понимаешь, ты погиб, а я молодая,голодная и мне пришлось не в театр идти работать, а в театре мыть полы, чтобы дочь накормить. А тут появился он, раненный полковник. У него вся семья погибла при бомбежкой в Киеве. Он договорился и меня перевели в актерский состав.
- Не ты одна оказалась в таком положении…
- Почему ты не вернулся, после ранения и тогда, ничего, не было бы.
- А, кто родину защищал бы? Меня ждали солдаты.
- Так вини тех, кто халатно отнеся к своим обязанностям. Почему прислали они похоронку на тебя? На читай. Не моя, в этом вина, Юрий.
Юра долго вертел извещение в руках.
- Если бы любила, то не решилась жить с полковником. Надеялась, на ошибку. Тогда, война еще не окончилась.
- Я живая, понимаешь и тело мое еще молодое и ты не вправе меня осуждать. Полковника я своего не брошу, так и знай. Он язвенник и без меня пропадет. С Лизой можешь общаться, когда захочешь. Придешь в себя, я вас познакомлю с со своим полковником. Он интеллигентный человек. Будь и ты таким же, прошу тебя. Я тебе сняла номер в гостинице, позже разделим мы квартиру…
Юрий вышел из машины, не попрощавшись с женой. Он неделю куролесил в ресторане гостиницы с официанткой. Опомнившись, позвонил жене и сказал, что он уезжает в Харьков, туда, где находятся его корни.
- Не забывай Лизу. Счастливого тебе пути.
Ему было тридцать пять лет , и он обосновался в Харькове. Юрий разочаровался в женщинах из – за предательства жены и решил не заводить романы не с кем. Сразу, после приезда он пошел к свои друзьям – писателям и поэтам, так как до войны регулярно публиковал свои стихи в Харькове.
- Старик, да у тебя целая жизнь – это война. Пиши рассказы. Хватит сюжетов и на старость лет, - сказал Сергеев, критик – публицист.
- Раньше я писал стихи о любви.
- Ушла твоя любовь к полковнику Смерш.
- Откуда ты знаешь?
- Оксана позвонила моей жене и просила приглядеть за тобой, чтобы ты не наделал глупости.
- Не наделаю. А это идея, писать рассказы о войне. Эта боль в сердцах людей будет еще долго жить.
- Правильно, чтобы они не забывали о подвигах солдат.
Годы шли быстро. Жил Юрий в Харькове. Иногда приезжала к нему дочь, Лиза, с теткой и днем они гуляли по городу. Он приобрел машину и город ему наконец – то выделил трехкомнатную квартиру. Лучшие журналы того времени желали напечатать его повести. Юрий Короленко стал знаменитым. Он получил Ленинскую премию за героические рассказы и на денежное вознаграждение выстроил большой дом в деревне, где ему легко писалось.
Как – то к нему подошла старая женщина.
- Вы меня не знаете, я с соседней деревни. Бывшего старосты жена. Как положено, я отсидела своих пять лет за мужа. Дневник его собачья будка сохранила. Тут написаны все его метания по жизни. Прочитайте, может люди узнают, какой он запутанный был человеком в своей жизни.
- Писать о старосте Федоре я не буду.
- Там, не только о себе он пишет. Мне эта тетрадь не нужна и детям я не хочу показывать. Выбросьте в печку, если не поймете Федора. Прощайте.
Юрий целую ночь читал каракули Федора и представлял картину того времени. Дневник Федора заканчивался такими словами: « Немцы хотят повесить последнюю коммунистку в деревне - Натаху. Предал ее переводчик. Я всю оккупацию ее оберегал. Иду ее спасать. Возможно, мне зачтется перед Богом, за мои грехи. Звереют немцы, знаю, что погибну. Не поминайте меня лихом люди. Ах, война, что ты наделала с моей жизнью. был трактористом, попивал водочку и был когда - то счастлив от этого…»
Утром он пошел к своему старому дяди.
- Тут написан рукой старосты Федора дневник. Почитай, а я посплю.
- До войны был нормальным человеком, а во время войны кручинным стал, все брови свои хмурил и своим видом, даже собак пугал. Не война его сделала таким, сидело в нем это с детства, только никто этого не замечал. Не пиши о нем ничего, Юра.
- Посмотрим.
