ПРЕДИСЛОВИЕ
Нам время подводить итоги,
Сводить балансы загодя,
Пока бредут устало ноги,
Пока глаза ещё глядят.
Коль в схватке жизни рукопашной
Терпел, пощады не прося,
То умирать уже не страшно,
Когда тебе за шестьдесят.
Но вот зудит вопрос, поверьте,
Пока идет за годом год:
Куда в итоге после смерти
Душа усталая придёт?
Пусть Бог за всё сурово спросит.-
Не слишком праведно я жил,
Хотя друзей в беде не бросил
И женщин искренне любил.
Мы жили в удивительной стране, которую и сейчас, спустя десятилетия, не в состоянии оценить однозначно. Одни страстно жаждут вернуться в СССР, другие вспоминают об этом с зубовным скрежетом. Из жаждущих вернуться, одни имели массу привилегий номенклатурного плана, другие ностальгируют о своей молодости. Много особенностей было у первой страны победившего социализма, но одним из важных для автора было то обстоятельство, что он был невыездным вплоть до дого времени, как Михаил Сергеевич Горбачёв открыл границы. Невыездным он был не потому, что участвовал в диссидентском движении, и не потому, что имел доступ к секретным сведениям. Просто государству не нужно было, чтобы простые советские люди ездили за границу даже на свои деньги. Они могли заразиться там «тлетворным влиянием Запада». Поэтому о жизни за этом Западе мы имели некоторое, довольно однобокое представление из газет, радио и телевидения глазами Сенкевича. А всё остальное, что рассказывали побывавшие там – это были слухи, сплетни, домыслы.
Зато какими свежими и яркими были впечатления человека, который потом посетил многие страны и даже жил и работал на этом Западе тринадцать с половиной лет, то есть познал специфику этой жизни уже не глазами туриста, а изнутри – глазами налогоплательщика. Это дало ему бесценный материал для построения объективной картины мира, насколько это вообще возможно. Общий вывод, сделанный им, вкратце звучит так: «Везде живут примерно одинаковые люди, и граница восприятия ощущений счастья, справедливости лежит не между Советским Союзом и Западом, а, скорее, между культурами Востока и Запада. Особенность же России в том, что она располагается, в этом отношении, между этими полюсами, соприкасаясь с ними лишь отчасти. Это можно считать и определённым достоинством».
16 августа 2019 года
Фирма
Мне повезло. Начиналась моя жизнь в стране победившего социализма (сначала полностью, а потом окончательно), расцвет моих жизненных сил совпал с эпохой развитого социализма, потом нам предложили строить социализм с человеческим лицом. Как я понимал, в основе идеи социализма лежит принцип «будем лучше работать, лучше будем жить». Я старался не филонить, а делать добротно всё, что приходилось делать. И терпеливо ждал, когда я буду жить лучше. Все объективные показатели добросовестности моего отношения к труду были налицо, они множились и громоздились. Я вкратце перечислю их, но не подумайте, упаси боже, что для хвастовства, а лишь что бы подтвердить основной тезис. Судите сами. В четырнадцать лет я поступил в мореходку, в восемнадцать закончил её с отличием, получив дипломы радиотехника и судового радиооператора. В шестнадцать лет я имел первый взрослый разряд по радиоспорту, стал чемпионом Сибири и Дальнего Востока. Затем я окончил физфак университета и уже через два года защитил кандидатскую – первым из нашего выпуска. С первых же лет своей работы в качестве физика я был единственным исполнителем крупнейшего в истории лаборатории хоздоговора с Миноборонпромом и оставался им в течение семи лет. За это время я объездил весь Союз и внедрил свои разработки более чем в пятьдесяти организациях нашей страны. Написал книги и сотню статей, защитил докторскую. По моим расчётам сделаны десятки уникальных приборов, не имевших аналогов в мире. Уф, упарился перечислять! А сколько было грамот, кубков и дипломов! Но...
