Фэентези. Начало в предыдущей статье. Ссылка на нее в конце текста.
Проснулся рано утром, голова была ясной, ничего не болело. Пощупал лоб. Шишка была на месте. Я быстро встал. На спинке кровати висела моя гимнастерка (постиранная и высушенная) и брюки галифе. Я быстро оделся. Ноги сунул в сапоги, кое-как замотав их портянками.
Подошел к зеркалу, стал рассматривать свое новое лицо. В дом вошла Марфа с ведром свежего молока. Она уже успела подоить корову. Я выпил на завтрак кружку молока с куском хлеба. Поблагодарил женщину и вышел во двор.
Нужно было понять, где я нахожусь, кто я такой и что я здесь делаю? Без ответа на эти вопросы, я думаю, будет сложно. Тем более, что я сразу решил, что буду больше молчать и слушать что говорят другие. Иначе легко себя выдать неосторожным словом, несвойственным этому месту и времени. Судя по вчерашним событиям, люди здесь горячие, идет война, за одно неправильное слово запросто могут «к стенке поставить», то есть расстрелять (словосочетание как раз из этого времени).
Я вышел во двор. Дом, в котором я ночевал, был небольшой одноэтажный, стены выбелены известью, крыша крыта соломой. Такие же дома виднелись и на другой стороне улицы. Вокруг раскинулось большое село. Несмотря на то, что было раннее утро и солнце только-только поднялось над горизонтом на улице было людно: ходили военные с красными звездами на буденовках, скакали всадники. У соседнего дома во дворе на завалинке сидели красноармейцы с самокрутками в руках. Густое облако махорочного дыма поднималось у них над головой.
Пока я осматривался, ко мне подошел вчерашний командир в фуражке с красной звездой.
- Ну как, Митя, здоров? Работать сможешь? – спросил он, протягивая мне руку.
- Смогу, - сказал я, отвечая на рукопожатие. А сам радостно подумал, ну надо же, меня оказывается Митя зовут, то есть Дмитрий, как и в той жизни. Уже хорошо.
- Тогда пошли в штаб.
Мы пошли по улице в сторону центра села. Командир еще что-то хотел меня спросить, но на мое счастье к нему подошли красноармейцы. Один из них встал по стойке смирно и сказал:
- Товарищ комиссар, разрешите обратиться? У нас тут спор вышел. Товарищ Ленин за какой Интернационал, за 2-й или за 3-й?
Я удивленно посмотрел на красноармейцев, уж очень эта сцена напоминала известный фильм «Чапаев» с актером Борисом Бабочкиным в главной роли. Смотрел я его недавно, поэтому хорошо помнил, что должен был ответить комиссар.
- Товарищи, Ленин за 3-й Интернационал, потому что он его и создал, - сказал комиссар, - лидеры 2-го Интернационала предали интересы рабочего движения и веры им нет.
- А, понятно, - ответил красноармеец, оглядываясь на товарищей.
- Товарищи, я к вам вечером подойду, побеседуем о текущей политической обстановке, - сказал комиссар и мы пошли дальше по улице, но тут комиссара снова окликнули. Он махнул мне рукой, мол иди дальше один и подошел еще к одной группе красноармейцев.
Я пошел по улице дальше и вскоре вышел на широкую площадь, на которой присутствовали все атрибуты села: большой каменный храм, небольшой рынок и двухэтажный деревянный дом, какого-то богатея. В этом доме сейчас размещался штаб Красной армии. Справа от входа висел большой красный флаг. У входа в штаб стоял часовой с винтовкой. Я замедлил шаги, не зная, как поступить, но он приветливо мне улыбнулся и спросил:
- Ну как голова, не болит?
- Да, вроде, нет, - ответил я и прошел в штаб. Внутри здания было душно. В коридорах туда-сюда ходили люди в военной форме, но без погон. Двери во многие кабинеты были открыты на распашку. Надо так понимать, подумал я, что где-то здесь мое рабочее место писаря. Вот только где оно, вот в чем вопрос?
Тут ко мне подскочил военный с всклоченными волосами на голове:
- Митрий, ты список написал?
- Какой список? – спросил я.
- Как какой? – разволновался военный, - Я тебе давал список, написанный карандашом. Ты его был должен красиво переписать. Ты это сделал?
