Chapter 6
Пища, кстати говоря, весьма недурственная, каким-то чудодейственным образом уняла тревогу и чувство неизбежного плачевного конца. Из всякой, даже наглухо запертой норы есть лазейка! Нужны лишь информация и время.
Словно за ответом - когда это время наступит? - Рубиян глянул на электронные часы и заодно уж зацепил взором и камеру видеонаблюдения.
Часы показывали 16:45, видеокамера ничего не показывала, лишь тупо пялилась в обратном порядке и раздражала собой. Сколько их тут ещё? Небось, и в клозете понатыкали, чтоб ничего там не разломал. Шпионы долбанные!
Станислав не ощущал пока ни успокоительного, как было обещано, ни губительного, как сам предполагал, воздействия употреблённых препаратов, он натуральным образом дышал злостью и усталостью. Решил прилечь.
Миролюбивая кровать приняла многострадальное, измученное вероломными процедурами тело и изнервированную сестринскими наущениями череповину в свои мягкие объятия, незаметно пришло безмятежное спокойствие и умиротворение. Новоявленный обитатель каземата неподъёмно проспал до утра.
Однако его сон отнюдь не повторил то давешнее состояние неги.
Кошмары уже изводили Станислава в тюрьме после того, как ему прекратили колоть психотропы. В тех ужасных грёзах он раз за разом переживал кровавую драму, поломавшую ему жизнь на корню. Тогда, в камере, просыпаясь среди ночи или средь бела дня, он умывался холодной водой - немного помогало восстановиться, здесь же... Здесь кошмары по сюжету не изменились, но зато стали в одночасье гораздо реалистичнее, чем прежде, все детали зловещих снов прорисовались более отчётливо, события и персонажи, словно оживая, набирались по ходу сна объёмом, трёхмерностью и теперь выглядели существующими далеко не в воображении, а обретали плоть и разум, одухотворялись и готовы были шагнуть из сна в явь. И самое ужасное то, что горячка своими колючими, ежовыми лапами полностью пленяла сознание, будто перематываясь на плёнке, повторялась без конца и не дозволяла мирскому одержать верх.
Кошмарный сон гложил Станислава ровно столько, сколько ему, сну, было времени отведено.
Поднявшись весь мокрый, слизкий как глист, несчастный узник небывалого диспансера долго приходил в себя. Ледяной душ не выручил, лишь привёл к раздумьям о том, что же такое поспособствовало прогрессу кошмаров.
Перемена места пребывания и, как следствие, незначительный стресс? Непонятные процедуры накануне сна? Или принятые лекарства? Или всё разом?
А что если всё таки заболевание?..
Нет, это полная чушь!
От мысли о вероятии, что всерьёз болен, то есть псих, Станислав чуть не подавился зубной пастой, как и все вещи первой необходимости, "любезно предоставленной" ему здешним руководством. Хотя, на самом деле первее всего он нуждался в драгоценной ключ-карте, отмыкающей все замки на диспансерных дверях. Кто бы её предоставил?..
Ровно в 09:00 клацнул электрозамок, и в уютное узилище впорхнула сестра Мария, ласково (а казалось, злорадно) улыбаясь и транспортируя поднос с завтраком. Явление дьявольской болтушки охолонуло во сто крат хлеще холодного душа, а при взгляде на пилюли с микстурой заскрежетали зубы. Санитаров с ней не было, зато была камера наблюдения под потолком, и сотрудница дурдома контролировала приём декохтов. Так что, увы, пришлось...
Изнурённому ночными кошмарами организму, как рыбе - вода, требовались свежие силы, поэтому, стеноподобно игнорируя проникновенный щебет, экс-майор стремглав взялся за пищу. Сестра вскоре улизнула, неприменув заблокировать замок, стерва такая.
После завтрака, а быть может, с уходом сестры, ну или от воздействия тинктур, что маловероятно, и всё же Станиславу сделалось много легче, жуткие сновидения подёрнулись зыбью, уступили место ясному деньку. Тёплые и благожелающие лучики солнца сквозь стекло доверительно прошептали, что жизнь продолжается, не унывай, брат. Манимый шёпотом, Станислав подплыл к широченному, почти во всю стену, окну и печальным взором, уже сроднившиммя с ним, окинул близлежащую местность - простирающиеся на тьму километров вдаль дебри берёзового леса, надо полагать, и послужившие присвоению одноимённого названия психоневрологическому диспансеру.
