Сейчас всё стало немножко проще. Писатель может по крайней мере предоставить Читателю крошечный шанс прочесть свою книжку. В прежние сланые времена издать книжку было просто нереально.
Утверждение «пиши хорошо и тебя издадут» не выдерживает критики.
Для авторов, которые пишут «в стол» изобретено несколько хлёстких обидных наименований:
«графоман», «шизофреник», «пустописака» и так далее и тому подобное.
Я знал, что стану писателем с четырёх лет.
Твёрдо.
Потому что в 1956 году был реабилитирован мой дед – писатель.
И семья принялась готовить его довоенную книжку к переизданию.
Самое удивительное, как я сейчас понимаю, это то, что им это всё-таки удалось!
Понятно, что мои произведения никто и в мыслях не имел издавать.
Ни в каком виде.
В принципе это путь любого нашего автора.
Я готов вкратце перечислить, кого не спешили издавать в нашем Отечестве.
Александр
Сергей
Михаил
….
А вообще список может быть очень длинным.
Это нормально.
Зачем печатать хоть того, хоть этого?
Понятно, если тираж гарантированно раскупят….
Но раскупают только то, что уже известно кругу потенциальных покупателей.
Вот на сегодняшний день ситуация более или менее прояснилась.
Более одного миллиона русскоязычных авторов выложили в Сети только на одном ресурсе около шестидесяти миллионов произведений.
Сами понимаете, нет такого литературоведа, который сможет осилить этот массив.
Это далеко за пределами скромных человеческих возможностей.
Давайте посмотрим на этот вопрос ещё с такой стороны.
У нас в России сейчас 89 субъектов.
Это 89 «столиц».
А городов у нас более тысячи!
Будем считать, что есть тысяча городских только газет.
Скромно.
По одной на город.
И 89 изданий в субхектах По одному на…
Ну добавим для ровного счёта одиннадцать центральных газет, типа «Известия», «Труд», «Собеседник», «Советская Россия», «Правда»…
Повным счётом одна тысяча сто изданий.
Воакруг каждого имеется свой небольшой «кружок» литераторов.
Допусти по 10 авторов.
То есть мы имеем одиннадцать тысяч авторов на тысячу сто изданий.
Как видим миллион сто тысяч авторов на одном ресурсе и одиннадцать тысяч «мест» - конкуренция в сто человек на одно «место».
Прочесть сто произведений ста авторов, конечно, посильно для главного редактора одного местечкового издания, но редакторам центральных изданий уже точно не позавидуешь.
Как видим, к качеству написанного всё это не имеет ни малейшего отношения.
Даже когда я честно сообщаю «вот лучшее, что я написал» потенциальный читатель думает: «всякий кулик своё болото хвалит» или «явно зазнался» или «горе писец»
И ведь не поспоришь.
Я сам никого толком прочесть не могу, тем более что и сам порою «крапаю»
А ведь масса ситуаций, когда пишешь отнюдь не литературное произведение.
Нам кроме литературы есть, что и кому писать.
Похоже читателей моих официальных отчётов было гораздо больше, чем читателей моих литературных опусов.
Так что издание книжки для меня – это что-то фантастически нереальное, запредельное, немыслимое.
Сейчас у меня на Ридеро полсотни книжечек. Которые. Как мы прекрасно понимаем, никому не нужны.
Между прочим об эпистолярном жанре.
В Центральном Комитете Коммунистической партии Советского Союза перед самым его распадом скопилось более трёх миллионов писем, которые никто и в мыслях не имел читать.
В середине восьмидесятых я побывал в очереди в Приёмной Центрального Комитета.
Один мужчина из Севастополя вышел с приёма совершенно расстроенный.
А вышедших сразу окружали стоящие и те начинали горестно излагать свои, увы, не разрешённые вопросы.
И вот этот мужчина развернул целый манускрипт и просветил собравшихся скорбящих.
Оказывается десять лет назад он встал в очередь в Крыму на получение каменного памятника своему близкому родственнику. Поначалу очередь двигалась, а перед самым его выдвижением на первое место застопорилась! Прошло лет пять, а он как был вторым или третьим, так там и обретался! Он начал понемногу обращаться по инстанциям, но его везде мягко и незаметно посылали то по большому, то по малому кругу. Однажды он посетил могилку, где давно уже должен был стоять памятник и вдруг увидел совсем свежий памятник рядом. Естественно, он невольно присмотрелся и ахнул! На памятнике была фамилия должностного лица, к которому он обращался пару дней назад! Он проверился и выяснил, что это действительно родственник отказавшего ему чиновника.
Так родилась его Идея! За год он собрал свои письма – копии он бережно хранил – обращения с резолюциями отказами должностных лиц и фотографии каменных памятников, полученных в указанный им период теми самыми лицами, которые ему отказали!
