Андрей Николаевич сидел на диване перед телевизором и злился. Вот-вот должен был начаться футбольный матч. А у Нины Сергеевны, его благоверной, случился приступ хозяйственного энтузиазма. Пылесос гудел на всю квартиру. И приспичило же именно сейчас марафет наводить. Ну да, сегодня в гости дети с внуками приедут, ну так ведь только к вечеру. А жена с утра пораньше носится как заведённая. Пирожков напекла, Курицу замариновала. Теперь за уборку принялась.
Раздражение нарастало. Чего, спрашивается, так суетиться? Никакого покоя в собственном доме нет. И зачем вообще мужики женятся? Что бы потом вот это вот перед глазами постоянно мельтешило? И вдруг Андрею Николаевичу так себя жалко стало. Да неужто и правда, жизнь мимо прошла? А счастье то, где оно? Память послушно зашелестела пожелтевшими страницами.
Выпускной бал. Белый танец. Парни независимо вытянулись вдоль стен. За снисходительными ухмылками прячут робость и смущение. И тут, на зависть друзьям, его приглашает Нина Сергеевна. Да какая Сергеевна? Просто Нинка — главная хохотушка и заводила класса. Протянула руку, а у самой пляшут смешинки в серых глазах. Он, тогда ещё Дюха, с равнодушным видом сжимает узкую ладошку и выводит спутницу на танцпол. Вторая рука ложится на талию. От волнения и мандража спасает музыка. Что тогда звучало? Вальс кажется.
Гудок паровоза, мерный перестук колёс затихает, за окошком вагона проплывает вокзал родного города. Родители уже здесь, на перроне: встречаю сына из армии. Но глаза выискивают в толпе хрупкую фигурку с копной непослушных кудряшек. Находят. И тугой, напряженный узел в груди распускается. Нина. Дождалась.
Городской парк, свидание уже близится к концу, а он никак не может задать главный вопрос. Горло пересыхает, слова застревают внутри. А вдруг откажет? Страх холодными пальцами сжимает сердце. А, была не была! Бросается, будто со скалы, в омут её решения. Мир вокруг замирает в ожидании. Заветное “да” позволяет времени возобновить свой бег. Ниночка, родная, невеста.
Резкий звук с экрана возвращает Андрея Николаевича в реальность. И как он мог сомневаться? Было же счастье, было родимое. Просто подзатёрлось в суете. Стало привычным, незаметным, должным. Как аромат свежей выпечки поутру. Или всегда выглаженная рубашка. Мужчина в задумчивости поднялся с дивана. Подошёл к жене и выключил пылесос.
— А знаешь что, дорогая, пойдём прогуляемся в парке.
— Так ведь дети же…
— Ничего, они ещё не скоро подъедут.
— А футбол?
— В записи посмотрю.
Алёна Торчилова
