Заметив на потолке паутину, Гелата мгновенно оказалась на столе, шагнула, оперлась одной ногой о плиту, другой о мойку, и паутины как не бывало. Самого паука она сдула за окно, проворчав, что диким зверям место в дикой природе. Проделано все было с быстротой мысли.
– Ненавижу грязь! – пожаловалась она.
– Я уже заметила.
– Что ты заметила? Держать дома оруженосца хуже, чем большую собаку. На фиг он вообще нужен? Щит я и сама потаскаю. То вещи раскидает, то мою лыжную шапку зимой свистнет! А недавно покидал свои черные майки с моими белыми в стиралку и врубил. Помочь хотел! Не хило, да? Еще температуру выставил самую ядреную, чтобы чище было!
Ирка изобразила на лице сочувствие, хотя косвенно ощущала, что Гелата не столько жалуется, сколько хвастается.
– И как ты со своим Антигоном живешь? Ему же небось тоже готовить надо! Он хоть и маленький, а жрать-то хочет! – продолжала шуметь Гелата.
Ирка не решилась опровергать, чтобы не шокировать Гелату. Валькирия воскрешающего копья и в страшном сне представить не могла, что может быть иначе.
– Того не ест, сего не ест. Курицу с кожей нельзя – ему мамочка, оказывается, кожицу вилочкой снимала. Хлеб только ржаной. Он, видите ли, кишечник обметает веничком грубого помола! В ванной запрется на три часа, пока все мои шампуни не выльет – не вылезет. Протеина своего качковского наболтает во всех чашках, он высохнет, потом фиг отдерешь! – гремела она.
Дмитрий Емец "Мефодий Буслаев. Первый Эйдос"
В этот момент кто-то радостно и шумно прогрохотал по коридору. Из кухни примчалась хозяйственная Гелата, которая даже в гостях не усидела за столом и ушла делать салаты. Попутно она успела накричать на своего оруженосца, который ухитрился влезть в ванную и попрыскаться дезодорантом Хаары. Это был тот самый здоровяк, который в квартире у Гелаты упорно вбивал свои гулливерские ноги в тапочки-зайчики.
Гелата тащила его за руку, как гневная мать свое малоумное двадцатилетнее дитя, явившееся в общую песочницу с пожарным ведром и с саперной лопаткой и пинками вышвыривающее из нее других, более мелких обитателей.
– Он у меня чумной! Духи и шампуни спокойно видеть не может!.. – извиняясь, сказала она Хааре.
– Хы! А че тут такого? Жалко ей, что ли? Не обеднеет от одного пшика! – заявил оруженосец, не выказывая особого смущения.
Гелата покраснела. Краснела она очень подмосковно: шеей и верхом груди. На щеках же появлялось лишь несколько помидорных пятен.
– Да хоть при людях не спорь со мной, ирод! Тоже мне, взял манеру!.. – шепнула она, толкая его локтем.
Оруженосец гоготнул как глупый молодой гусь и затих. Ирка с облегчением подумала, что не один ее Антигон разнузданный. Встречаются и другие запущенные случаи.