Если Северную столицу России – Санкт-Петербург – с полным правом можно назвать городом дворцов, то к Москве такое определение трудно приложимо. Нет, дворцы в Белокаменной, разумеется, строились всегда. Однако время и различные обстоятельства (главным образом, политические) привели к тому, что на сегодняшний день настоящих – классических - московских «палаццо» осталось до обидного мало. Вот, читатель, один из этой «разрозненной плеяды».
…Не столь ещё давно огромное сооружение мрачной тенью в ясный день нависало над рекой Яузой – вросшее в землю, с оскальпированной крышей и полуобвалившейся штукатуркой. Именно таким встретило оно свой трёхсотый «день рождения». А ведь когда-то выглядело прекрасным, и с его появлением Московский Кремль на целый век утратил своё значение официальной резиденции российских государей.
Даже в начале XVII столетия места эти были пустынны и относились к предместьям Москвы. Кое-где встречались крохотные деревушки, возникшие вокруг мельниц. А в окрестностях с давних пор стояли сёла Покровское, Троицкое, Семёновское, Преображенское, Измайлово. Земли вдоль Яузы и её притоков начали обживать лишь с 1650-х годов. По настоянию московского духовенства сюда свезли со всего города на жильё иноземцев. Очень скоро их усилиями здесь возникла Немецкая слобода, уже по переписи 1665 года она насчитывала более двухсот дворов, в ней проживали люди, пожалуй, всех европейских национальностей и вероисповеданий. Забелели ряды аккуратных домиков на правильно распланированных улицах, зазеленели сады, в разных местах поднялись церковные здания, и вся эта местность стала похожа на уголок Европы. Что касается границ Немецкой слободы, то оные определялись с востока и юга правым берегом Яузы, с севера сельцом Елох, а с запада ручьём Кукуй. По имени этого яузского притока русские прозвали всю местность Кукуй-слобода.
Вот так и существовали рядом друг с другом два далёких и обособленных мира – столица огромного полупустынного государства и небольшая часть непонятного ему западного мира, нехотя терпимая, и то потому, что нельзя было отказываться от европейских знаний и товаров. Потребовались неуёмное любопытство и неукротимая энергия Петра I, чтобы сблизить, а потом и почти слить оба эти мира, и тогда только исчезла Немецкая слобода…
Юного царя она притягивала как магнитом. Здесь обитали необыкновенные люди, которые знали, как строить корабли и обращаться с астролябией да секстантом, как веселиться без оглядки и ухаживать за красивыми женщинами. Здесь Пётр нашёл себе первых учителей в морском деле – голландцев Франца Тиммермана и Карстена Брандта, объяснивших ему приёмы управления диковинным ботиком, что найден был в старом измайловском сарае. Наконец, в Немецкой слободе, как считается, произошло знакомство Петра с Францем Лефортом, будущим своим сподвижником.
Лефорт – родом швейцарец – с 1678 года состоял на русской военной службе, отличался большой образованностью, проницательностью, мужеством и честностью. А, кроме того, был человеком весёлым, ловким, гостеприимным. На молодого русского царя Лефорт произвёл сильное впечатление, и вскоре они уже стали неразлучными друзьями. Особенно же положение швейцарца укрепилось после того, как он в дни стрелецкого заговора 1689 года открыто стал на сторону Петра. И государь делает Лефорта своим советником по делам Европы, торговли, войны и флота. Франц Яковлевич (как его официально стали называть в России) - один из командующих нашими войсками во время Азовских походов 1695 и 1696 годов. По успешном завершении второй кампании ему пожалованы чин генерал-адмирала и должность Новгородского наместника. Когда же в 1697-м Пётр снаряжает Великое посольство в Западную Европу, главным послом назначается опять-таки Лефорт. Вообще, доверие царя к «другу Францу» не знало границ, а тот платил своему повелителю любовью и служебным усердием.
