Тайна заставляет человека думать — а это вредно для здоровья.
Эдгар Аллан По
1.
Женька Сивцов был хорошо известен в кругу городских любителей приборного поиска. Основательного и немногословного Женьку прозвали Копатычем. И хотя Женька не слишком охотно делился подробностями своих походов, все знали, что Копатыч — человек удачливый. Просто знали, и все. В общем, так оно и было — по крайней мере, до того дня, когда...
Со слов самого Сивцова, он давно собирался пройтись с металлоискателем по тем самым местам. Кочковатое поле, которое и в советские времена не трогали, березовая рощица. За рощей небольшое село, но праздношатающихся в округе нет, а значит, никто не будет лезть с глупыми расспросами. Хорошо!
На место Копатыч явился к обеду. Утром прошел дождь, а это для приборного поиска идеальная ситуация — мокрая земля куда лучше проводит импульс, да и копать значительно проще. Через полчаса Копатыч уже держал на ладони наконечник стрелы — широкий, в форме ромба.
— Монгольский! — в восторге прошептал Копатыч, трясущимися пальцами стирая со старого железа землю. Сердце трепетало в груди. Чтобы не упустить удачу, Копатыч поспешно сунул наконечник в карман и снова принялся азартно водить катушкой металлоискателя над влажной, уже по-осеннему желтеющей травой.
Время от времени Копатыч откладывал в сторону прибор и принимался махать лопатой, зарываясь в темную сырую почву, отбрасывая камешки и обрубая мешающие корни. Попадалась всё какая-то ерунда — массивная шестеренка, солдатская пуговица со звездой, эмалированная кружка, на донце которой сохранилось клеймо с ценой и артикулом... Только к вечеру порядком утомившийся Копатыч нашел нечто, имеющее отношение к наконечнику — пластинку, напоминающую чешуйку доспеха. Такие пластины, скрепленные кожаными ремешками, образовывали стальной монгольский халат-«хуяг».
— Ага! — обрадовался Женька. Он был на верном пути.
И точно — следующей находкой стал странный увесистый диск сантиметров восьми в диаметре. Осознав, что отыскал нечто интересное, Копатыч сфотографировал диск на дне раскопа, и лишь потом стал осторожно оттирать с рельефной поверхности грязь.
Судя по имеющемуся в диске отверстию, он когда-то был медальоном — или чем-то вроде этого. На одной стороне медальона имелось изображение мужского лица, окруженное незамысловатым геометрическим орнаментом, а на другой стороне Женька обнаружил надписи — столбики, состоящие из сплетенных угловатых знаков. Знаки эти были опытному Копатычу совершенно незнакомы. Однако усталость вдруг навалилась на Копатыча, прижала к земле. Еле-еле двигая конечностями, Сивцов собрал инструмент и, не глядя по сторонам, пошел прочь. Даже раскоп, против обыкновения, зарывать не стал — сил на это уже не было.
2.
— Ну, сплав свинца и олова, — протянул Лещинский. — Насколько я знаю, обычное для тех времен дело.
Копатыч ждал продолжения, но Лещинскому, видимо, больше сказать было нечего. Тогда Женька поблагодарил специалиста, забрал медальон и отправился к другому своему знакомому, востоковеду.
Востоковед в нетерпении ходил у подъезда своего дома.
— Что ж ты опаздываешь? — воскликнул он, увидев Копатыча. — Давай, показывай скорее находку, черный археолог, да я пойду. У меня лекция.
— Вот! — Сивцов протянул востоковеду полиэтиленовый пакет с медальоном. Востоковед выкатил медальон на ладонь и, надев очки, стал придирчиво рассматривать предмет со всех сторон, шевеля бровями и бормоча что-то себе под нос.
— Так это пагба, Сивцов, — сказал он наконец. — Пагба, монгольское квадратное письмо. Практически вышло из употребления в XIV веке, так что медальон твой действительно очень старый...
— Ясно, — кивнул Копатыч, — а что ж написано-то?
— Понимаешь, — поморщился востоковед, — это не совсем мой профиль... Там что-то о демонах говорится... Да, о черных демонах. То есть это, кажется, амулет. Или наоборот... Странно, что ты не обратил внимание на другое!
— На что же? — хмыкнул Копатыч.
— Человек на медальоне — точь-в-точь ты, Сивцов! — воскликнул востоковед. — Буквально одно лицо! Сам посмотри.
— Да? — промямлил Копатыч.
— Конечно! — подтвердил востоковед. — Даже удивительно, в самом деле... Однако, мне пора, бывай!
Копатыч остался стоять, глядя в удаляющуюся спину востоковеда. Медальон неприятно оттягивал ладонь правой руки, и Копатыч, вдруг опомнившись, брезгливо стряхнул с ладони темный кругляш, как стряхивают ядовитое насекомое или еще какую-нибудь гадость. Жабу.
— Все, пора завязывать, — сказал он себе смущенно, — с поиском этим. Господи, прости!
---
Спасибо за лайки, подписывайтесь!
Еще рассказы: