У мужа поднялась температура. Так неожиданно, что он удивился и слег.
Отвернулся к стене и стал ей жаловаться на организм. Я села на край кровати.
У меня как раз черный пояс по сидению с такими больными.
— Что болит? — спросила я голосом медсестры со стажем.
— Не знаю, — едва слышно прошептал он.
— Голова болит? А горло? Может тело ломит? — перечисляла я симптомы.
— Нет… вроде. — Но на всякий случай покашлял.
Положила на лоб мокрое полотенце. Заварила травяной чай. Достала малиновое варенье.
Так в чуткой заботе о болящем, прошло два дня. Температура подскочила до 37,7. Позвонила в поликлинику.
Пришла врач. Измерила температуру, послушала фонендоскоп. Заглянула в горло.
— Ничего особенного не нахожу, — бесцветно произнесла она. — Больше пейте жидкости, чай с малиновым вареньем. Если через пару дней температура не спадет, вызывайте повторно.
Через пару дней картина не изменилась.
Врач выписала направления на анализы.
Два дня ожиданий. В преломлении ужаса и фантазии, в голове мужа рождались феерические болезни.
Наконец позвонила врач. Анализы в норме.
— А почему температура? — возмущённо прокричала я.
— Не знаю, — прозвучало как приговор.
На медицину надейся, а сам не плошай, решила я, и воззвала к Google. Выбрала самый простой вариант лечения.
Как белокурое торнадо помчалась в аптеку.
Заварила липу, и стала поить мужа три раза в день. И чудо случилось. Уже к вечеру температура опустилась до 37. А на утро вернулась в нормальные 36,6.
Муж расцвел как сирень весной. Мускулатура и аппетит отвердели, глаза заволокло бодрящим абсурдом. Желание «пить» сменилось на «выпить». После десяти трезвых дней, почки звенели как хрусталь в буфете.
И напоследок стихотворение в тему от Марии Рубиной. Будто с моего мужа писала)
С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешенной холеры
Лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах.
Трясется градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в с уженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пеня слюна
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно… опущены все шторы.
У мужа тридцать семь и два.
