Я очень любила своего дядю Прокопия. Вместе с ним в наш дом приезжали не только тепло, доброта и хорошее настроение, но и волшебные истории. Да, я не раз говорила, что все они были очень грустными, порой страшными, но тем не менее я обожала их слушать! И только одну историю он никогда не рассказывал, историю своей единственной родной дочери... Ее я услышала гораздо позже от своей мамы. Дяди Прокопия уже не было в живых, и мне было так горько, что так мало говорила ему, как я его ценю, уважаю и люблю...
Виталий родился в семье потомственных флотских офицеров. Его прапрадед и прадед служили в Российско-Американской компании, основанной знаменитым графом Резановым (помните, «Юнона и Авось»?), дед участвовал в знаменитой Петропавловской обороне, отец дослужился до высокого чина в Военно-Морском штабе Тихоокеанского флота. Самому Виталию было 15, когда началась Русско-Японская война. Он пошел на корабль юнгой, участвовал в боях, получил ранение, чудом выжил. В госпитале попал под влияние старших офицеров, и в 1905 году принял участие в событиях первой русской революции. В начале 1907 года его, тогда 18-летнего парня арестовали и по решению суда отправили в ссылку в далекую Якутию. После срока он еще три года не имел права возвращаться во Владивосток и жить в крупных городах.
Он думал провести в Якутии только отведенное время, но судьба решила иначе. Срок его ссылки подходил к концу, когда на тропинке, ведущей к реке, он встретил красавицу Татыйас, дочку сельского учителя. Улыбнулись друг другу, в глаза посмотрели, показалось, парню, что молния вдруг между ними проскочила. Стали встречаться словно случайно, то там, то здесь. Виталий удивлялся: и как я раньше ее не видел? Прошло какое-то время, пока до него дошло, что только о Тане, как он называл девушку на русский лад, и думает. Однажды вечером он признался девушке в своих чувствах, сказал, что если та согласна, он пойдет к ее родителям делать официальное предложение. И тут его подстерегал удар, Таня сказала, что давно просватана за сына местного головы и свадьба назначена на лето:
- Я не люблю его, но родители давно сговорились, калым уплачен. Я не могу пойти против всех, так что забудь меня, уезжай домой…
- Поехали со мной! Если ты меня любишь, а ты любишь, я вижу, у нас все получится! На моей родине все по-другому, но тебе понравится! Ты не думай, обвенчаемся в церкви, как положено, я хоть и ссыльный, но не бандит какой-нибудь! Поехали!
Уговоры были недолгими, уже через несколько недель Таня согласилась выйти замуж за Виталия, но настояла во всем признаться родителям, они ее любят, они поймут! Но вышло только наполовину. Отец девушки был человеком для того времени и места вполне просвещенный, закончил когда-то Якутскую учительскую семинарию. Для него было потрясением откровение дочки, что она не хочет замуж за нареченного, потому что любит пришлого ссыльного. Но Виталий ему нравился, казался вполне добрым и порядочным, и отец дал добро:
- Надо с семьей жениха поговорить. Они тут совсем ни при чем, нельзя людей позорить! Калым вернем, за этим дело не станет, но ты, Виталий, должен будешь свой дать. У нас так принято, и негоже традиции нарушать. Я сам с тобой буду на охоту ходить, зверя добывать.
А вот мать Тани, узнав о надвигающихся переменах, пришла в ужас:
- Это позор! У тебя еще три сестры младших, кто на них после такого посмотрит! Нас не жалеешь, их пожалей!
И сколько не пытался муж ее укоротить, женщина бесновалась:
- Поступишь по-своему – прокляну! Проклятие матери самое сильное!
Разговор с семьей жениха получился тяжелым. Парень категорически отказывался, говорил:
- Калым уплачен, я волен невесту силой увезти! Или свадьба летом, или уже сейчас свои права предъявлю, в наложницы пойдет! Пусть выбирает! Отец, ты же голова, рассуди нас, и по справедливости!
Отец Тани пытался уговорить предполагаемого зятя:
- Охолони, парень! Ты ведь даже не влюблен в нее, видел пару раз всего! Жениться хочешь, потому что говорят, что она первая красавица в улусе, так? Тогда посмотри на следующую дочь! Майыс всего 16, но красота ее еще ярче! Через год будешь локти кусать, что не твоя жена первая красавица, а ее сестра!