Пётр часто бывал в доме Лефорта в Немецкой слободе. Вот что пишет князь Борис Иванович Куракин, хорошо знавший окружение государя: «Помянутой Лефорт был человек забавной и роскошной или назвать дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды, ужины и балы… Именно здесь… Пётр научился с дамами иноземными обходиться, и амур первый начал быть».
В январе 1697 года, между прочим, в самый разгар подготовки к заграничной миссии, один за другим выходят четыре (!) царских указа. Содержание их примерно одинаковое. «… Государь и Великий Князь Пётр Алексеевич… указал из приказа каменных дел в Ново-Немецкой слободе на дворе адмирала Франца Яковлевича Лефорта построить каменные палаты мерою и образцом против чертежу. А к тому палатному строению за всякие припасы и задатки взять ныне в приказ каменных дел из разряду денег тысячу рублей». Отчего такое нетерпение, такая спешка? Всё очень просто. У Петра случались немалые затруднения с организацией своих весёлых собраний: он не мог этого делать ни в Кремле, где появлялся только в торжественных случаях, ни в Преображенском, где жил с семьёй. Царский выбор пал на дом Лефорта. Однако выглядело жилище генерал-адмирала на ту пору не слишком презентабельно.
…Февральским вечером 1699 года яркие огни праздничного фейерверка пёстрым калейдоскопом расцветили заснеженную Яузу. Не только вся Немецкая слобода, но и едва ли не вся Первопрестольная высыпала из домов на мороз. Все спешили на высокий берег реки поглазеть на новое московское чудо - «большие палаты каменные». Государев любимец Франц Лефорт праздновал новоселье. То тут, то там мелькала статная фигура Петра I, окружавшие его придворные семенили следом, едва поспевая за аршинными царскими шагами. Самодержец пребывал в полном восторге от работы зодчего Дмитрия Аксамитова, велел подозвать его и трижды облобызал (что всегда было высочайшим знаком монаршего благоволения).
Действительно, такого дворца в России ещё не видели. Расположенный на возвышенности, он великолепно просматривался со всех сторон, будто висел в воздухе. Центральная трёхъярусная часть, наделённая ризалитом, возвышалась над двухэтажными палатами и сенями. Три проездные арки заменяли первый этаж центра здания, а по сторонам, в тени колоннады таились два парадных подъезда. По уровню второго этажа здания проходила открытая галерея, откуда летом должен был открываться чудный вид на обширный парк с аллеями, сбегавшими к реке, искусственным прудам и каналам. Дворец был увенчан высокими крутыми черепичными крышами с затейливыми узорами металлических гребешков.
Ведущее место среди интерьеров занимал огромный зал высотой 10 метров и площадью более 300 кв. метров, украшенный портретом Петра I, картинами и множеством зеркал, обитый шпалерами и красным английским сукном. Подвешенный к потолку золотой двуглавый орёл напоминал, что зал предназначен для обсуждения здесь важнейших государственных дел.
Вот здесь мы подходим к одному немаловажному аспекту – взгляду царя на сделанный им своему любимцу подарок (дворец). Конечно, Лефорт то и дело задавал в новом жилище роскошные обеды и балы. Застолья продолжались иногда по три-четыре дня. Но Пётр помимо всего этого выбрал дворец под свою официальную резиденцию. Уже через пару недель здесь была дана прощальная аудиенция Бранденбургскому посланнику, завершившаяся пиром, на котором присутствовали женщины. До этого дня на официальных российских мероприятиях подобного не дозволялось!
Царский презент Лефорту оказался запоздалым. Менее чем через месяц после новоселья, 2 марта 1699 года славный генерал-адмирал, кавалер ордена Святого апостола Андрея Первозванного скончался на 46 году жизни. Причиною смерти были «жестокая болезнь в голове и боку и от растворившихся старых ран» да ещё «гнилая горячка». Похоронили Лефорта в присутствии Петра в лютеранской церкви на Немецкой улице.
