Чего нельзя было ожидать
С утра у нас началась кутерьма. Степаныч, но больше тетя Шура, расспросили меня об избушке и забегали по дому, собирая мне вещи и продукты. Получалось много, за один раз не унесешь. Степаныч даже хотел идти со мной, тогда можно будет унести второй рюкзак, но понимал - нельзя. Хозяева даже поругались между собой - каждый хотел положить свое, более нужное. Я вообще ничего брать не хотел, но меня не слушали. Чтобы не мешаться, вышел на улицу и устроился на скамейке перед домом. Солнце клонилось к обеду, сегодня мне точно не уйти.
В деревне жизнь текла своим чередом. Выходных у сельских жителей не бывает. Какая-то работа да найдется. Люди копались в огородах, занимались заготовкой дров, сена, что-то жужжало, на веревках по ветру полоскалось белье, перекликались соседи, разговаривали.
Через улицу из-за кустов сирени на меня придирчиво, поблескивая темными стеклами, смотрели окна тихого Марфиного дома: - «все правильно, иди». Незримая нить, связывающая меня с избушкой, теперь проходила и через этот дом. Горела лампадка под иконой, мерно тикали заведенные мной часы, отбивая время.
- Привет, Мастер! – услышал я рядом. Со стороны леса ко мне подошел Петро с вязанкой нарезанных ивовых прутьев.
- Здорово. Садись, отдохни. Что делать собираешься?
- Да, вот, корзинку хочу попробовать сплести. Когда-то получалось. У меня одна, а так всей семьей за грибами будем ходить.
- Твои как?
- Да, как, никак, - стрельнул в мою сторону глазами Петро, - молчит, и Сережка, глядя на мать не говорит.
Посидели, помолчали.
- Ничего, время лечит. Я вот, что. В магазин ездили, телевизор новый купил, с тарелкой. Старый-то, сам знаешь, через день работает, да больше шумит. Помоги настроить … хоть так их отвлечь, - вздохнул Петро.
- Сделаем, - не мог я отказать на такую просьбу. Сегодня точно никуда не уйду, да все равно, поздно уже.
- Степаныч! – Крикнул я.
Запыхавшийся Степаныч высунулся в окно и вопросительно кивнул головой.
- Я к Петро, телевизор настроить.
- Ну, тогда мы не торопимся. Завтра пойдешь?
- С утра.
- Ладно.
- Ты куда собирался? - закидывая вязанку на спину, спросил Петро.
- Да, есть тут место, - уклончиво ответил я.
- Помешал?
- Нет, сегодня все равно не пойду. Завтра, с утра.
- Ну, тогда ладно.
Дойдя до дома Петро, я окликнул Николая, возившегося во дворе с трактором. - Коль, если время есть, помоги с телевизором, инструмент захвати.
- Щас, докончу, приду, - с готовностью отозвался Николай, орудуя гаечным ключом.
- Как он? – спросил я у Петро.
- Держится, - усмехнулся Петро.
Спутниковую тарелку мы установили на крыше. Телевизор повесили на стене в центральной комнате. Долго провозились с настройкой антенны, никак не могли поймать сигнал. Николай сидел на крыше, крутил тарелку, а я кричал ему в окно. Наконец получилось, настроили каналы. Это была первая спутниковая антенна в деревне. Прогресс пришел и сюда.
Я стоял у стены и нажимал на кнопки пульта, проверяя программы. Скрипнула и чуть приоткрылась, наверное, от сквозняка дверь в другую комнату. Я невольно бросил взгляд в ту сторону.
Ольга, стройная, босая, в светлом коротком платье стояла перед зеркалом и укладывала длинные русые волосы, держа булавки во рту. Она повернула голову и недоуменно взглянула на меня - в серых глазах пропала боль, мне даже показалось, что ее губы тронула улыбка, не усмешка ли.
Словно молния полыхнула и пронзила меня! Мой палец давил на кнопку пульта, мелькали программы. Банально, но я ничего не мог понять, такого со мной, наверное, никогда и не было, самообладание улетучилось вмиг.
Поворот головы, мимолетный взгляд, жест рук – всего-то. Никакого осмысления происходящего в тот миг, конечно, не могло и быть. Но, тепло, неистощимые его запасы приоткрылись мне в душе женщины, да, вдобавок и женщины. А женщину, не просто человека противоположного пола, бывает увидеть, ох, как не просто.
Петро и Николай вопросительно смотрели на меня, а я смог очнуться от наваждения, только когда Ольга прикрыла дверь. Заметили ли они мое смятеие. Не знаю. Мне было все равно. С улицы пришел Сережка, освоился с пультом и устроился смотреть мультики. Я же попрощался с Петро, и мы вместе с Николаем вышли на улицу. Николая поджидала жена, они ушли по делам.
Происходящее вокруг меня воспринималось словно в тумане, мир раскрасился мягкими светлыми красками, замедлил свой бег, улица проплывала мимо, видимая, как будто, с высоты. У дома Степаныча я присел на скамейку и продолжал парить, чувства переполняли меня. Неужели, здесь, вот так, меня коснулось то, о чем я читал в книгах, смотрел в фильмах! «То», - никак по другому мой разум, в отличии от души, которая уже все понимала, не мог назвать волнение, охватившее меня.
