1219 год. Монгольская армия вступает в Мавераннахр. Тумены движутся к Отрару по пустым дорогам. Наместник и жители не ожидая пощады, приготовились переждать набег за стенами. Они еще не знают, какого зверя выманила из степи их неуместная дерзость.
Продолжение. Предыдущая часть и остроумный план Хорезмшаха, покоятся ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Жители разбежались загодя. Часть ушла вверх по реке. Большинство укрылось за стенами.
В заваленном мусором арыке разбухала коровья туша. Опасливо косясь на незнакомых людей с острым запахом, к туше все ближе подбирались местные собаки.
Оставшись без хозяев, псы побежали было в степи, где часть тут же сожрали волки. Не побрезговали собачатиной и тигры, вдоволь водившиеся в прибрежных зарослях Сырдарьи.
Оставшиеся побежали назад, к людям, пренебрегая запахом чужаков, пахнувших овчиной и конским потом.
Дождавшись, когда самый смелый пес подкрался к туше, молодой кешиктен не целясь пронзил животное стрелой, проиграв спор. Он уверял что попадет в глаз, а угодил в бок. Собака с визгом забилась у канавы, остальные бросились наутек.
Плохо когда хозяин бросает тебя.
Еще хуже, когда ты бросаешь хозяина
В Отраре
Кипчакские войска под завязку набили Отрар. Стены древнего города чернели воинами.
Двадцать тысяч степняков, уже находившихся на постое усилились десятью тысячами канглийцев под началом эмира Карачу. Он едва успел в город, захлопнув ворота перед носом монгольского хана.
С городских стен виднелась необъятная мощь, собранной волей Чингиза степи. Пятнадцать отборных туменов монгольского войска.
Вспомогательные отряды карлуков и уйгур, пришедшие под началом своего хана и идикута. Бесчисленные каракитаи, отделенные от монгол видимой границей лагеря и невидимой чертой презрения.
Им еще только предстояло заслужить уважение…на стенах.
Военспецы
Неприступной крепостью, Отрар казался лишь его защитникам, привыкшим с придыханием относится к стенам и всему что за ними скрывается.
Бахвалясь, степной наездник может выказывать удаль и презрение к землепашцу. Может вызывать его на поединок, демонстрируя превосходство сабли перед мотыгой.
Но едва оказавшись у городских стен, созданных вековыми трудами оседлых людей, его гонор испаряется как гнилая лужа. Конем стену не перемахнешь, особенно если это стена Отрара.
Китайские инженеры собранные в отдельный (особо охраняемый) отряд думали иначе.
Командовал ими Аньмухай, чистокровный монгол на лету схватывающий чудную науку строительства осадных машин и их дивное употребление в деле.
Еще с тангутских походов, когда войско Чингисхана уперлось в горные крепости, а потом потерпело неудачу по стенами Чжунсина, владыка осознал необходимость ученых людей.
Это были всё небольшие, слабые, часто подслеповатые китайцы. Ни один не умел подоить кобылицу или подковать коня. Даже в собирании кореньев от них не было прока. По хорошему, такому бесполезному человеку нет места на земле.
Но стоило лишь показать любому из них свиток с черточками или появиться перед стенами городов и человек преображался...
Глаза горели ночными светлячками. Ноги от нетерпения ходили ходуном, били по земле как копыта коня перед случкой. Чужой город им хотелось покрыть как жеребцу кобылу.
Ненужные свитки с черточками оказывались бесценны. Как по волшебству камень, дерево, железо обращались в орудие, ломающее любые стены.
Что-то везли с собой, иное делали на месте. Всеми работами ведал Аньмухань (он даже научился читать). Нерадивую прислугу нещадно хлестали плетьми. Мастеров же кормили с ханского котла. Чингиз лично следил , чтобы китайцы получали самую жирную баранину.
Вскоре Отрар опоясало кольцо камнеметов, и у каждого высилась гора камней. Дымилась смола, а горшки вдоволь нашлись в хижинах окружающих поселений. Кому они нужны в дороге…
Разделение сил
Чингиз сидел у шатра, не сводя желтых глаз с сартаульской девочки игравшей с котенком. Родители дрожали на пороге, ожидая участи.
Чингиз любил веселых детей, что без страха идут к взрослым. Таким был Толуй. Сам Темуджин в детстве был диковатым, пугливым (излишне), тревожным. Таким же рос Джучи (таким же он и остался).
Великий хан ушел в шатер. Здесь ждали сыновья, Алак-нойон и Сугету.
Джучи получил корпус. Ему предстояло брать верхние города по Сейхуну, дойти до места впадения реки в большое соленое озеро и повернуть к столице хорезмшахов – Гурганджу.
Там притаилась хищная мать Мухаммеда.
Двоюродная сестра того негодяя и вора, который разграбил его караван, а сейчас сейчас прячется за отрарскими стенами как трусливый тарбаган.
Выкурить его поручили сыновьям, Чагатаю и Угэдею. Рвение первого потребует от войск невозможного, терпение второго (по необходимости) ослабит узду. Сыновьям оставили два тумена и каракитаев.
Столько же (два тумена) увел Джучи.
Алак-нойон и Сугету с пятью тысячами лучших отправились на юг. Где-то там в городах Бенакет и Ходженд притаился беспокойный Тимур – Мелик. Острый клинок Хорезмшаха, забытый в ножнах.
Сам Владыка (и одиннадцать туменов войска) пошел на Бухару, на чьих базарах продали украденное у него добро.
Город полный торговцев и толкователей небесной воли.
С утра до вечера они сидят на ступенях молитвенных домов с синими крышами и делят барыши, наставляя простаков в праведности.
Почему-то никто из них не потрудился рассказать, как постыдно разбойничать и как грешно торговать краденым.
Что ж придется ему (Чингизу)
наставить заблудших и усмирить строптивых
Дождавшись пока стены Отрара содрогнутся от первого булыжника, а в городе займется дымок, монгольский хан и сто десятитысячное войско отправились по великой дороге соединявшей Древний Отрар и Благородную Бухару.
Сартаульской семье кинули деревянную пайцзу. Девочка могла и дальше играть со своим котенком.
Но кто даст дощечку всем сартаулам. И хватит ли в мире леса, чтобы каждому мусульманину досталось по пайцзе…
Подписывайтесь на канал! Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 987 814 91 34 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Visa 4817 7602 1675 9435