…Ты почувствуешь, как повзрослел, когда неожиданно возникший порыв необоснованной тяжести перед обстоятельством, осязанием принудит вкусить всю бренность и тщетность своего присутствия в пространстве бытия-обыденности.
Ты мог быть сравнительно юн, но чувство тяжести, особенно после еды – показатель твоего прорыва или успеха в области познанной природы свободы своего Я воочию.
Забудь о том, что навязано обществом. Даже в глазах темнеть могло иначе. Даже жажда могла выглядеть по-другому. Ты просто слаб. Но сильным став, сумеешь оных убедить…
Непроизвольно, вследствие ограниченности мировосприятия, ты станешь градировать всё на сложное/простое, положительное/отрицательное, полезное/невыгодное…
Логика ума к обстоятельству будет превалировать настолько, что твоя человечность в прямом смысле этого слова срастётся с животностью неразумного, ввиду оккупации низших ценностей над осязанием первичной природы бытия или мудрости, стоящей за всем первично.
Осязание особого единства – или неразрывности с миром отныне тебе более не под стать. Ибо ум, с его нерушимой эмоцией этого априори не дозволит.
- «…И дабы обрести нерушимое, сокровенное, необъятное, именуемое заветным ты должен разрушить прежний мир до основания, укротив жажду в том что-либо иметь.
- Живя впредь целью верой утвердиться, свой образ прежний закопав, в объятия ринув мироздания; дабы спустя причастность к свету изъявить мог каждому, их дух бездействия окрыляя всем сокрушительным безмолвием своим.
- И дабы понять истину притчи, кой та не являлась, но не окрепшим умам, ты должен прежде отдать более чем имел, любил, да дорожил; ибо всё то – яство бессмысленное, утоляющее голод и жажду, но не причину его появления…»[1]
[1] Быть. Том 8. Глава 667
продолжение следует...