Дядя сидел в беседке, когда Юрий проснулся.
- Правду говорят, что с человеком нужно съесть пуд соли, чтобы узнать его. После войны дядя Мойша уехал с детьми в Израиль. Всем в деревне говорил он, что его семью спас староста Федор, никто ему не поверил. А вот, Наталью Петровну он хотел спасти – это правда. Несколько раз он к старушке соседке наведывался, в тот день когда их расстреляли, и просил передать Натахе, чтобы с детьми сидела в лесу. Натаху жаль и дочь ее пострадала, ни за что.
- А где она живет?
- Недавно она освободилась. Тут и живет в амбаре. Пока сидела, сосед Семен ей из амбара сделал две комнаты с печкой.
- Работает где она?
- На ферме. С коровами разговаривает.
- Я помню ее дочь, Катей ее зовут, такая смешная девочка с косичками была.
- Нет косичек, под мальчика стриженная.
- Надо проведать ее. Десять лет между нами разница. Может быть, она вспомнит школу. Навряд ли. Съезжу я на ферму. Пригляжусь к ней.
Заведующий фермой выгонял работниц из коровника.
- Наш земляк, писатель и поэт, стихи о любви почитает. Холостой он.
- Если холостой, то мы побежали.
- Не верьте ему у него есть дочь, значит уже не холостой. Катя, а ты чего пригорюнилась. Пойдем в красный уголок, послушаем городского человека.
Катя, не поднимая глаз слушала стихи о любви. Ей вспомнился муж и слезы сами рекой потекли по щекам.
- Кажется, я навеял кому – то тоску, - сказал Юрий.
- От своего одиночества она и плачет. Мужиков у нас мало в деревне…
Катя выскочила из красного уголка и побежала к телятам.
Вечером, кто – то постучал ей в окно. Она пошла открывать дверь. На пороге стоял писатель, местная знаменитость.
- Ты похожа на свою маму. Приглашай в гости. Юрием меня зовут.
- Я знаю вас, Юрий Иванович. Читала ваши рассказы, мне понравились.
- Говори мне Юра и на «ты» перейдем. Рассказывай Катя, что с тобой произошло?
- Сами знаете, с каких я мест прибыла.
- Знаю и поэтому хочу услышать от тебя.
- Хорошо. В сорок седьмом году меня арестовали, прямо от станка. Показали мне документы в которых говорилось о том, что мой муж жив и оказался он предателем родины, так как сидел в немецком лагере и его выкупила из лагеря какая - то баронесса, которая после войны стала его женой. Во время войны она родила от него двух ребят. Так и остался он жить в Мюнхене в поместьях. Он по бабушке из поволжских немцев. Направили его на курсы переводчиков и сразу на фронт. И пропал. Я ничего не знала, где он. Она его на пятнадцать лет старше. Не могу поверить, как ему пришло в голову такое, остаться жить у немцев? Обращались следователи со мной не плохо, узнав, что я потеряла сына от Николая во время обстрела леса, съездили они в деревню. И кто – то из деревенских жителей сказал, что у меня роды принимали немцы, а потом лечили меня на дому. Это перевесило все. И меня отправили в лагерь. Как я выжила? Богу только известно. Грела надежда - найти Славу.
- Хорошо. Я все понял. У меня дневник старосты Федора, там было написано, что роды принимала у тебя баба Оля.
- А, дневник. Я о нем знала, он сказал маме, что пишет такой дневник, в котором он описывал свои грехи и то, как помогал людям, выжить в немецком режиме. Ой, в то время, все было перепутано.
- Ничего, прорвемся. Найдем твоего Славу и реабилитируем тебя.
- За Славу – спасибо. А оправдывать меня не надо. Снова будут вызывать на допросы. Мне не пережить их.
- Отдыхай.
Дядя ждал его возле калитки.
- Ну и что?
- Какая – то сволочь из местных сказала следователю о том, что немцы роды у нее принимали. Ты же, читал в дневнике, что принимала роды баба Оля.
Дядя почесал затылок.
- Видишь ли, все были в поле, когда приехал следователь, а моя жена была дома, болела она, вот она и сказала ему, что услышала на рынке. Я ее потом ругал, так как баба Оля всем говорила, что виновата перед Катей, резанула не там, а ребенок родился здоровым.
- За слова тети, Катя сидела семь лет.
