Два главных тоталитарных режима того времени — нацистская Германия и Советский Союз — прекрасно понимали, что видеоподача информации — самый короткий путь к сознанию человека.
В кино Германии в 1920-е годы ярко заявил о себе экспрессионизм. Однако с победой тоталитарного режима немецкий кинематограф стал важнейшим идеологическим оружием. Основным заказчиком кинопродукции в этот период выступило государство.
Министр пропаганды Йозеф Геббельс все кино Германии взял под свой контроль, разделив его на несколько пунктов. Во-первых, были пропагандистские фильмы, так называемая «хроника». Затем антиеврейские фильмы. Третьим номером шли психологические картины, такие как «Великий король».
Стоит отметить, что подобное наблюдалось не только в Германии, но и в СССР. Советским кинематографом всецело руководил товарищ Сталин, который был не только зрителем № 1, но и главным цензором. «Отец народов» скрупулезно отсматривал весь отснятый материал, вносил правки, вырезал целые сцены из фильмов и добавлял новые.
Несмотря на то, что в нашем предвоенном кино идеологический заказ стоял на первом месте, были моменты и художественных удач. В 1931 году появился первый советский звуковой фильм «Путевка в жизнь» режиссера Николая Экка.
Отметим, что советские агитфильмы все же отличались от немецких. Сравним, к примеру, «Парня из нашего города» и «Штурмовика Бранда». Обе ленты сняты в практически одинаковой эстетике — о славном парне. Но вот что интересно: в советском фильме тема ненависти показана на чисто человеческом уровне. В «Штурмовике» же главный герой, не видя своего врага, но зная, что он не немец, уже искренне ненавидит его.
Безусловно, в предвоенном кино СССР и Германии было много общего. Тоталитарный режим, как это ни странно, опирается на аполитичный народ, на людей, у которых нет серьезных общественных интересов, которые замкнуты в своей семье, в своем доме.
Например, в 1820-е годы Святейший Синод отрицательно относился к распространению Евангелия и Библии среди низших классов. Почему? Потому что простой человек, который читает не катехизис Филарета, а подлинник Евангелия, начинает делать свои выводы, которые совершенно никому не нужны.