Пётр, конечно, тяжело переживал потерю близкого друга и соратника («Уж более я не буду иметь верного человека. Он один был мне верен. На кого теперь могу положиться?!»), но жизнь, тем не менее, продолжалась. Всё чаще в Лефортовском дворце проходят приёмы заморских послов, устраиваются военные советы, провозглашаются реформаторские указы. В этих стенах впервые загремела музыка петровских ассамблей, сопровождавшихся затейливыми фейерверками и пушечной пальбой. Наконец, здесь давала свои самые первые представления театральная труппа Иоганна Кунста, выписанная из Данцига.
…В последних числах декабря 1706 года в небольшом городке Жолкве (недалеко от Львова) встретились царь Пётр I и его новый фаворит князь Александр Меншиков. В самом разгаре была Великая Северная война, и Меншикова очень беспокоило известие об измене союзника России польского короля Августа, заключившего мир с Карлом Шведским. Кроме того, Александр Данилович узнал, что полностью сгорел его дом в Семёновской слободе. И тогда, в утешение, Пётр пожаловал ему Лефортовский дворец, подарив ещё две тысячи рублей на достройку.
И вот князь перебирается на жильё в знакомую с детства Немецкую слободу. Кстати, именно у Франца Лефорта начинал Меншиков свою службу, и именно Лефорт рекомендовал расторопного денщика царю со словами, что «может он с пользою употреблён быть в лучшей должности». Из Жолквы Александр Данилович пишет управляющему Посольским приказом Петру Шафирову: «Лефортов дом со всеми внутренними принадлежностями и украшениями передать управляющему ево, Меншикова, делами в Москве». Сам же князь в это время чаще находится в Петербурге, где как генерал-губернатор всех отвоёванных у шведов земель, надзирает за строительством новозаложенного града.
А за дело перестройки дворца на Яузе берётся архитектор Джованни Марио Фонтана, недавно прибывший из итальянской Швейцарии. Убранство фасадов становится более лаконичным – со стен сбивают резной орнамент, их штукатурят и красят охрой. В течение 1707-1708 годов к зданию пристраивают трёхэтажные корпуса с открытой аркадой, образующие собою замкнутый двор. Парадным въездом в этот обширный прямоугольник становится массивная арка с фронтоном.
В торце одного из корпусов устраивается домовая церковь. В парке над рекой возникают изящные беседки и галереи. Прямо возле дворца сооружают мост через Яузу (не сохранился).
В 1710 году зодчего Фонтану перевели в Петербург, где он приступил к строительству дворца А.Д. Меншикова на Васильевском острове. Московские же палаты использовались преимущественно для дипломатических приёмов, иногда тут поселяли иностранных послов. С величайшей пышностью праздновали во дворце заключение Ништадтского мира и окончание войны. Пётр Великий, всякий приезд в Первопрестольную столицу, неизменно останавливался у Меншикова. Очень уж полюбил государь эти места, привязан к ним был до самой кончины.
Лефортовский дворец оставался во владении «полудержавного властелина» до осени 1727 года, когда тот потерпел сокрушительное поражение в борьбе за власть и угодил в ссылку. Всё его имущество – в том числе и дворец на Яузе – было отписано в казну. В истории сооружения наступила самая драматичная пора страстей, придворных интриг, смертей и волнений.
Здесь остановился малолетний император Пётр II, приехавший в Москву на коронацию, совершившуюся 24 февраля 1728 года. В этом же дворце умерла от чахотки его любимая сестра Наталья Алексеевна, ей было всего пятнадцать. Между тем князья Долгоруковы, под влияние которых попал Пётр, задумали женить его на своей родственнице княжне Екатерине и успели совершить торжественное обручение. Казалось, Долгоруковы достигли всего, чего желали, но… вмешался роковой случай. Шестого января 1730 года в праздник Крещения император отправился на Москву-реку, где проходила церемония водосвятия, а затем военный парад. Стоял крепкий мороз, и на следующий день у Петра обнаружилась страшная тогда болезнь – оспа. Болел он недолго, и умер 19 января, в тот самый день, когда было назначено бракосочетание.
