От тюрьмы да от сумы
Всё позади, - и КПЗ, и суд,
И прокурор, и даже судьи с адвокатом...
Владимир Высоцкий
Советский человек судов не любит и всячески старается их избегать. Он почему-то полагает, что правды (справедливости) в судах не найдёшь, как не найдёшь их у любой власти. Исконное двуличие государственной морали породило веру в то, что даже при наличии прекрасных по форме писаных законов, власть всё равно повернёт эти законы, «что дышло», в нужную ей сторону. А поскольку власть была всегда захваченной и потому нелегитимной, то и советский человек был не очень законопослушным. Справедливости хотелось немедленной, как короткий приговор революционного суда у ближайшей стенки, поэтому «правду» видели в жизни «по понятиям», а не по формальным законам. Ещё Карамзин заметил: «Свирепость законов российских уравнивается лишь тем, что они почти никогда не исполняются».
К счастью, с советской властью у меня особых боданий не было, поэтому в анкете писал «не судим», «не участвовал», «не привлекался». Один раз, правда, привлекался в роли потерпевшего, когда двое крепеньких мужичков в чёрных масках взяли у меня квартиру. Я успел в драке сорвать с одного из них эту маску, а годом позже опознал бандита. Дело моё было мелкое, поскольку на суде выяснилось, что их было восемь в банде, а на совести банды было четыре убийства с особой жестокостью и множество других славных дел. Так что я легко отделался, хотя за время судебного процесса весьма пополнил свои знания об особенностях уголовного мира.
Хорошо известно, что нет другой такой нации, которая любит судиться, как американцы. Они делают это «с чувством глубокого удовлетворения», получая от этого в случае выигрыша не только деньги, но и специфический кайф. Это всё в теории, краски же, детали и эмоции мне были до поры, до времени неведомы. В первый раз мне пришлось столкнуться с американской судебной системой после того, как я серьезно отравился в китайском ресторане и потом лечился полгода. Мой менеджер Юрик сказал мне, когда я немного очухался:
– Ты можешь взять с них немалые деньги.
Я вяло отмахнулся:
– Да ну их! Я же ни одного юридического термина по-английски не знаю, да и законов тоже.
– А вот это ты зря, – сказал Юрик, – ты одних лекарств на сотни долларов накупил, да врачу ещё сколько заплатил. В общем, если не хочешь, я за тебя буду вести все дела, и переводчиком на суде буду. Прибыль – пополам.
Тут он стал объяснять мне тонкости американского судопроизводства. Сам он в суде бывал, когда какая-то бабка за рулём на переходе наехала на его жену, переходившую на зелёный свет. Они тогда наняли адвоката, но из кратких реплик жены я понял, что исходом дела они остались довольны не вполне, денег можно было выжать и поболе. Если объяснять вкратце, в Америке есть два вида судов «Small Court» и «Superior Court». Первые рассматривают гражданские иски в пределах десяти тысяч долларов, остальные – крупные иски и уголовные дела. В первых адвокатов нет. Истец должен сам объяснить судье суть претензий, и всё слушание занимает десять-двадцать минут, после чего судья выносит решение или объявляет, что решение будет выслано по почте.
Юрик заполнил необходимые бланки, заплатив семь долларов комиссионного сбора, я поставил подпись, и мы стали ждать. Тут есть ещё такая деталь: письмо ответчику должно быть вручено под расписку, но истец не имеет право доставлять его лично. Для доставки законом предусмотрено три канала: спецкурьеры суда, сторонние частные фирмы, специализирующиеся на такого вида бизнесе и частное лицо, согласное доставить твоё письмо. Пикантная подробность состоит в том, что получатель, узнав реквизиты отправителя, имеет право отказаться принять любую корреспонденцию, просто сказав, что она ему не нужна, и захлопнув дверь перед носом вручающего. Это называется словом «прайвиси». Как в этом случае поступает суд, я не знаю. Сумму иска Юрик написал под максимум: девять тысяч восемьсот семьлесят пять долларов. Эта сумма включала мои расходы на доктора, лекарства, пропущенное рабочее время, а также оплату его (Юрика) услуг, как специалиста по восстановлению моего здоровья, включаящих специальные массажи и спортивные упражнения.