Слова будущего тестя запали в душу жениха, он ведь, и правда, не был влюблен в невесту. Через день он пришел в дом учителя и сказал:
- Я согласен. Женюсь на Майыс, но только этим же летом!
- Ей всего 16, год надо подождать. Но этот год общайтесь с ней, пусть привыкнет к тебе, узнает получше.
Вроде бы все сложилось, но только мать Тани не успокаивалась. Даже известие, что вторая дочь сосватана, ее не успокоило. Женщину просто колотило от сознания того, что старшая дочь пошла наперекор, а муж ей в этом потворствует. Она торжественно заявила:
- Нет у тебя больше матери, проклятая! Силу рода своего зову в свидетели! И дети твои все умрут, и внуки, а если выживет кто, то не будет никому из них счастья!
Таня была напугана, но и Виталий, и отец ее успокаивали:
- Дай ей время, успокоится! А в проклятья не верь, их не существует! Вот увидишь, все будет хорошо!
...Уехать в Владивосток молодым не удалось. Случилась октябрьская революция, началась гражданская война. Виталий вспомнил свое революционное прошлое, принял сторону большевиков. Немало он помотался по Северу, устанавливая Советскую власть.
Почти каждый год Таня рожала по ребенку. Но дети, не прожив и года, умирали. Скорее всего, виноваты в этом были и ходившая тогда испанка, и другие болезни, и холод, и голод, и организм, уставший от родов… Но Таня видела во всем этом проклятие матери. Сколько раз она ходила к той и просила снять проклятие. Мать же от дочери отворачивалась и говорила как будто в никуда:
- Нет у меня старшей дочери, умерла давно.
Из всех детей выжила только одна девочка, названная в честь матери Виталия нездешним именем Виктория. Росла она ребенком слабеньким, постоянно болела, и Таня как курица-наседка хлопала над ней крыльями, пытаясь уберечь дочку от напастей. Где-то к 16 годам Вика окрепла, оправилась, а в 18 заявила родителям, что выходит замуж. Они ничего против не имели, наоборот, были рады. Виталий к тому времени был председателем сельсовета, Таня, которая сменила имя и официально стала Татьяной, работала на почте. Им казалось, что жизнь наладилась.
...Прокопий, самый старший брат моего папы, влюбился в Вику сразу и бесповоротно. Девушка была младше его на четыре года, и он терпеливо ждал, когда ей исполнится 18. Они сыграли веселую комсомольскую свадьбу и зажили отдельной семьей. Через год у них родилась дочка, названная в честь бабушки по материнской лини Танечкой. Бабушка Таня активно помогала молодым, тем более, что они довольно скоро ждали второго ребенка.
Вторые роды сразу пошли не так, ребенок лежал ножками, повернуть его не смогли. Промучившись почти двое суток, Вика умерла, умер и неродившийся ребенок.
Горе оглушило Прокопия. Получалось, что он женился в 22 года, в 23 стал отцом, а в 24 уже был вдовцом. Больше он никогда не женился, жил один, помогал своим младшим сестрам и братьям и очень любил самого младшего, моего будущего папу, который родился через три года после рождения дочери.
Дочка была самой большой болью в его жизни. Когда ее мать умерла, Танечке еще не было и года. Практически сразу после похорон Вики, Таня и Виталий вызвали зятя на разговор:
- Мы решили уехать. На родину Виталия Евгеньевича, во Владивосток. И… Мы хотим забрать Танечку с собой. Ты, Проня, пойми! Внучке с нами лучше будет! Ты молодой, женишься, будут другие дети! А Танечка у нас единственное, что осталось, мы ей дадим все! И еще… Твой туберкулез… А если он дочке передался? Для нее этот климат губителен! А там море, там солнце!
Долго думал Прокопий, но все же решился. Довод о том, что его наследственная болезнь может вдруг проснуться и в дочери, стал решающим. Нет, сейчас болезнь его не проявлялась, но врачи ежегодно проверяли, заставляли проходить обследование. Мало ли что! У матери тоже было затишье, болезнь уснула на долгое время и вдруг в последний год опять начались эти ужасные приступы. Пусть едет дочка!
