История этой статьи корнями уходит в фестиваль Telling Stories, ежегодное мероприятие факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей Школы Экономики, которое я посещаю из года в год. В этом году фестиваль впервые проводили в формате онлайн. Хэдлайнером первого дня стал режиссер Пол У. С. Андерсон, снявший фильмы «Сквозь горизонт», «Смертельная битва» и «Обитель зла».
Андерсон был на прямой линии через Zoom из Лос-Анджелеса. Рассказывал о кино, о хоррорах и зомби. И одна из зрительниц задала вопрос:
"А у него все фильмы про монстров? Почему интересно он так любит монстров? Детство? Психические травмы?"
И действительно, почему мы так часто рассказываем истории о монстрах? Есть ли в них польза? Чем продиктовано это стремление?
Когда вопрос от зрительницы передали Андерсону, он ответил, что он любит монстров, потому что это для него такой способ выпускать пар и находить консенсус со своими демонами, после чего он радостно возвращается домой менять подгузники детям. Что ж, принято.
А как дело обстоит с остальными режиссерами и писателями, которые рассказывают истории о монстрах?
Психологию и детские травмы можно отбросить, если обратиться к истории искусства. С самого начала времен мы, люди, рассказывали истории о монстрах. Греческие мифы, праиндоевропейские, скандинавские — зачастую это выразительные иносказательные истории о внутреннем преодолении, метафорические предостережения и славные сказания о подвигах.
Сейчас мы придаем развлекательный контекст этим же мифам в новой форме. В современности, возможно, эта форма стала менее содержательна, чем произведения Гомера, например, но она как минимум удовлетворяет нашим психологическим потребностям выпускать пар — так же, как сказал Пол У.С. Андерсон. Или потребностям погружаться в вымышленные миры, где герои преодолевают титанические трудности и крушат сверхсильных врагов. Монстры в искусстве служат для визуализации и переосмысления страхов. А порой они становятся основой драматических сюжетов, развивающих тему красоты и уродства. И я верю, что в современных произведениях истории о монстрах могут нести смысл, если авторы его туда будут закладывать.
Говоря о смыслах, даже в «Обители зла», на первый взгляд напрочь развлекательных блокбастерах, Андерсон постарался привнести серьезную мысль: главным мостром оставалась бесчеловечная корпорация, ее деятельность и безмерные амбиции, а зомби стали лишь последствием. Карой, саранчой. Бедствием вроде того, что были насланы на Египет в Ветхом Завете.
Одна из причин, почему я пишу о "монстрах" лордоках, это попытка на художественном примере раскрыть и донести предостережение о нас самих, о монстрах, которые живут в нас. О борьбе человеческого и античеловеческого. Это вопрос выбора. Это вопрос того, чем мы дорожим и к чему стремимся. Если мы любим наших близких, мы контролируем своих внутренних монстров. А если мы больше любим свободу, избегаем ограничений, то до какой степени мы можем себе позволить это проявлять и не становимся ли мы истинным чудовищами для наших близких? Как Зан Вэллкат, например, позволяющий себе чудовищные зверства по отношению к собственной дочери ради верховенства его взглядов.
Зомби ради зомби, вампиры ради вампиров — монстры сами по себе не так уж и нужны. И в этом суть любого художественного произведения, о чем бы оно ни было. Люди начали рассказывать истории не только ради развлечения, а еще, чтобы передавать идеи и смыслы. И в современности, когда развлечения окружают нас повсюду, помнить о смыслах особенно важно.
Так тема монстров усложняется, становится отражением темных сторон человеческой натуры, позволяет задуматься о природе зла, совершить путешествие в потаенные глубины черных душ. А потом возвращаться в реальный мир и со свежими силами приниматься за обычные вещи, будь то смена детских подгузников, работа или бесконечные задания по учебе.