Слушание моего дела было назначено через месяц. Примерно через три недели мне позвонили из китайского ресторана. Нежный женский голос осведомился о моём здоровье и здоровье моей семьи, после чего меня спросили, что я у них ел в тот день. В заключение сообщили, что за десять лет существования этого ресторана у них не было случаев отравления. К счастью Мурад, как аккуратный человек, сохранил чек, который мы получили в том ресторане при оплате.
На суд явились четыре моих свидетеля: Юрик с женой, моя жена и Мурад. В вестибюле бейлиф (лицо, ответственное за порядок в зале суда) объявил правила поведения в суде и попросил истцов и ответчиков обменяться информацией, предъявляемой суду. В этот день было назначего слушание семи дел. Ко мне подошла симпатичная миниатюрная китаянка. Как я понял, она исполняла в ресторане функции бухгалтера и адвоката (из чего следовало, что иски к ресторану всё-таки были).
В зале суда, кроме судьи, за отдельным столиком сидела женщина, секретарь суда, которой следовало представить бумаги для судьи. Пакет бумаг она пробивала специальным скрепкосшивателем и наклеивала жёлтую полоску с номером судебного дела. Затем вошёл судья, крепкий мужчина лет сорока пяти. Он прочёл формулу клятвы, призывающей говорить только правду, и мы, положив левую руку на сердце и подняв правую, выдохнули:
– Клянёмся!.
Дела были пустяковые. Кто-то доказывал, что полицейский неправильно его оштрафовал, якобы за нарушение правил уличного движения, кто-то обвинял фирму, изготовившую ему встроенный шкаф, в том, что материал, пущенный на шкаф, оказался вовсе не тем, что фирма демонстрировала при оформлении заказа, а дверки шкафа закрываются неплотно. Судья неторопливо перелистывал предъявленные ему бумаги, время от времени задавал вопросы, и через минут пятнадцать выносил решение.
Когда очередь дошла до меня, Юрик встал и заявил, что он будет представлять мои интересы, поскольку здоровье истца восстановилось не настолько, чтобы он мог полноценно отстаивать свои интересы в суде. После этого судья заставил меня рассказать суть претензий. Рассказ мой был коротким, и закончил его я словами:
– На сегодняшний день я не могу сказать, что чувствую себя здоровым человеком. Моё лечение продолжается.
Затем по очереди опросили моих свидетелей. Мурад подтвердил, что первую половину рабочего дня я был вполне здоровым человеком, а через полтора часа отпросился у менеджера домой по состоянию здоровья. Вечером же он уже навестил меня в эмёрдженси, где я лежал под капельницей, и в течение нескольких последующих месяцев я приносил на работу только специальную диетическую пищу, а кроме того, частенько отпрашивался то к врачу, то на обследования. Что-то в этом роде рассказали и остальные свидетели. К моим бумагам были приложены заключения врачей и счета на лекарства. Когда наступила очередь ответчика, наша хрупкая леди, пробормотала невнятно, что она вообще-то не в курсе этого дела, но в ресторане, который она представляет, случаев отравления никогда не наблюдалось. И бумаг она тоже не представила судье никаких, кроме устава фирмы. Вопросов у судьи к ней не было, и судья объявил, что решение я получу по почте.
Мы вышли из зала суда в полной уверенности, что блестяще выиграли дело, и Юрик радостно потирал руками и подмигивал мне: неплохо бы обмыть это дело в ресторане (но не китайском!). Через две недели я получил бумагу, которая сообщала, что мне отказано судом в компенсации исковой суммы. Причина такого решения не указывалась, но я имел право подать аппеляцию в течение пятнадцати дней. Юрик был очень недоволен. Я отнёсся к этому решению достаточно спокойно. Единственное, что мне не понравилось, это то, что судья не указал причин отказа. Я попытался сгенерировать гипотезу, которая объясняла бы основу такого решения. Ну, например: нет строго доказательства, что я в тот день ничего другого не ел, кроме того, что съел в этом конкретном ресторане.