Потом он не раз ругал себя, но сделанного было уже не воротить, дочку свою он увидел еще всего лишь два раза. Первый - когда она выходила замуж. И второй - когда ездил ее хоронить.
Все, что зарабатывал, Прокопий делил на три части. Самую маленькую он оставлял себе, ту, что побольше, отдавал братьям и сестрам, оставшимся к тому времени без матери, а еще через пару лет и без отца. Ну а все остальное отправлял дочке, чтобы не испытывала ни в чем нужды. Телефона в селе тогда не было, письма шли долго, иногда полгода ничего не было, а потом приносили сразу три или четыре конверта. Прокопий так и жил, от письма до письма. Танечка подросла, начала сама писать отцу, но вот сложилась так жизнь, что увиделись они только на ее свадьбе. Сначала была война, потом тяжелая работа – стране нужны были деньги на восстановление, Прокопий практически несколько лет безвылазно находился на своем охотничьем участке.
…Письмо о том, что Таня выходит замуж, шло почти два месяца, но он все-таки успел. В тот его приезд они с дочкой целыми днями разговаривали и не могли наговориться. Таня так радовалась, что папа наконец приехал! Она смеялась от счастья, а когда он уезжал, просила:
- Папочка, ты приезжай к нам. Пожалуйста!
- Конечно, приеду, дочка! Обязательно! А если срочно надо, пришли телеграмму, я сразу примчусь!
Один за другим у нее родились два сына. Она отправляла отцу фотографии внуков, обещая как-нибудь привезти их на историческую родину. Но то дети маленькие, то дедушка Виталий умер, а бабушку одну не оставишь… Наконец, она собралась, но… У Прокопия начались приступы кашля, иногда с кровью. Понимая, что это может быть заразно, он запретил дочери приезжать. Так и жили, отец на Севере, дочь – на Дальнем Востоке. Соединяли их не очень частые письма да постоянные денежные переводы.
…Старшему сыну Татьяны исполнилось 16, когда отец впервые взял его на охоту. Домой они не вернулись… По рассказам приятелей Таниного мужа, которые были тогда с ними, их друг с ружьем ушел к реке за водой, наказав сыну оставаться в лагере. У реки он услышал треск кустов, и будучи уверен, что к нему идет крупный зверь, выстрелил. А когда пошел посмотреть, какого же зверя он добыл, увидел убитого сына. Осознание того, что он убил собственного ребенка, пусть и случайно, заставило его перезарядить ружье и выстрелить в самого себя… Прокопий тогда лежал в больнице с очередной пневмонией, телеграмму ему не доставили. О смерти внука и зятя он узнал только через несколько месяцев, когда пришло письмо от старой тещи. В письме говорилось, что надо бы Прокопию приехать, потому что дочка его «совсем плохая, заговаривается», шутка ли, потеряла и мужа, и двух сыновей. Оказалось, что младший после случившейся трагедии два месяца ходил сам не свой, а в августе его тело, выброшенное волной, нашли на берегу… Что случилось, несчастный случай или он сам так решил, никто не знал. Теща писала, что «на похороны старшего внука ты не приехал, даже телеграмму не послал, поэтому о смерти младшего Таня тебе не стала сообщать. Решила, что ты ее обманул, хотя и обещал приехать». Дальше она писала, приезжай хотя бы сейчас, нужно как-то помочь Танечке.
Прокопий рванул во Владивосток сразу же, как получил это письмо. И попал на двойные похороны. Его дочка Таня не выдержала навалившегося горя и повесилась. Ее тело обнаружила бабушка, сердце которой не выдержало этого последнего удара.
Похоронив дочку, совершенно разбитый Прокопий вернулся домой. Там его ждало последнее письмо от дочери. В нем была только одна фраза: почему ты не приехал, папа?
Через год после всех этих страшных событий родилась я. Дядя Прокопий очень меня любил, часто звонил, приезжал каждый год в отпуск, писал письма. К Васе, который примерно в это же время родился у другого брата, Романа, он так не ездил. Наверное, так он пытался хоть немного загладить свою вину перед девочкой, которая так ждала своего папу...