Всё то, что я перечислял – это была отдача обществу. На руках же у меня оставались лишь символы этой отдачи: дипломы, грамоты, справки о внедрении. Когда премии за внедрение и добавочное финансирование делили на всех, мне доставалось меньше всех, поскольку в коллективе я был самым молодым. Другие люди в это время покупали дачи, автомашины и гаражи, вкусно ели и отдыхали на Чёрном море. Именно за успешную работу по договору с Миноборонпромом меня через семь лет вышвырнули с работы, выкинули из списка лауреатов премии Ленинского комсомола, вычеркнули мою книгу из планов издательства «Наука», дважды разбирали мой моральный облик на общем собрании лаборатории, как подонка, противопоставляющего себя коллективу. Честно признаться, я устал от успешной работы и несколько потерял уверенность в себе. Кроме работы, я потерял жену, умершую в самом разгаре этой травли, пять лет работал в случайной шарашке (там были очень милые люди), потом нашел-таки работу по специальности, но мои статьи и книги продолжали вычёркивать и выбрасывать. Жил же я впроголодь, от зарплаты до зарплаты, относительно машин и дач даже планов не строил. За восемнадцать лет работы меня несколько раз приглашали на работу дружественные нам страны, но ни разу меня не выпустили, даже в Болгарию. И опять вы бы сделали неправильный вывод, предположив, что эти перечисления бед и напастей – суть жалобы на жизнь. Нет, это лишь дополнения в первой части моего рассуждения. Полная же картина такая: на одной чашке весов грамоты и дипломы, на другой – шишки и долги.
А тут грянула перестройка. Длинные и многословные речи Горбачёва я воспринял сдержанно, но вот дыхание свободы меня, в буквальном смысле, реанимировало. И я даже чуть не стал капиталистом, правда, на очень короткое время – три с половиной года. Началось это так. Сижу, работаю. Врывается Слава Брежнев:
– Сидите! А тут такое творится: новые хозяйственные отношения проникают в нашу жизнь и буквально её переворачивают. Нельзя терять ни минуты.
И он потащил меня через дорогу, где в низеньком одноэтажном здании СКБ размещался НТТМ «Пульсар», которым руководила какая-то тётка. Через некоторое время я начинаю что-то понимать в этих новых веяниях. НТТМ – это центры научно-технического творчества молодежи, которые открываются под эгидой райкомов комсомола. Но это всё фасад. Все прежние годы я был бедным потому, что деньги в нашей стране делились на «наличку» и безналичные в соотношении примерно один к десяти. Простому работнику можно было выдавать только из первой кучки, причём научникам практически запрещалось подрабатывать по-совместительству. Конечно, был указ или инструкция «в виде исключения сотрудникам особо высокой квалификации при условии успешного выполнения обязанностей на основном рабочем месте». Однако мне за всю жизнь так и не удалось получить разрешение на совместительство. Подработка разрешалась только в виде преподавания, и я иногда пользовался этим, но это тоже был мизер. Да еще пару раз я получил по трудовому соглашению по сто рублей. Остальное можно было заработать во время отпуска на строительстве сельхозобъектов, или подрабатывая грузчиком в магазине. Безналичка же считалась общенародным достоянием и непосредственному распределению не подлежала. По доверенности народа ею распоряжались разного рода начальники и, как могли, извлекали из этого для себя пользу.
Перестройка сначала деформировала эту стройную и привычную картину, разрешив проявления «творчества» оплачивать шуршащими купюрами, извлекая их на свет божий из безналичного фонда, то есть превращая частями общенародную собственность в личную. Видимо, партия поняла, что потеря политической власти неизбежна, и решила заменить её властью экономической, а начало самого процесса замаскировав под крышей райкомов комсомола, которые были хорошо ею управляемы. Раньше я выполнял хоздоговор за свою обычную зарплату. Премии в академических НИИ выдавались один раз в году, обычно в районе новогодних праздников в размере от тридцати до ста рублей для обычных рядовых сотрудников. И только по постановлению Совмина особо важная тема могла премироваться примерно так же раз в год, но здесь можно было получить раза в три-четыре больше. Разница в том, что если я не выполняю хоздоговорных тем, моя зарплата проистекает из госбюджета, а если выполняю, то часть зарплаты идет из госбюджета, а другая её часть – из договорных средств. В народе говорят в таких случаях: «что в лоб, что по лбу». В новых экономических отношениях ты мог теоретически заработать любую зарплату, если договор оформлял не через институт, а через такие вот НТТМы. В ИЯФе, например, подобные вещи были просто запрещены приказом дирекции под угрозой увольнения с работы. И, тем не менее, люди зарабатывали, сколько могли, игнорируя эти угрозы. Надо было только не болтать лишнего.