Какой идиотизм! Нужно быть в зародыше недалёкой личностью, чтоб именовать учреждение согласно пошибу окружающей среды. Попахивает скудоумным среднеазиатским интеллектом: что вижу, то и пою.
Окно, его фрамугу, можно было немножко приоткрыть, что Рубиян и сделал. С улицы в ноздри ему заструился свежий, чистый, шальной, многообещающий запах желанной свободы, раздразнивающий обоняние подобно женским феромонам и побуждающий к активным действиям. Умопомрачительный, душетрепещущий аромат - он приглашал с головой окунуться в его вольную пучину и, наслаждаясь ласками его дуновений, уплыть, улететь навсегда из постылого, беспросветного плена психушки; он влёк, манил к себе с невероятной силой, он подавал зазывные знаки руками, визуальные и звуковые сигналы, он симафорил сигнальными флажками и искренне ревел во всю глотку: "Да иди же ты сюда, наконец, дурак бестолковый!...". Однако путь к нему, к его заводе - девственному лесу отрезало от стены здания полосой высоченного кирпичного забора и, ещё ближе, надёжной стальной решёткой с толстыми прутьями, накрепко вмурованными в бетон.
Этот аромат оказывал столь сильное воздействие, что Станислав, хоть это и было позорной глупостью, всё же просунул руку за фрамугу и проверил решётку на прочность.
Да уж! Выломать эти чёртовы прутья по силам разве что какому-нибудь дьявольскому монстру со здоровьем Халка. А тут от безделья в тюремной камере обрюзгли все мышцы, повис живот да на ранее тренированном теле уже успели появиться пролежни.
На себя было больно смотреть, и Станислав надумал хоть чуток обрести прежнюю форму.
Под пристальным надзором видеокамеры он принялся выполнять нехитрые физические упражнения, и его погрызанные во сне уста кривила ехидная, малость зловещая ухмылка. Пускай смотрят, доглядчики хреновы! Может, наконец, дойдёт, что со Станиславом Олеговичем шутки плохи!
За этим оздоровительным экзерсисом его и застала сперва, по обыкновению, благорасположенная, а после, как застала, обескураженная сестра Мария, которая припорхала забрать грязную посуду и сообщить, что в 11:00 за её подопечным явятся санитары, дабы сопроводить его к назначенному руководством пансионата лечащему доктору.
Отжимаюсь от пола одной верхней конечностью, а второй задумчиво почёсывая копчик, Станислав уточнил, является ли этот эскулап главврачом. Оказалось, нет, но это тоже высококлассный специалист, и он приложит все усилия для поправки здоровья Станислава Олеговича. Нездоровый человек презрительно хохотнул и заявил, что чувствует себя аки морж на арктической льдине, чем вызвал шквал негодующих поучительных нотаций, и, дабы обезопаситься от невыносимого сестринско голоска, схватился за утробу и ретиво исчез в уборной.
Ещё немногим менее часа до похода к врачу что только оставалось делать, так это - раздражённо плевать в потолок. Но разжалованный в звании майор вдруг вспомнил о замеченных ранее на полочке под столом каких-то журнальчиках. Можно полюбопытствовать, скрасить бездельный досуг.
Листая страницы безобидных на первый взгляд печатных изданий, он и тут умудрился выискать целенаправленную, беспардонную издевку над собой. Здесь имелись свежие еженедельники о нудном и бесцельном рыболовстве, о заезженных красотах белорусских заповедников, о каком-то бредовом конструировании, типа оригами и ... о садоводстве. Вот! Вот воистину то, что ему нужно, то, чего недоставало всю сознательную жизнь! Ведь в течении долгих лет Станислав Олегович мечтал научиться выращивать топинамбур с редиской - и наконец-то сбылось, наконец-то ему предоставилась такая уникальная возможность! Он растерялся, не разумея того, каким же это надо быть изуверским психологом, чтобы столь утончённо, столь гладенько, столь маниакально изводить психику беззащитного человека??? Козни врачей хитры и коварны!
Отшвырнув все эти возбудители раздражения и угодив ими аккурат под дверь клозета, Рубиян изнеможённо плюхнулся на спасительную койку. Лишь она в какой-то степени понимала его и сочувствовала ему