Она услышала, как Ванька вошел, приблизился к окну и остановился сразу за ней, у подоконника. Решив использовать Ваньку в полезных и мирных целях — вечно же с ним ссорится! — Таня откинулась назад и, уперевшись лопатками о его грудь, положила затылок ему на плечо. Валялкин был теплым и стоял как влитой, не отходя от окна. Чем не спинка для экспромтом сочиненного кресла?
— Держи меня крепче! Я, может, засну. Не удержишь — пролечу пару десятков метров и воткнусь в камни, — промурлыкала Таня, медленно отпуская подоконник.
Это был не блеф. Таня была уверена, что Ванька начнет ворчать, рассуждая, что опасно, а что неопасно, но нет... Видно, и правильный Валялкин порой становился человеком и начинал понимать полутона.
Ванька обхватил ее за пояс. Таня почувствовала себя надежно, и, отбросив опасения, благодарно закрыла глаза. Ванька держал ее так крепко и уверенно, что она готова была поручиться: скорее Тибидохс рухнет, чем он отпустит ее.
— А у тебя руки вроде сильнее стали. Вот так, отлично... А теперь я буду спать! — заявила она, шагая в облако блаженства.
Время остановилось. Да и существовало ли оно когда-то? Возможно, время придумали те, кому было что терять, и хотелось притормозить ускользающие мгновения. Таня так никогда и не поняла, уснула ли она и кок долго провела с откинутой головой на его плече.
— Надеюсь, Пипа и Склепова не припрутся в комнату! — сказала она с закрытыми глазами.
— Не припрутся. Я наложил на дверь снаружи магию древесной смерти. Любому, кто остановится рядом, — станет жутко, и он уйдет, — ответили ей.
— Древесной смерти? Разве мы это проходили? — Таня.
Да и голос Ваньки показался ей странным. Она отстранилась, резко обернулась и едва не выпала в окно. За ней стоял Глеб Бейбарсов...