Народ примолк и притих.
Фотографии памятников и резолюций говорили сами за себя.
И это был не десяток должностных лиц! Это было сотни две с половиной!
Это был огромный пакет документов!
И что Он вам ответил? – заинтересовались слушатели
- Собака лает, ветер носит! – отвечал опустошенный эмоционально рассказчик.
И вдруг зарыдал!
- Всё ясно! Всё ясно! – сказал я сам себе так, чтобы никто не догадался, и тихо-тихо покинул и эту очередь, и этот самый Подъезд Приемной ЦК КПСС.
Девяностые годы!
Дефолт.
Аресты!
Угрозы убийством.
Сумасшедшие требования налоговой .
Рождение дочурки.
Жизнь в изоляции.
И вот вдруг… 1993ий год. Первое издание Сборника документов Surmico!
С опубликованием моего «коневого Логотипа».
А затем 1996 0ой год. Издание фантастической пары: Пьесы и Мерцающих шахмат!
А затем в 1997 -ом году мама и Саша Шорин в моё отсутствие издают «Южный Крест», а в нём и Балладу о рыжелапом зайце!
Да! Тиражи всегда крошечные!
И всё-таки это книжки!
А потом с В.Н.Грибовым издаём книжку «Школа Старпшеклассников».
Вот так, понемногу какие-то капли всё-таки увидели свет.
Мамину повексть издали в журнале.
Её статью «Золотои Колымы» издали в другом журнале.
А еще издали четыре сборника её стихов.
При жизни.
А еще ей предоставили возможность провести цикл литературных вечеров на областном радио.
И что-то даже сохранено в записях.
В конце концов вся наша семья попала на одну страницу уникального энциклопедического словаря о писателях Екатеринбурга «и около».
Смотрю на обложки моих первых книжек.
Ведь практически всё роздано.
Осталось в семьях толоько по одному – двум экземплярам.
Что увидят внуки – не знаю.
А мы этим изданиям отдали практически всю свою жизнь.
Без права переписки.
Без надежды, что кто-нибудь не равнодушный прочтёт.
Вот выложил здесь на ресурсе свою лучшую работу «Мой маленький принц» а её никто ни разу даже не пролистал!
И я понимаю: миллион авторов.
Шестьдесят миллионов произведений.
Так что ничего не жду.
Просто верю, что кому-то может быть через годы это всё-таки окажется нужным.
Приложение: из вступления к одной моей книжке
КАК Я ПИШУ СВОИ ПЕСНИ
ВСТУПЛЕНИЕ
Я не хочу создавать еще один миф. Мифов создано великое множество. Просто расскажу одну историю. Жил-был на свете писатель. Он влюбился в одну умную и красивую девушку. И они поженились. И у них родились три ребенка. Две девочки и один мальчик. Потом пришли злые люди и забрали писателя в тюрьму. Где его вскоре убили. А жена писателя и трое детей остались жить. И была страшная война. И они все пережили эту войну. И все трое детей выросли. Сначала умерла старшая девочка. Потом умерла ее мать. И остались на свете вторая дочка писателя и его сын. Затем сына жестоко убили. А у этой девочки сразу после войны родилось два сына, два мальчика. Младшенькому очень не везло в жизни. И он часто и надолго исчезал из дома. А старший скитался по белому свету и нигде ему не было покоя. Вот он и писал свои грустные песни. А дочка писателя жила-была и тоже писала. В основном она писала стихи. Стихи эти были очень хорошие, поэтому их никто и не печатал. Потому что если стихи хорошие, их ни в коем случае быстро не напечатают. И вот однажды сын-скиталец и его мама – дочь писателя снова стали жить вместе. В том самом доме, из которого когда-то забрали писателя в тюрьму. Так и закончился для них страшный двадцатый век. Писатель этот был, как вы уже и сами догадались, моим дедом. Его дочка – моей мамой. А сам я и есть тот старший сын, который все скитался по белому свету. Вот и вся история, если совсем коротко.
Рассказы писателя и стихи моей мамы вы найдете в других наших книгах. А может и еще где. А здесь вы найдете мои песни. Их тоже почти никто не печатал, потому что они очень хорошие, светлые и грустные. Вот я и дарю их вам, потому что вам они теперь нужнее, чем даже мне самому. Я и писал их для того, чтобы однажды вам подарить. Согласитесь, ведь это просто замечательно, что кто-то далеко-далеко от вас думал о вас, и думал, чтобы вам такое подарить. И всю жизнь готовил этот подарок. А почему именно вам? Потому что даже обидно было бы подумать, что кому-то другому. Ведь именно вы и есть тот, ради кого все это когда-то затевалось!