По приезде в Америку мы некоторое время пребывали в состоянии лёгкой эйфории. Калифорния после Сибири приятно поразила тем, что в ноябре мы ходили в рубашечках с коротким рукавом и плавали в открытом бассейне, в то время, как наши олссийскик друзья сейчас облачились в тяжёлые пальто, меховые шапки, а в морозы надевают валенки и закутывают лицо шарфом, оставляя лишь щелочку для глаз. На улицах незнакомые люди приветливо улыбаются, в магазинах продавцы не хамят. Потёк кран или испортилась канализация, – позвонил менеджеру, – тут же пришли рабочие и починили. Потом мы обнаружили, что в Америке есть всё, как в Греции: и хамство, и грязь, и мошенничество, – только оно более цивилизованное и не так бросается в глаза. Вот, скажем, в междугороднем автобусе мы заняли передние места с прекрасным обзором. Через пару часов езды на остановке водитель обратился к моей жене:
– Мадам, вы не могли бы пересесть вглубь салона. Соседи жалуются, что Вы резко пахнете. Возможно, Вы используете слишком острые духи.
Жена в шоке. Мы в Америке второй день. Она понимает около половины того, что ей говорят по-английски. Возможно, она не совсем правильно поняла, что ей говорят. Мы не чувствуем никаких особых запахов. Билеты не имеют номера места в автобусах, потому что автобусы никогда не бывают переполнены так, как в России. Что делать? Оскорбиться: «Что Вы себе позволяете!» – или молча пересесть? Возможно шоферу захотелось, чтобы его чернокожие тётки сидели к нему поближе, и он смог бы поболтать с ними во время этого длинного и скучного рейса.
Со временем убеждаешься, что знаменитый американский сервис вовсе не так безупречен, как это представляется туристам. Особую зубную боль нам доставляли телефонные компании. Вот как у нас в России просто с телефоном! Во-первых, до перестройки люди ждали очереди на установку телефона годами, а то и десятилетиями. Зато, если уж поставят – плати семь пятьдесят абонементной платы в месяц – и все дела. Все переговоры внутри города входят в абонементную плату, и минуты считаешь только при междугородних переговорах. Как звонить за границу и можно ли это делать – большинство граждан просто не знали никогда.
Иное дело в Америке. Чтобы подключить телефон, нужно просто позвонить в телефонную компанию. Вот тут и начинается зубная боль, потому что они тебя будут расспрашивать минимум минут двадцать, поскольку существуют десятки планов основного сервиса и множество дополнительных сервисов, как-то автоматическое определение номера звонящего тебе абонента и многое другое. Кроме того, обслуживание местных звонков, междугородних и международных, как правило осуществляют разные компании, но может и одна – та, которой ты сейчас звонишь. Новый человек в Америке не знает даже десятой доли всего того, о чём тебя спрашивают, и даже не понимает смысла базового термина «flate rate». Я уже не говорю о том, что ты становишься в тупик от первого вопроса:
– Сколько линий Вы решили занимать, сэр?
В России такой вопрос тебе не задают никогда. На большинство вопросов отвечаешь наугад, и потом тебе ещё много месяцев предстоит оптимизировать первый вариант, набираясь опыта от знакомых. Особенно долго ты будешь мигрировать среди компаний, обслуживающих международные переговоры. Эти компании будут предлагать тебе смешные цены, в десять или даже двадцать раз ниже, чем цены ведущих американских компаний Pacific Bell или AT&T. Помучившись пару месяцев, ты обнаружишь, что смешные цены чаще всего оборачиваются плохой слышимостью, частым прерыванием разговора или невозможностью дозвониться до абонента в течение часа, когда очень хочется поздравить с праздником. Но вот всё устаканилось, и Вы начинаете пожинать плоды цивилизации.