- Исправлять нужно, сынок. Да и старуха моя, уже два года как на погосте лежит.
- Попробую.
Юрий Иванович уехал в Харьков и позвонил своей бывшей жене.
- Оксана, помоги. Надо мальца найти Славу Назарова. Я в письме тебе все описал, что знаю. И еще, надо помочь реабилитировать женщину. По наговору она семь лет отсидела в лагерях.
- Тебе это надо?
- Очень надо, Оксана. Тетя моя, по слухам рынка и наговорила на нее. Больная была и не подумала, что слова ее, отобразятся в протоколе. Дядя может подтвердить. Виноваты мы перед ней. Война заманила нас в сети и завязала узлы, и пришло время их распутать, чтобы легче всем жилось.
- Хорошо,я поговорю с мужем.
Три месяца Юрий Иванович не приезжал в деревню. Уже снег выпал. Катя часто его вспоминала, ей понравился этот строгий мужчина, которого она не могла вспомнить молодым. Она сидела возле теленка и чистила ему ноги. Кто – то сзади кашлянул и она увидела Юрия Ивановича с букетом роз.
- Собирайся Катя, поехали домой.
- А, телята?
- Девчонки, разберите телят.
- Да, езжайте уже. Счастье вам и любовь, - кричали женщины.
- Что это значит?
- Замуж я тебя зову. Некогда мне ухаживать. Мы люди взрослые, решаем все вопросы просто.
- Подумать нужно.
- Поздно думать, тебя сюрприз у меня дома ждет.
Она молча сняла халат, надела телогрейку.
- Спасибо, - сказала она, взяв цветы из рук Юры.
- Это по - нашему, - сказала какая - то женщина.
Не заезжая домой, они сразу уехали в Харьков.
- У нас большая трехкомнатная квартира.
- Меня радует это. Ничего, что я в телогрейке?
- Нет.
Они вошли в квартиру. Раздевшись, перешли в зал. В это время из кухни вышла полная женщина.
- Катя, я Полина.
- Полина…
- Я с Макаром и мужем приехала.
- А мой Слава, где?
- Иди в комнату.
В комнате сидела пожилая женщина, и рядом сидел юноша, очень похож на ее бывшего мужа, Николая.
Мальчик встал и пошел ей навстречу.
- Я давно знаю, что у меня есть моя мама, но я не знал, что ты такая красивая.
- Простите меня. Я доктором в детдоме работала. Славу привезли еле живого. У меня погиб муж и сын и я решила, что если я его выходила, то он мой. Усыновила я его. В сорок седьмом году, когда пришло письмо с запросом от НКВД о Славе Назарове, я испугалась, мы уехали через полгода из Свердловска, чтобы ни у кого не вызывать подозрения. Переехали в Псков. В прошлом году я заболела и решила, что помираю и поэтому рассказала все Саше, так я его назвала в честь погибшего сына на войне. Снова нас потревожили органы и я решила, что пора его вам отдать - вашего Славу.
Катя смотрела на пожилую женщину и была ей благодарна за то, что она спасла сына от болезни.
- Вот и познакомились. Все родные в сборе, завтра дядька подъедет, и завтра мы с твоей мамой распишемся, Слава.
- А как же мама, та, что воспитывала меня?
- Мне пора на вокзал.
- Куда вам спешить, Дарья Петровна? Вы же на пенсии. Да и Саше вы нужны. Оставайтесь с нами жить, - сказал Юрий Иванович.
- Даже, не знаю.
- У меня в деревне дом большой, да и дяде - вдовцу помощь нужна. И Саша первое время с вами поживет, а мы будем с Катей в гости приезжать, а там посмотрим. Не будем рвать душу ребенка пополам. Слава наш и ваш. Скоро решит сам, где лучше ему будет жить. Школа в деревне хорошая, окончит, будет поступать учиться, дальше . Девушку заведет и только будет приезжать в гости и к вам, и к нам. Оставайтесь.
В дверь позвонили. Катя вздрогнула.
- Это Матвей с Макаром из магазина пришли. Не бойся, дуреха, Юрий Иванович тебя в обиду никому не даст, - сказала Полина и обняла свою бывшею подругу за плечи.
Все улыбнулись.
Как будет продолжаться их жизнь, покажет время..., а пока, они были все счастливы.