Впрочем, еще в день обручения (30 ноября 1729-го), в момент въезда государыни-невесты в дворцовую аркаду, большая императорская корона, украшавшая парадную карету, зацепилась за поперечную балку ворот, с грохотом упала на землю и разлетелась вдребезги. Из толпы послышались восклицания: «Дурное предзнаменование. Свадьба не состоится».
В Лефортовском дворце была спешно выбрана престолонаследница – вдовствующая герцогиня Курляндская Анна Иоанновна, племянница Петра Великого. Во дворце состоялась новая присяга императрице как самодержавной государыне.
После всех этих событий здание продолжалось изредка использоваться для самых различных целей. Так, в нём жила после коронации в 1742 году императрица Елизавета Петровна, позже какое-то время квартировала лейб-компания (гренадерская рота Преображенского полка). После крупных московских пожаров 1737 и 1756 годов дворец был значительно перестроен, в январе 1804-го сюда по распоряжению императора Александра I перевезли из Кремля архив Военной конторы, который и пребывал тут до самого нашествия французов в 1812-м. Потом долгие годы дворец стоял необитаемым, и как писал современник, «сама природа, без всякой человеческой заботы, украсила его дикорастущими деревьями по окнам, дверям, кровле и т.п. В нем имели пристанище стаи птиц и толпы жуликов, так что вечером и ночью никто не смел проходить мимо».
Лишь в середине XIX века здание снова отремонтировали, переделали внутри и опять разместили в нём архивные дела: на сей раз Московского отделения архива Главного штаба. И ныне здесь хранятся материалы сразу двух архивов – Государственного военно-исторического и Государственного фонодокументов.
…Однако неумолимое время брало своё, и, несмотря на то, что прославленное сооружение в 1947 году было взято под охрану как памятник архитектуры, и здесь начались определённые восстановительные работы, оно ветшало и до самых последних лет пребывало в довольно плачевном внешнем виде – о данном обстоятельстве я говорил в начале статьи.
Кроме того, до 1970-го на дворцовой территории располагались квартиры работников архивов и иных организаций (тут жили, например, известный советский кинорежиссёр Сергей Дмитриевич Васильев и в детстве советский и российский актёр Лев Константинович Дуров), а также лаборатории находящегося по соседству МВТУ имени Баумана.
И только в конце 2007 года по распоряжению тогдашнего столичного мэра Юрия Лужкова взялись за капитальную реставрацию дворца. Акция была осуществлена в рамках городской правительственной программы «Венок русских усадеб». Правда, просматривается дворцовый ансамбль лишь со стороны улицы Коровий брод (ныне 2-я Бауманская).
Увидеть Лефортовский дворец изнутри – тоже весьма непростая задача. Тем не менее, архив фонодокументов время от времени проводит в нём экскурсии, на которых можно ознакомиться и с историей сооружения, и с самим уникальным архивом.
Дворцовые стены поражают сейчас своей пестротой, и многие посетители задают вопрос: нельзя разве было воссоздать дворец таким, каким он выглядел в определённый период? Но ответ прост: в работе над сооружением принимали участие самые знаменитые архитекторы, и вычеркнуть какой-то период истории невозможно. Поэтому при реставрации решили раскрыть фрагменты более старых частей и выделить их цветом.
С Яузы же здание практически полностью закрыто густой порослью деревьев и диких кустов, ближе к набережной – отгороженная сеткой автостоянка. Вот если бы ликвидировать эту площадку, возродить сад, не загораживающий фасада, и вернуть Лефортовскому дворцу его градостроительную роль! И тогда последний дом XVII столетия вновь будет украшением яузской набережной.