Не случайно, самым первым директором первого в академгородке НТТМ «Ритм» стал Володя Катешов – молодой и очень энергичный коммунист, которого мой бывший шеф Валерий Палыч, в свое время, умело использовал, чтобы выкинуть меня с работы. Этот самый Володя занял потом моё место и даже успел по моей тематике защитить кандидатскую на основе тех материалов, которые я ему передал, когда он ещё работал под моим началом. И очень вовремя, потому что, когда директором нового направления в экономике становится идейно выдержанный коммунист, да еще кандидат наук – это совсем неплохая реклама. Позже Володя рассказывал нашему московскому заказчику, для чего его вызывали в ЦК комсомола:
– Нас инструктировали о принципах проведения новых хозяйственных отношений. Наша главная задача - правильно переводить безналичку в шуршащие деньги.
НТТМ «Ритм» через пару лет свернёт любые проявления научно-технического творчества, станет торговать компьютерами, а ещё чуть позже бывший коммунист целиком перейдет на торговлю спиртом в трёхлитровых банках и импортными презервативами. Валерий Палыч, тем не менее, не увольнял коммерсанта Катешова из лаборатории, сохраняя ему полставки и возможность вернуться к науке, если перестройка загнётся. Это понятно, поскольку сын Валерия был замом в фирме «Ритм». Когда для науки наступили трудные времена, он обратился к Катешову с просьбой: неплохо бы, мол, было если бы процветающий бизнес спонсировал поездку сотрудников лаборатории на Всесоюзную конференцию. Володя ухмыльнулся:
– Бизнесу противопоказаны бессмысленные вложения. Я на эти денежки лучше публичный дом открою.
Сгорела же фирма «Ритм» при следующих обстоятельствах. Будучи в очередном челночном рейсе, Катешов получил предложение купить крупную партию турецких сигар по очень низкой цене. Запахло крупным наваром, и Володя решил рискнуть, вложив в эту выгодную сделку почти все имеющиеся в наличии у фирмы средства. Однако, на таможенном контроле обнаружилось, что сигареты имеют уровень радиации, значительно превышающий допустимые нормы, и всю партию конфисковали.
Любой квалифицированный экономист скажет вам, что эта новая практика была в чистом виде массированной акцией ограбления народа. Ведь рубль можно выдать только после того, как на него произведено ровно на рубль товаров, а безналичные средства - это не товары, а станки, домны, танки и подводные лодки. Конечно, с первого взгляда можно возразить, что исполнитель заключает с заказчиком договор на выполнение конкретного объёма работ, деньги получает только после подписания акта приемо-сдаточных испытаний комиссии заказчика, и, если работа скалькулирована правильно, то никакого надувательства нет.
– Ай-я-яй! – скажет грамотный экономист такому возражателю, – Вы что, Маркса не читали. Особенно те его главы, которые посвящены вопросам формирования цены товара.
И он будет прав, ибо цена станка или домны силовым образом назначена государством, и никакими отношениями спроса-предложения не обусловлена, а вот цена работы по хоздоговору устанавливается на основе устной договорённости заказчика и исполнителя. Я верю, что Вы лично, мой читатель, добросовестно выполняли квалифицированную работу по договору, как и я сам. Но вы представьте себе такую, отнюдь не фантастическую, картину. Некий директор главка или чиновник министерства (а именно там распоряжаются безналичной общенародной собственностью) звонит приятелю – директору завода, НИИ, фабрики или бани – и говорит:
– Дорогой Николай Петрович, зная Вашу высокую личную ответственность и обеспокоенность за судьбы нашей родины, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы не откажетесь выполнить для народа небольшую, но сложную работу стоимостью двенадцать миллионов. Так я Вам вышлю договорчик?.
– Конечно, конечно, уважаемый Федор Никанорович, – ответствует упомянутый директор, – какие могут быть сомнения? Сделаем в лучшем виде.
Получив договор, он ставит подпись о заключении договорных отношений и тут же оформляет акт приемо-сдаточных испытаний. Обе бумаги отсылаются обратно заказчику, а после перевода денег они делятся пополам или в какой другой установленной пропорции между «дорогим» и «уважаемым». Так был порожден этот безжалостный механизм инфляции, которая обескровила все производящие отрасли страны, когда хакончилась безналичка. На то, чтобы слить в конкретные карманы всю общенародную безналичку страны, занимавшей одную шестую часть земной суши, «уважаемым» потребовалось что-то около трех с половиной лет. Именно таким образом, я думаю, появились первые миллиардеры нашей страны. Тем же, кто конструировал умные машины и внедрял новые технологии, достались крохи, которые не разглядишь даже в электронный микроскоп.