Много я видел в жизни всякого, но такое в первый раз. Стоял себе на остановке, курил, думал о разном. Народу не было особо, час дня всё-таки, только девчонка какая-то щуплая да бабка с тюками. Но все равно, покурить отошёл в сторонку, зная по опыту, что мелкие девки и старушки — главные средоточия ненависти, готовые уничтожить тебя лишь дай повод.
И вот вижу, бежит к остановке белобрысая толстуха с косой. Лицо красное, глаза вытаращенные. И главное, неизвестно чего торопится, трамвая же нет пока.
Зато её спешка явно понятна мелкой девчонке. Она вскакивает со скамейки и делает шаг навстречу.
— Тварь, — на выдохе выговаривает толстуха, подбегая, и начинает её лупить.
Ну, то есть это поначалу так выглядит. Толстуха вроде как опрокидывает мелкую, накрывает тушей и со всей дури молотит кулачищами в лицо. Да только тут же становится понятно, что лупит она щебенку возле трамвайных рельсов, а мелкая крутит головой как хренов Джеки Чан и успевает уклоняться. Толстуха верещит от боли в разбитых кулаках и теряет бдительность, мелкая ужом выскользает из под нее, наматывает её косу себе на руку...
— Вы что раздухарились, прошмандовки! — каркает на них старушка с тюками.
Тут мелкая наносит противнице два быстрых удара локтем в лицо, и довершает всё жёстким "фаталити" с башки. Та воет от бессильной ярости, спотыкается и падает на одно колено.
— Чёт трамвай все не едет и не едет, — удивлённо бормочет старушка, подхватывает свои тюки и бежать.
Мелкая, тем временем, считает свою задачу выполненной и, крепко зажав в кулаке косу толстухи, начинает драматическую часть. Это самое шикарное в бабских драках — сбивая напрочь дыхалку и захлебываясь кровью, они все равно не откажут себе в удовольствии поспорить, кто из них большая сука и блядина. Даже больше скажу, у них по-моему нокаут засчитывают не той, кого уложили, а той, которая слила словесный батл.
Так вот, выясняется что мелкая любит брата толстой и эта жирная сука не сможет её от него отвадить. И родителям своим пусть толстая передаст, что им тоже ни за что не встать на пути настоящих чувств, добавила она, отвесив жирухе оплеуху — видимо, авансом для родителей.
Толстая ревёт как брачующийся вепрь и тут становится ясно, что мы с мелкой рано ее списали. Не поднимаясь с колена, она хватает спарринг партнёршу за запястье, а свободной рукой за шею и тянет ее вниз, глядя на неё звериными глазами и капая в лицо юшкой из носа.
Выясняется, что плевать и она, и родители хотели на ее брата, они вообще считали что он гомик и рады до охерения, что у него есть баба, пусть и какая-то сифозная подстилка. И еблась бы мелкая с братиком на здоровье, только на кой хрен ещё и парня толстухи на себя затаскивать? Конечно, он красавчик, не то что брат-лошпек, но это не значит что всякие шлюхи должны с ним по лифтам сосаться.
Я слегка прихуеваю от того, что у толстухи есть парень-красавчик, закуриваю вторую. Мелкая хрипит и кажется синеет, и по хорошему пора их растаскивать, но я мысленно сделал на мелкую ставку и либо я благодаря ей потрачу на пиво последние три сотки, либо пусть умрет.
Когда-нибудь видели, как тщедушные девки из положения полулёжа делают самую настоящую подсечку? Толстуха воет и теряет равновесие, мелкая откатывается в сторону, держась за горло и со свистом втягивая воздух. От ее сатанинских скиллов в ахуе и я, и толстуха. Она обходит мелкую сбоку с явной опаской, а та тем временем хрипло и с ненавистью поясняет, что сосаться в лифте не измена, и угрожает вырезать всю толстухину семью, если та хоть слово вякнет брательнику. А чтобы та не усомнилась в ее способности сдержать слово, бультерьером прыгает на нее снизу.
Я клянусь вам, эта девка-гора опрокидывается и верещит. Мелкая смачно бьёт её головой в окровавленное лицо, ещё раз, ещё! Толстая скидывает её и пытается накрыть сверху тушей, но мелкая успевает выскользнуть и снова подсекает, а потом наваливается на рухнувшую толстуху сверху, и начинает колотить локтем по шее и спине.
В голове моей происходящее давно комментирует Николай Фоменко, и я сожалею что нет ливня или хотя бы дождика, чтобы бой проходил в грязи, чёрт с ним что на бабах нет купальников.
Толстая переворачивается, защемив мелкой половину тушки своей массой. Пока та рычит и пытается выскрестись, толстая отдыхает и говорит, что не позволит убить свою семью и лучше сейчас сама на всякий случай прикончит лахудру. Но её-то угрозы пусты, реализовать свое временное преимущество она не в силах. Дотянуться до мелкой она не может, мешает собственное свинотело, а бить с локтя явно не умеет. А сама мелкая высвобождается понемногу, рыча и клянясь, что хрен там и она сама загрызет толстуху насмерть.
Наконец, жирная понимает что пора что-то сделать, она отчаянным рывком садится на задницу и пытается схватить мгновенно вскочившую мелкую за ноги. Но грабли ее вхолостую свистят в воздухе, ибо шустрая сучка догадывается ещё и подпрыгнуть. Ещё и вписывает толстухе в лицо с ноги, едва приземлившись.
Та уже в слезах, она видимо не рассчитывала столкнуться с карликовым Ван Даммом. Она тяжело дышит, рот её полон крови, а жажда мести рвёт хрупкую душу внутри неуклюжего медвежьего тела. Мелкая тоже плачет злыми слезами, у нее расцарапано о щебень лицо, шея в волдырях. Но обе они понимают, что отступиться уже нельзя, на кону любовь, жизнь семьи и я если честно так и не понял что ещё. У толстухи сдают нервы, она орёт и отчаянно бросается на соперницу. А та, вот могу побожиться, перехватывает её за руку и швыряет этот центнер сала через себя!
Тут уж всё, на большее у толстухи нет сил. Мелкая напрыгивает сверху, снова наматывает на кулак косу и лупит толстуху мордой о щебень, пока там не образовывается залитая кровью ямка изрядных размеров.
Я достаю третью сигарету и прикуриваю. Щелчок зажигалки звучит в наступившей тишине как выстрел и привлекает внимание мелкой. Не слезая с поверженной толстухи, она поворачивает ко мне изодранное в кровь лицо. Хищные глаза вонзаются в душу.
— Ты хули уставился, дебил?
Я цепенею, но совсем не от страха. Мелкая прекрасна.
— Выходи за меня замуж? — умоляюще говорю я.
Мелкая закатывает глаза.
— Придурок, мне тринадцать лет всего.
Вдалеке наконец грохочет трамвай.