Именно с телефонными компаниями у меня и были многомесячные тяжбы. Первая тяжба с американским монстром Pacific Bell тянулась восемь месяцев. Просто однажды мне пришёл счёт за переговоры на триста восемьдесят долларов. Я пришёл в ужас, поскольку все переговоры были местными, но даже секундный звонок соседу почему-то стоил минимум полтора доллара, то есть много дороже, чем позвонить в Токио или в Новую Зеландию. Сравнив этот счёт с предыдущим, я обнаружил, что теперь то, что раньше называлось в заголовке «местный сервис», закодировано каким-то четырёхбуквенным сочетанием, например, SRTP, ровно ничего мне не говорящим. Вместо того, чтобы выписать чек, я пишу в компанию письмо с примерным текстом: «Уважаемый сэр/мадам! Счёт, присланный Вами мне непонятен, поскольку я не подписывался ни на какой новый сервис. Прошу прислать мне новый билл с нормальным рейтом, которым я всегда пользовался». Запаковываю письмо в конверт, который присылает фирма для чеков, и отправляю. Ответа я не получил, но билл следующего месяца пришёл на похожую сумму, так что мой общий долг возрос до семисот долларов. Я в панике. Звоню в компанию, какой-то клерк долго выслушивает меня и говорит:
– Не волнуйтесь, сэр. Мы всё выясним и позвоним Вам или пришлём письменный ответ.
На этом всё заканчивается, потому что ни звонка, ни письма я не дождался. Звоню второй раз. Беда больших компаний в том, что каждый раз ты натыкаешься на нового клерка, который ничего не знает о твоей проблеме, поэтому ты должен рассказать всё с самого начала. Я начинаю приобретать опыт, и после каждого звонка пишу компании письмо, поскольку звонок не оставляет следов, а письмо можно будет предъявить суду. Разумеется, я не собираюсь пересказывать мою восьмимесячную историю целиком. В процессе компания отключила мне телефон, и я не мог даже вызвать полицию или скорую помощь. На письма свои я так и не получил никакого ответа, а телефонные звонки оканчивались полной бестолковщиной. Клерки, которым я звонил, находились вовсе не рядом, а в самых различных штатах, поскольку компания обслуживает всю Америку. Более того, когда я попросил назначить мне встречу, чтобы я смог продемонстрировать все свои бумаги и получить вразумительный ответ или справку за подписью, оказалось, что у компании нет офисов для общения с клиентами вообще. Есть лишь штаб-квартира в Вашингтоне и сеть офисов, в которых производится автоматическая обработка чеков клиентов и автоматическая же выписка счетов. Оп-па, приехали! К этому моменту у меня создалось полное впечатление, что я вообще никогда не общался с живыми клерками, а разговаривал с безликими элементами виртуального киберпространства, так красочно описанного в романах Сергея Лукьяненко. Скажу только, что всё окончилось благополучно, когда я попросил моего опытного знакомого помочь мне. Он всё уладил и заодно подсказал мне, что именно я делал неправильно.
Письмо следует отправлять не по тому адресу, откуда пришёл билл. Там осуществляется автоматическая обработка чеков. Всё остальное просто выбрасывается в мусорные корзины, ибо читать это некому. Адреса для переписки указаны мелкими буквами на обороте твоего билла.
Решать спорные вопросы можно только с супервайзером. Клерк забудет суть твоих проблем сразу же, как только положит трубку. Клерк и не уполномочен решать такие вопросы.
Соединившись с тем, кто тебе нужен, сразу же спроси его имя и должность и запиши их, ибо иначе ты не сможешь потом сослаться на разговор.
Не плати ни цента до того момента, когда вопрос будет решён, ибо деньги компания не возвратит никогда. Она создана, чтобы получать деньги, а не возвращать их клиентам.
Отправлять письмо следует только сертифицированной почтой под роспись, ибо в этом случае тебе представляется номер, по которому ты в компьютере сможешь проследить когда и кому было вручено твоё письмо.
Ошибка же наша заключалась в том, что, когда жена меняла компанию, обслуживающую междугородние переговоры, та спросила, желаем ли мы, чтобы она взяла на себя и обслуживание местных переговоров. Жена ответила, что с местными переговорами у нас проблем нет, и положила трубку. Между тем, она не сообразила, что предыдущая компания, от которой она ушла, именно осуществляла такой сервис. Компания же Pacific Bell владеет физическими коммуникациями, то есть проводами и коммутаторами. Поскольку мы оказались без местного провайдера, она взяла на себя этот сервис. При этом она не стала спрашивать, какой план обслуживания мы хотим взять, а впарила нам самый дорогой сервис, который у неё есть. Как мне объяснили, этот сервис позволяет в любую минуту (даже в случае войны или глобального стихийного бедствия) связаться с любым мыслимым абонентом, даже путешествующим на подводной лодке. У нас в России такую связь называли «вертушкой», её имели только члены Политбюро. Вона как!
