В заначке было на полстакана… обидно мало для начала дня, но все же достаточно, чтобы звон в голове стих, а краски жизни наполнились яркостью. Живительная влага в бутылке сделала свое дело, и со вздохом облегчения, Михаил откинулся на спинку офисного кресла. Глянул на мультяшного жирафа и подмигнул ему.
— Красавец! – чуть охрипшим голосом, после водочки, пробубнил Миша, ставя на стол кофейную кружку. Нарисованный жираф весело ржал, выпячивая свои толстые губы. Что хотели сказать коллеги, подарив эту кружку с жирафом на день рождения, было не понятно, но, черт возьми, животное нравилось ему.
Рабочий стол был отгорожен матовым стеклом от сослуживцев - единственная привилегия Михаила, как ведущего рубрики - у всех остальных коллег не было перегородок, но осторожность надо было соблюдать, так как в проем мог заглянуть, в любой момент, какой-нибудь сотрудник, дверей не было. Быстренько Михаил обмотал пустую бутылку газетой и положил ее в мусорное ведро. Улики были припрятаны, совесть чиста, и мир теперь казался более радушным. И можно было приступать к сегодняшнему "ничегонеделанию". Рубрика потеряна на этот месяц и было смутное предчувствие, что навсегда. Но жизнь ведь не стоит на месте, на самом деле, в глубине души, Миша ждал чего-нибудь такого, зубодробильного.
— Ну что, Жора? Посмотрим, что там нам папочка хочет предложить? – Подмигнул жирафу Михаил и включил компьютер. Десять писем в почте ждали просмотра, от шефа еще не было. Ага… одно было адресовано Инне Васильевне, но кто-то поставил и его адрес в получатели, остальные девять писем, обычная информация для работников журнала. С недавних пор всё, что касалось Инночки, стало интересно и Михаилу. Без зазрения совести он кликнул по письму мышкой.
— Ах ты ж, сучка! – вытянулось лицо у Михаила. Перед ним открылось назначение на пост редактора рубрики детектива и публицистики, согласованное с правлением держателей акций, то бишь главным редактором и его сыном. Но самое обидное, с окладом, втрое превышающим его. Только что мир был красивым и добрым, как тут же, за пару минут, все изменилось. С негодованием Михаил встал с кресла. Прочувственно пнул по корзине с мусором, помня, что там звонкая улика, так что «прочувствие» было мягким и осторожным. – Да что же это происходит-то?
— Тук! Тук! – В проходе стоял Илларион, коллега Миши, отвечающий за поэзию журнала и еще непонятый этим миром гений по совместительству… ну и иногда просто собутыльник. Сочувственная улыбка играла на губах Иллариона сквозь клочковую черную, с серебряными нитками, бороду. – Знаем, Миша, знаем.
— Здорово, Ларик! – именно сейчас Миша никого не хотел видеть, разве что Инночку, упавшую с пятого этажа или Сергея Павловича, кубарем катившегося с высокой, очень высокой горы.
— Привет, Миш! – оглянувшись за спину, Илларион зашел в офисное пространство Михаила, – пойдем что ли, покурим?
— Ларри, друг, что-то не охота курить… башка болит ужас!
— Понимаю, Михель! – заговорщески подмигнул Илларион, оттягивая рубашку из штанов. За ремень была засунута непочатая бутылка портвейна. – Пойдем же вздрогнем по чуть-чуть! Наполним жилы смыслом!!!
— Ооох... искуситель!! – а ведь и правда, очень этого хотелось, полстакана было мало, а тут еще такие новости, – только немного!
— Да ты что Миха, это просто компот! Через пять минут в туалете! – еще раз многозначительно подмигнул Илларион и гордо удалился.
— Ну что Жора? Еще поработаешь? – Михаил взял со стола кружку и сунул в карман. После чего открыл ящик и вытащил половину шоколада, завернутую в фольгу. У монитора стоял сувенирчик в виде китайского болванчика, голова которого осуждающе качалось после пинаний по корзине. – Не тебе меня судить!
* * * * * * *
— Ну обидно же, Ларик! Десять лет я работаю на этого дибила, и вот благодарность… — ударил по двери в сердцах Михаил. В сливном бочке, не останавливаясь, журчала вода, унитаз был накрыт стульчаком и заменял импровизированный стол, на котором стояли бутылка портвейна, две кружки и раскрытая на фольге шоколадка, — …какая-то давалка поработала ртом и вот…
— Может, тебе тоже попробовать? – прищурившись, предложил Илларион, фокусируя взгляд.
— Что попробовать? – не понял Михаил.
— Поработать ртом… — заулыбался гений поэзии.
— Ларик, ну не смешно…
— Да ладно... ну что, вздрогнем? – наливая в кружки портвейн, предложил Илларион.