- Раз давали, значит переписал, - ответил я в надежде, что мой предшественник в этом теле, все сделал как надо.
- А куда ты идешь? – снова спросил военный.
- Туда, - я неопределенно кивнул прямо. Знал бы где мое рабочее место, давно бы дошел до него.
- Нет. Так не пойдет. – сказал военный. – Вначале отдай мне список, а потом иди куда хочешь.
Он развернулся, и мы пошли в обратную сторону. Он шел впереди, я за ним. Мы поднялись на второй этаж и зашли в один из кабинетов. Сидящие за столами люди подняли головы. Я поздоровался и прошел к единственному столу за которым никто не сидел. На столе никаких бумаг не было. Я открыл ящик стола, сверху лежала бумага, написанная каллиграфическим почерком.
- Не это ваш список? – спросил я у военного протягивая ему бумагу.
- Да. Спасибо! – схватил он бумагу и ушел. А я сел за стол и огляделся. На столе стояла чернильница, лежали перьевые ручки, карандаши. В кабинете было три стола. За одним сидел я, за соседним столом молодой худенький парень с рябым лицом в военной форме и чуть в стороне пожилой мужчина в косоворотке. Вместо четвертого стола стоял большой шкаф с папками внутри.
Рябой парень сразу вскочил со своего места и подошел ко мне разглядывая мой лоб.
- Ого, не слабо тебя вчера приложили? Болит?
- Да, нет, сегодня уже легче, - ответил я.
Мужчина в косоворотке, взял со своего стола какую-то бумагу и положил передо мной.
- Митя у тебя почерк хороший. Этот приказ нужно переписать в первую очередь.
Я быстро прочитал начало документа: «Приказ личному составу 4-й Петроградской кавалерийской дивизии…» И задумался припоминая. Эта дивизия входила в состав Первой конной армии под командованием Семена Михайловича Буденного. Внизу под приказом стояла дата 12 августа 1919 года и имя командира дивизии Ока Иванович Городовиков. Правда сама Конная армия официально была образована немного позднее в ноябре 1919 года. Но в общем для меня это мало что меняло.
Приказ был написан от руки карандашом. На мой взгляд очень даже хорошим почерком. Каждая буква была понятна. В своей прошлой жизни я писал, как курица лапой. Взрослые, вспоминая свою учебу в школе в стародавние времена, рассказывали, что в первом классе они полгода писали прописи, чтобы научиться красиво, каллиграфически писать. Нас же ничему подобному не учили. Считалось, что писать от руки современным детям не придется, они все тексты будут печатать на компьютере.
Я достал из ящика стола чистый лист бумаги, но подумав отложил его в сторону. Вначале нужно было потренироваться на черновике. В ящике стола я нашел еще одну бумагу, наверное, написанную моим предшественником в этом теле. До сих пор я даже не представлял, что так красиво можно писать буквы. Они имели небольшой наклон, в одних местах были толще, в других тоньше. Заглавные буквы к тому же были украшены хитрыми завитками. Я даже не надеялся повторить этот шедевр.
Наконец в ящике стола я нашел лист бумаги, который уже использовался как черновик. Взял ручку, обмакнул перо в чернильницу, и большая клякса тут упала на середину листа. Я попробовал писать буквы пониже кляксы, но перо царапало бумагу и вместо красивых округлых букв выходили кривые каляки-маляки.
- Что с тобой, Митя? - неожиданно раздался голос над моей головой. Я и не заметил, увлеченный начертанием букв, что два моих сослуживца встали со своих мест и с удивлением разглядывали мое творение.
- Иосиф Францович, так его вчера пьяный красноармеец по голове кулаком вдарил, - сказал рябой парень ухмыляясь.
- Митя, тебе может пойти домой, полежать? – спросил Иосиф Францович.
Я в ответ кивнул. В голове крутилась глупая фраза из анекдота: «Идущий с красным знаменем Штирлиц как никогда был близок к провалу».
- Даю сегодня тебе день, - сказал Иосиф Францович. – Отдыхай, набирайся сил. Мы и без тебя справимся. Завтра, я надеюсь, ты войдешь в норму.
Автор Алексей Востряков
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙТЕ ЗАВТРА
Начало:
Писарь Первой конной. Попаданец
Если понравилась статья - ставьте лайк и подписывайтесь на канал Природа Карелии