Продолжаем разговор о том, почему новые красные, сиречь нуворужи (да, это из французского) устраивают всесмехливый ад вокруг образа хлеба?
Постепенно мы размотаем этот небезынтересный клубок до конца.
Настоящая французская булка, это не полдник дореволюционного рабочего, как мы уже говорили, а скорее багет. Длинный и действительно очень хрустящий хлеб, вероятно и вдохновивший ошибкою автора песенки.
В Российской Империи багетов не пекли. У нас были свои сорта – не хуже, а то и лучше.
Были.
Как большинство дам, дома я стараюсь себя в хлебе ограничивать. Но во Франции… Во Франции это выше моих сил – отказаться от хрустящего куска багета. Хлеб во Франции несопоставимо вкуснее нашего, и причины тому печальны.
Почти на каждой маленькой улочке мы видим «boulangerie», она же как правило и «pâtisserie», но это принципиально отличается от «булочной-кондитерской» времен СССР.
Почти все они – частные. И владелец не имеет юридического права повесить вывеску «boulangerie», если не печет хлеб сам и здесь. Он может, если использует полуфабрикаты, назвать свое заведение «Золотой корочкой» или «Хлебушком от бабушки», но только не булочной. (Но в «Хлебушек от бабушки» зайдет только глупый турист).
Давным-давно мои друзья жили в Пикардии, там климат вообще не лучший, а их городок стоял в низине на реке. Сырость была ужасная. Но – не у них. Им повезло. Первый этаж старого дома занимала булочная. В четыре утра месье … как же его звали-то? Рампон… Рампон, да, разводил огонь в печи. Вставал в четыре утра и начинал печь хлеб, чтобы первые покупатели могли его получить. Вот весь каменный дом и прогревался – ни сырости, ни плесени.
Убив частное предпринимательство, СССР породил нечто, нелепость чего нам не видно лишь по большой привычке: хлебозавод.
Но ведь это же безумие! Завод – это то, где прокатные станы, конвеер, гигантские станки… Завод нужен – для изготовления судов, автомобилей, самолетов. Вы ведь не соберете подводной лодки в первом этаже своего домика? Нет. Но вы можете испечь там хороший хлеб.
Даже предприятия легкой промышленности со старых времен назывались не заводами, но фабриками.
А тут – хлеб и завод.
Нуворужи будут упирать на то, что де это были требования индустриализации. Это чушь, как и все их доводы. Франция же пережила ХХ век – век индустриального развития – покупая хлеб у месье Рампона на углу. Нет нужды укрупнять то, что не нуждается в укрупнении.
Да и – так на так. Хлеб от месье Рампона путешествует лишь один раз. Из булочной на углу – до дома. Он идёт пешочком, никому не мешает.
А заводской хлеб грузится рабочими в автомобиль. Едет по улицам, расходуя бензин и создавая пробки. Разгружается рабочими.
Ах, зато сколько людей имеет работу?
Да, в СССР не было безработицы именно потому, что СССР умел создать огромное количество бессмысленных и бесполезных рабочих мест.
Французский хлеб никогда не запаковывают в целлофан. Его продают в бумажных пакетах. Он не превратится в камень, если оставить его на столе часа на три.
Нуворужи сейчас много разглагольствуют о безумно вкусном советском продовольствии. Безумно вкусным тот хлеб не был. Да, был вкуснее, чем сегодня. Но не по причине советского строя, а потому, что тогда было изобретено меньшее количество добавок. Но уже в моем детстве хлеб в СССР начали упаковывать в целлофан. Я помню этот момент. Наши родители сначала обрадовались – так гигиеничнее. А потом заметили – а без целлофана он мгновенно черствеет. Внедрение очередной добавки и вызвало к жизни новый тип упаковки.
Я не скажу, что он был плох, тот хлеб. Да и нынешний, из супермаркета, съедобен. Примерно так же, как и промышленный дешевый хлеб во французских супермаркетах. Но с французским из пекарен не сравнить. Живые руки, живая традиция… Этого так легко не вернешь.
И мне бесконечно горек иногда французский хлеб. Потому, что мой, русский, когда-то был не хуже.
Само собой, что наследники тех, кто убил традиции Филиппова, ненавидят само слово хлеб, особенно в сочетании с образом богатой им старой России.
Но и это не единственная причина их беснования.
Я еще не закончила хрустеть булкой.
Все изображения взяты из открытого доступа