— Эх, жизнь моя жестянка… — выдохнул Михаил, подняв кружку, и жестом показывая тишину, тихо чокнулся об кружку Иллариона, – за справедливость!!
— И за женщин, которые сидят дома! – поддержал Михаила Илларион, резким движением опрокидывая содержимое кружки в рот.
Покряхтев после выпитого, оба задумчиво уставились на ведро с отработанной туалетной бумагой, да, иногда мусор навевал мысли…
— Знаешь, Ларри, а ведь мне уже так надоело заниматься всякой ерундой… охота чего-то яркого… — парочка комков в мусорном ведре бумаги были яркими… Михаил хмыкнул, — хм... а то пишу про серость и бред, сижу на окладе… для чего? Ларрик? Ну, объясни???
Илларион был шикарным собутыльником и собеседником, по трезвости он любил побеседовать, и даже подискутировать, но после каждого глотка спиртного, в мозгу Иллариона происходило что-то странное. Все слова забывал... но слушать он мог, что и делало его прекрасным собеседником… ну, слушателем. Иногда уметь выслушать было важней, если вид иметь при этом мудрый и все понимающий.
— Нууууууу… — пробубнил Илларион, почесывая затылок и выдыхая пары портвейна.
— Вот и я о том же! – не дослушал Михаил, – и ведь у меня законченные два романа есть, а я тут парюсь, в этом вшивом журнальчике. Мне тридцать три года, великий дядька в этом возрасте умер, и спас весь мир по ходу дела… а я? Что сделал я???
— Иногда важней, что сделала она в свои двадцать лет… и как она это делала, эхх я бы посмотрел на эту картину… – мечтательно закатил глаза Илларион, да, иногда у него случались прорывы трезвости во время угара.
— Эх, Ларик, Ларик… — вздохнул Михаил, ну конечно двух романов у него не было, только мечты о них, но три десятка рассказов и одна повесть были даже напечатаны, правда все про доблестную милицию и плохих бандитов, жанровые так сказать, нужные для рубрики. Но ведь по-пьяни можно и приукрасить чуток, благо всегда можно сказать, что ты их сжег на крайний случай. – Я бы тоже глянул на эту картину…
Илларион заржал своим козлиным смехом, Миша тоже не удержался и поддержал гоготом собутыльника. И всё таки, после портвешка, стало проще и веселее, и вообще, когда есть кто-то тебе сочувствующий…
— Ээй, вы там чего??? – неожиданно раздался женский голос за дверью, и ручка от замка стала дергаться в попытке открытия.
— Ой, блять… — выдохнул тихо Михаил, прикрывая свой рот. Смех пропал быстро и бесповоротно.
— Миша? Илларион? Это вы там что-ли? – женский голос был догадлив сверхъестественно.
— Марья Ивановна, выходим, две минуты! – отпираться не было смысла, и Михаил схватил бутылку и разлил остатки по кружкам, и уже более тихо, предложил Иллариону: — Ну, давай, по бырому и валим.
— Две минуты, две минуты... вы уже совсем обнаглели, с утра устраиваетесь… – под аккомпанемент женского голоса, Михаил и Илларион допили портвейн и проглотили шоколад, — вы мальчики совсем не уважаете чужой труд, гадите и гадите. Люди хотят убирать ваше гавно, а вы и это не даёте делать…
Наконец туалет они открыли перед носом женщины предпенсионного возраста, стоящей в синем рабочем халате и держащей на перевес швабру с ведром. Её взор был полон укора и негодования.
— Марья Ивановна, извините, но мы умирали… — виновато потупив глаза, извинился Илларион, проскакивая мимо женщины и поправляя пустую бутылку в кармане.
— Ладно, этот горе - поэт… его уже ничего не исправит, а вы, Миша! Вы же совсем не такой!! – Михаил с красными щеками скромно потупил взор в пол.
— Марья Ивановна, простите, не надо об этом недоразумении распространяться… — приподнял глаза Михаил и жалостливо глянул на уборщицу.
— Эх, писаки вы наши… — тон смягчился, Марья Ивановна все же была женщина мягкая и добрая. По стоящему винному аромату в туалете можно было догадаться, чем занимались в одной кабинке двое мужчин, — доиграетесь когда-нибудь мальчики, ой доиграетесь.
— Марья Ивановна, дорогая вы наша! – Михаил поцеловал в щечку уборщицу, дохнув едким перегаром, – спасибо!
— Ладно, ладно уж! – развеивая душок ладонью, пробормотала уборщица. – Идите окаянные!
продолжение: https://zen.yandex.ru/media/id/5e302487f374862f1a6090f2/vse-budet-horosho-glava-2-5f2c5be533749d2113624f6d