Прежняя семейная жизнь не принесла мне радости, почти забылась и представлялась сплошными серыми сумерками. Последующие годы оставили в памяти блеклые цвета мимолетных встреч, заведомо без намека на продолжение. В том другом, теперь далеком от меня сумасшедшем мире, чувства часто сводились на нет, превратившись только в удовлетворение желаний, стерев различия между мужчиной и женщиной. Я был одинок душой.
И вот здесь, в маленькой деревушке, меня пронзила молния, пробудившая во мне еще одну чувственность, отличную от полученной ранее. Те, обострившиеся ранее чувства касались природы нашего мира, познания, а это было совсем другое. Не разум, душа управляла этим чувством. И как все это будет сочетаться вместе во мне, я не знал. Крест молчал, это была совсем другая сила, и ее природа была ему не известна. Пришла и еще одна мысль, - «на сколько «это» может быть взаимным». Но душа ликовала, все остальное было не важно.
- Саш, ты здесь, что сидишь, давай домой, - по хозяйски распорядилась тетя Шура, выглянув в окно.
Надо было идти, а не хотелось, и это тоже теперь было странно для меня.
В центре комнаты стоял рюкзак, плотно забитый под завязку.
- Вот, смотри, набралось, все пригодиться, - довольно подытожил Степаныч, затягивая шнурок и пристегивая ремешки верхнего клапана.
Я поднял за лямки увесистый рюкзак и прикинул, как пойду с ним, - тяжеловато.
- Ничего, своя ноша не тянет, остановишься, передохнешь.
Тем временем, тетя Шура накрыла на стол, сели ужинать. Степаныч наставлял меня, как жить в лесу, да еще одному, и наставления эти были не пустыми словами. Я понял, приходилось и ему когда-то пройти через такое, - да, всякое в жизни было, - неожиданно перешел Степаныч и посмотрел на жену.
И тетя Шура задумалась. Но дальше разговор затих. Старики сидели молча, видимо воспоминания были не из легких, и рассказа о тех событиях не получилось уже во второй раз. Это была не тайна, но зачем извлекать из прошлого пережитое.
А я был рад, просто рад, и все. Мое состояние если и было замечено, то, наверняка, отнесено к предстоящему походу. Пусть так.
- Пойду, пройдусь, - воспользовался я паузой и встал из-за стола.
- Давай, - разрешил Степаныч.
Старикам хотелось побыть со мной, но я ничего не мог поделать. Меня тянуло на улицу, и тянуло в сторону дома Петро. Выйдя за калитку, честно говоря, я уже не понимал, как смогу уйти завтра в избушку. Мои разум и душа разделились и тянули меня в разные стороны. Странно, но это никак не влияло на мое настроение – было легко и хорошо. «Нет, поход нельзя отменять, от этого зависело что-то очень важное» - я это понимал, но ноги сами несли меня к знакомому дому.
Все же, я замедлил шаги, а потом и совсем остановился, - «как я зайду к ним, что скажу, никакой видимой причины для этого нет. А улыбка могла и привидеться, или просто ничего не значить». Настроение сразу как-то испортилось, и я стоял в сомнениях, нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, как школьник, перед первым объяснением.
Темнело. Я готов был вернуться назад, – «пусть все остается, как есть», но скрипнула калитка, и в сумерках мелькнуло знакомое платье. Я на ватных ногах двинулся вперед, - «что за робость овладела мной». Ольга была все ближе и ближе, я остановился рядом.
- А я ждала тебя, - словно через тысячи километров донеслись до меня ее слова.
- А я шел к тебе.
Все, что еще можно и нужно было говорить, все стало ясно и понятно. Мы сидели на лавочке в узком переулке и молчали. Сколько так прошло времени, не знаю. Наши души переплелись и ликовали. Не надо было лишних слов, может их и вообще было не надо.
Затих деревенский дизель, Николай отключал его на ночь.
Лунные тени властвовали над миром, мерцали звезды.
А на моей груди под рубашкой пульсировал рубиновый огонек креста, отозвавшись на зов звезды. Надо было идти.
Ольга почувствовала мое настроение, но я ничего не мог объяснить ей, я и себе еще ничего не мог объяснить, - «зачем я ухожу, и что меня там ждет». Я не мог объяснить, что это никак не связано с ней, это разные жизни, разные миры. Я хотел быть с ней, но не мог остаться. Мы дошли до калитки.
- Завтра ухожу, - все же решился я.
- Я знаю, - она прикрыла мне рот ладошкой, мягкой и теплой, - молчи.
Поняла ли она меня, не знаю. Но что было в ее словах, и для меня осталось загадкой.
Пришла опустошенность, мы расстались. На своих губах я чувствовал запах ее ладони. Это был наш поцелуй, прощальный или нет. Этого не знал никто.
Продолжение далее: 19 глава
Если вам интересно - приглашаю на мой канал, поделитесь статьей со знакомыми и друзьями в соцсетях. Можно даже поставить лайк - он же палец вверх.