Похожая история у меня была и с другим американским супермонстром, компанией AT&T, которая обещала мне по сказочным скидкам поставить дома кабельный Интернет. Причём, первые три месяца обслуживание будет бесплатным. Приходят два чудака. Один – толстенький, живой и подвижеый мексиканец. Другой – высохший как щепка сесмдесятилетний китаец. Мексиканец быстро просверлил дырку в полу и спустился в гараж, чтобы пропустить в эту дырку кабель от распределительной коробки на входе. Уже через пятнадцать минут он специальными клещами обрезал конец кабеля и насадил на него телевизионный штеккер. Соединения штеккера с центральной жилой и медной оплёткой кабеля здесь не припаиваются, а просто обжимаются этими клещами. Штеккер вставляется в модем, подключается питание, модем соединяется с компьютером. Однако, сигнала нет. Это показывает специальный прибор типа тестера. Вся вышеописанная работа заняла двадцать минут от силы. Следующие три часа пошли вот на что. Мексиканец нашёл снаружи дома коробку, к которой подведены кабели, уложенные под землёй ещё до постройки дома. Не зная, какой именно из кабелей ведёт в наши комнаты, он свинтил со всех кабелей фильтры, защищающие от помех. Проверил уровень сигнала – без изменений. Потом обошёл всех соседей, проверив у них в подвале, нет ли дополнительных фильтров там, поскольку наши комнаты были в противоположном от входной коробки конце дома. Когда и эти изыскания не увенчались успехом, он стал звонить своему начальнику по сотовому телефону, спрашивая указаний. Всё это время его китайский напарник мирно спал, свернувшись калачиком в моём кресле у компьютера. Мы успели обменяться с мексиканцем основными сведениями о биографии и семьях. В конце концов, он протянул мне бумагу и попросил расписаться в том, что они оставляют у меня дома модем стоимостью двести долларов. Назавтра фирма пришлет специалиста, тот завершит работу, а сейчас они с напарником должны спешить к следующему клиенту. Он написал мне телефон и имя своего менеджера на тот случай, если специалист не придёт. Я подписался. Это и было моей главной ошибкой.
Специалист не пришёл не только на неделе. Он не пришёл никогда. Я звонил. Мне обещали прислать специалиста в течение месяца, в связи с большой загруженностью. Словом, через три месяца мне пришёл полноценный счёт, а Интернет так и не работал. Хорошо еще, что я пока не отказался от прежнего провайдера, который обслуживал телефонный модем. Теперь уже я был спокоен. Писал письма, в которых объяснял, что не намерен платить за неработающий Интернет. По телефону мне объясняли, что их компьютерные рекорды показывают, что работа проделана полностью и принята мной. Тогда я понял, что мой мексиканец просто лоха развёл, предъявив компании мою подпись за якобы сделанную работу. Я стал писать: «Меня обманул Ваш сотрудник, требую примерно наказать его и в недельный срок сообщить мне о принятых мерах и завершить работу.» Ответа не последовало, я продолжал писать. Теперь уже моё письмо выглядело так: «Уважаемый мистер Президент компании! Я посылал Вам уже шесть писем (с такими-то датами), а также лично звонил двенадцать раз в компанию (время и фамилии клерков и менеджеров). Сейчас я посылаю Вам седьмое письмо и прошу Вас дать указания либо завершить работу, наказав виновных, либо забрать ваш модем в удобное для меня время.
Подействовало, хотя все эти манёвры отняли у меня полгода. Пришёл огромный негр. Деловой. Говорил мало. Не суетился. Замерил сигнал. Снял штеккер и застонал:
– О, мамма мия!
Я стоял в стороне, пока он звонил на фирму и, подкрепляя свои слова энергичными жестами, спрашивал, какая сволочь присылала клиенту того мудака, который не мог даже штеккер правильно подсоединить и, тем более, не мог понять, почему нет сигнала. После чего он за пять минут всё подсоединил и продемонстрировал работу Интернета. Я расписался у него в бумагах и на прощание спросил:
– Так что же было?
Он ответил кратко:
– Того мудака уже уволили.
– Спасибо, сэр, за прекрасную работу! – сказал я, пожав ему на прощанье руку.