Имя у бабушки было звучное — Таисия. Отчество было загадочное и малопонятное (проверочное слово: зонт). Фамилия была так себе, потому что в роду не было ни графов, ни писателей. Даже захудалого царька не попалось.
В юности бабушка — тогда ещё девушка Тася — пела лучше Пугачёвой. Но с музыкой жизнь связать не получилось, а с ухажёром Колей — пожалуйста. Правда, развелись после рождения детей-погодок. Характерами потому что слишком сошлись.
Работала бабушка — тогда ещё мама — кондуктором в троллейбусе. Они в то время были свеженькими, металлически поблёскивали на солнце и радовали глаз сочной советской краской. Синей, терракотовой, зелёной. Изредка сиреневой (проверочное слово: серый).
Работала бабушка — тьфу ты — Таисия долго и добросовестно, всю жизнь на одной работе, за что в пятьдесят пять (почему так рано? непорядок!) стала получать сказочную пенсию. Достойную то есть.
На пенсии располнела и полюбила телевизор. Со временем потеряла лишнюю половину волос, а те, что остались, красила в цвета на зависть самым "я-не-таким-как-все" подросткам: в бордовый, в фиолетовый, сине-зелёный. Не то чтобы осознанно.
Дочек у бабушки было двое, и на одну больше — внучек. Всего их обитало в грустном городишке шесть женщин с одинаковой невыразительной фамилией.
То ли сглазил кто, то ли Венера всё не по тем домам шаталась, да только не везло старшей половине семьи в любви. Ну и жизнь тоже не походила на фотографии в Инстаграме. А раздражение вымещали на бабушке.
Бабушка была громкоголосая, не боялась разбрасывать своё мнение и обожала задушевно-светские беседы. Особенно под рюмку приличного коньяка, водки или местной настойки. Собственный рецепт самогонки забылся, а стартап соседки перешёл в замаскированное подполье. ИП и самозанятость оформлять не решилась — возраст не тот.
А вот дочки-внучки родились на редкость самостоятельными и авторитета бабушки не признавали. Разговоры могли терпеть по три минуты сорок семь секунд каждая, а нравоучения — в одну целую три сотых раза меньше. Приходилось ей словоохотливость вымещать на таких же заброшенных, покрывавшихся пылью бабушках.
Бабушка всех любила и поддерживала материально. Покупала пироги и курицу. Телефоны и ноутбуки. Беспокоилась о внучках, выражая заботу в упрёках. Потому что по-другому она не умела — характер-то смелый. Декабристский. Чегеварско-ленинский. Упрёки, правда, с каждым годом становились всё тише и осторожнее. Дочки-внучки взрослели, спотыкались о грабли и прочий садовый инвентарь, а бабушка следила за ними со стороны. С Эльбруса своего жизненного опыта. Советы её были полезными и бесполезными — поровну. Но запоминалось почему-то неправильное.
На бабушку кричали, а потом стыдливо раздражались. Забывали о её днях рождения, а она помнила. Всегда давала денег в дорогу и извинялась за то, что не может предложить ничего ценнее архангельского пейзажа. Не могла усидеть на месте в своей дальней комнате, терпя пренебрежение домочадок, так что моталась на заработки в Подмосковье и после того, как отметила семидесятилетие.
Всё, вытирайте слёзки. Бабушка Таисия жива. И мы, внучки-дочки, втайне её любим.
Просто дела находятся поважнее.